Ана Тхия - Все люди севера

– Каким даром тебя наградили боги? – наконец спросил конунг.

Улла поняла, что Скалль готов поверить ее словам. Уже два года она молчала, никогда не говоря с людьми о рагнарёке, не отвечая на их вопросы, не обсуждая слухи и холодные зимы. Умирать ей совсем не хотелось.

Когда же теперь она увидела интерес в глаза этого человека, когда поняла, что есть шанс, что ей наконец-то поверят, она не выдержала и стремительно подошла к нему, схватив за руку. Улла смотрела в глаза конунга так, будто бы уже пробралась ему в душу и теперь нежилась там, как довольная кошка. Скалль не отшатнулся от ее напора, а ждал, когда она начнет говорить.

Улла побольше набрала воздуха в легкие. В нос ее ударил резкий запах можжевеловых ягод. Сначала девушка подумала, что это запах сафти, пива из можжевеловых ягод, ячменя и ржи, которое подавали на свадьбе. Но после она ощутила кислый аромат, словно какой-то горькой травы. Улла сощурилась, подозревая, что конунг носит на себе обереги от злых духов. Такие обычно сочетали в себе много можжевельника и другие травы, которые были очень знакомы вёльве. Она на мгновение опустила глаза на шею Скалля, ища на ней веревку с оберегом, но заметила только бледный шрам, тянущийся от его уха под одежду на груди. Тем временем Скалль выжидательно смотрел на нее.

Наконец Улла снова подняла на конунга глаза и зашептала:

– Я проснулась в темную холодную ночь от страшного воя, раздавшегося в моих ушах. Сначала я думала, что мне лишь снится этот пёс, но потом я услышала его вой с новой силой. Он надрывался, оплакивая сразу все несчастья девяти миров, – Улла увидела, как широко распахнулись глаза Скалля, будто он знал или чувствовал, что знает, о чем она говорит. Будто уже все понял. – Я вышла за дверь, ища глазами пса, но на промерзших улицах никого не было. А я слышала его так громко, будто он стоял за моей спиной, – Улла придвинулась еще ближе, рассказывая конунгу страшную тайну. Она так боялась, что он ей не поверит. Пальцы девушки с силой сжали его ладонь, не позволяя ему думать ни о чем, кроме ее голоса. – И тогда в предрассветной темноте с неба пошел снег. Под этот вой снег падал и падал, его было столько, что вскоре весна отступила на моих глазах. Ведь только занялись первые побеги и оттаяла грязь… Но тем утром снег покрыл все. Тогда я знала, что он не прекратится.

– И весна не наступит? – прошептал Скалль тихо-тихо, наклонившись вперед.

Теперь у них была одна тайна на двоих, поняла Улла. Она открыла было рот, но в своем невообразимом восторге не смогла произнести больше ни слова. Она с облегчение выдохнула и закрыла глаза.

– Тем утром погиб Бальдр 3 3 Бальдр – бог весны в Скандинавской мифологии , а несчастный пёс Гарм, который охраняет царство мертвых, взвыл у ворот Хель, встречая его. О, бедный Бальдр! – Улла покачала головой и вздохнула. Она прижала тыльную сторону ладони Скалля к своей груди и продолжила: – Страж богов протрубил в свой рог, призывая всех великих воинов в чертоге Одина собираться на последнюю битву. И моя голова взорвалась от громкости этого зова, – Улла нахмурилась и потрясла головой, разметав белые пряди по синей рубахе Скалля. – Я знала, что наступают темные времена. Тогда я рассказала о видении Сиббе, моей матери, а она поторопилась предупредить нашего ярла, но…

– Но он казнил ее, верно? – Скалль вскинул одну бровь.

– Да, – Улла сглотнула. – Она не выдала, что видение пришло мне и умерла, сохранив мою тайну. После этого я долго молчала, ярл вынудил меня отречься от своей матери и чаще я говорила ему то, что он хочет, а не то, что я видела в своих видениях.

– А что ты видела? – восторженно спросил Скалля.

– С тех пор как я услышала зов Хеймдалля до следующей осени боги молчали. Позже я стала слышать, как вздрогнул Асгард 4 4 Асгард – один из девяти миров, в котором живет Один и другие боги. и даже как вскипел Муспельхейм 5 5 Муспельхейм – один из девяти миров, покрытый раскаленной лавой и огнем. . А потом… – Улла сглотнула.

– Что потом? – нетерпеливо спросил Скалль.

– Потом я услышала страшные звуки битвы. Таких не услышишь в сражениях Мидгарда, ведь у нас нет подобного оружия. А люди не способны сражаться так яростно, как боги. Я слушала эти звуки и знала, что сражение началось, – по щеке Уллы пробежала слеза. – Сражение, в котором Один падет, – Улла почувствовала, как грубые пальцы воина стирают слезу с ее щеки. И стала ощущать, как связь между ними, подобно судьбе в руках Норн, сплетается в прочное полотно. – Когда матери не стало, мне уже не к кому было идти. Я слышала надвигающуюся вьюгу великанской зимы, – Улла замолчала, но Скалль ничего не произнес. Он даже не дышал. – Через год я хотела бежать, чтобы найти уши, способные услышать меня. Но тогда с севера пришла весть о конунге, объединяющем народы перед великой битвой. Люди зашептались о великанской зиме, об исходе богов, они стали прибегать ко мне и задавать вопросы. Но я молчала.

Улла прильнула щекой к руке Скалля, не отпуская его из своей цепкой хватки. У него не было никакого шанса вырваться, ведь ее слова держали крепче, чем ее руки. Конунг не дышал, не двигался, и чувствовал себя легче птичьего пера. Его ладонь медленно, но крепко сжала лицо Уллы. Она вздрогнула.

– Ты обманула Лейва, надеясь, что слухи о его силе заставят мою гордыню свернуть в Скогли.

Улла кивнула и сощурилась.

– Если бы я рассказала ярлу, он бы убил меня, потому что не терпел разговоров о рагнарёке. Он держал меня при себе, потому что после смерти матери я была единственной вёльвой в землях Хордаланда. Но я больше не могла молчать, – Улла смотрела в глаза конунга и не моргала. – Я надеялась, что смогу заинтересовать тебя слухами о могучем воине-волке. И не ошиблась.

Скалль вздохнул и притянул лицо вёльвы к себе, а потом коснулся губами ее лба в долгом благоговейном поцелуе. Когда он отстранился, то легко и без препятствий выпутался из ее хватки, а затем присел на край кровати и сложил руки замком, положив локти на колени. Он задумался, глядя в стену.

– О, Улла Веульвдоттир, – протянул он. – Если бы ты знала, как давно я мечтал услышать эти слова. И как сильно я хочу верить тебе, но могу ли? – вздохнул он. – Ты теперь Улла Предательница Вождей.

Девушка тяжело сглотнула и задышала так часто, что могла закружиться голова. Она опустилась на колени перед конунгом, заглядывая ему в глаза.

– Не смей сомневаться во мне. Я стольким пожертвовала! Моя мать стольким пожертвовала! Ей пришлось умереть, чтобы я смогла донести правду до людей, когда те будут готовы. Мне пришлось долгие два года бояться и молчать, пока люди не зашептались о тебе. Избранном! – она улыбнулась, наклонив голову на бок. – Боги не случайно избрали нас. Только мы можем спасти Мидгард, я знаю это. Но если ты не поверишь мне, люди Скогли убьют меня этой же ночью за предательство ярла, – она нахмурилась и плотно сжала губы.