Константин Фрес - Ловец сбежавших невест

Инквизитор принес три бокала на высоких ножках и бутылку вина.

Его глаза были усталые, обведены темными кругами, которые на белоснежной коже были видны особенно хорошо. Белоснежная шевелюра его была растрепана, будто он некоторое время сидел, запустив в волосы пальцы. Но в целом, кажется, Инквизитор держал себя в руках.

– Нам всем это просто необходимо, – прокомментировал он принесенное вино. – Позвольте, я помогу?

Этот вопрос он адресовал Генри, который неумело возился со своими инъекциями.

– О, конечно, – Генри даже обрадовался его помощи.

У Инквизитора неплохо вышло быть медсестрой. Он умело уколол и, глядя как в шприце вспухает облачко крови, смешиваясь с лекарством, недовольно поморщился:

– Ужасный век, – сказал он. – Ужасная погода, ужасные паровозы, ужасный дым, грязный дождь… неудивительно, что все болеют. Инъекции анальгина делают так же часто, как пьют чай. У всех болят головы. Младенцы похожи на бледные цветы. Ужасный век!

Генри не ответил. Но мне было видно, как вместе с лекарством в него вливается какая-то необычная магия. Кожа его уже не светилась так ярко, из черт пропадало невероятное, колдовское обаяние, и тело его, напряжённое, словно сжатая пружина, расслаблялось.

Все это время, видимо, Генри удерживал себя от трансформации усилием воли. Лекарство усыпляло в нем кровавого хищника, и меня уже не тянуло к Генри с такой неумолимой силой. Погасла его слепящая острозубая улыбка, и Генри стал вполне обычным молодым человеком. Красивым, да, но обычным. Уставшим и бледным.

«Это он прекратил звать жертву , – сообразила я. – Значит, он все же испытывает ко мне гастрономический интерес…»

– Выпьем! – меж тем скомандовал Инквизитор, отложив опустевший шприц и сполоснув руки. Пациент его медленно приходил в себя, болезненный пот испарился с его висков, а значит, операцию можно было считать весьма успешной. – Нам действительно все это очень надо. Энди, не отказывайтесь. Вы, конечно, здорово меня удивили своей отвагой, но даже вам, с вашими стальными нервами и твердой рукой, необходимо сейчас расслабиться и забыться.

Я и не смогла бы сопротивляться, и слова бы не пискнула, если б даже он влил в меня силой всю бутылку.

Меж тем Инквизитор решительно плеснул в бокал себе, налил мне – достаточно много, – и покосился на Генри.

– Вам?.. – произнес он вопросительно.

– Пожалуй, – ответил Генри, с любопытством разглядывая рубиново-красную жидкость. – Давно не пробовал вина.

Как давно – он не уточнил, но видимо, очень, если рассматривал и принюхивался к напитку так, словно не пробовал его никогда.

От первого же глотка у меня в голове зашумело, отпустило до боли сведенные плечи. Я тотчас почувствовала себя свободнее настолько, что уселась раскованнее, вытряхнула из ридикюля свой пострадавший в погоне мешочек и принялась зашивать его.

– А что, Генри, – язык мой от вина развязался, – вы родились вампиром?

Ни в жизни бы не задала такой бестактный вопрос! Но он уже давно вертелся у меня на развязанном вином языке, да и когда еще увидишь живого вампира? Хотелось узнать о нем все, и как можно подробнее!

– Ох, нет, конечно, – ответил Генри. От вина его щеки зарозовели, глаза заблестели, и в целом, кажется, вкус напитка ему пришелся по душе. Он рассматривал красную жидкость на свет, принюхивался к ней, а его улыбающиеся губы от вина были кроваво-красными и блестящими, как лакированные. Очень легко было представить, как он ими припадает к шее жертвы и дарит последний, самый сладкий и самый больной, поцелуй…

Невероятно красивый, романтичный, эротичный и невероятно страшный образ нарисовался в моей голове, и я потрясла ею, прогоняя его. Так, совершенно недопустимо думать о постороннем мужчине в таком ключе!

– Я родился вполне обычным человеком, – ответил Генри. Видно было, что он тоже опьянел, и мои вопросы еще не смущали. – Но, видите ли, какая штука… Мой род был очень древним, очень. Видно, что-то пошло не так…

– Близкородственные браки, – подсказал угодливый Инквизитор, снова разливая вино по бокалам. Генри кивнул:

– И это тоже. Словом, не было ни одной смертельной болезни, которой не болели бы мои предки, а затем и сестры с братьями. Они умирали в сравнительно молодом возрасте, женщины – лишившись всех сил в родах. А род надо было бы продолжить. И потому решено было обратиться к вампирам. Только так можно было продлить мою жизнь и остановить для меня время в том возрасте, когда мне едва минуло двадцать лет. Вечно молодой; вечно живущий.

– Кем решено? – тут же влез священник. – Полагаю, все ваши родные к тому времени были мертвы?

– Мной, – ослепительно улыбаясь, ответил Генри, глядя ему прямо в глаза. В его ласковом взгляде, обращенном к Инквизитору, воедино слились хищная ярость, присущая кровавым убийцам, древняя мудрость и стальная воля. – Мной было решено. Порой, чтобы остаться в выигрыше, надо принимать нестандартные решения.

– Сколько вам лет, Генри? – поинтересовался Инквизитор со смешком.

– Триста примерно, – с тем же смешком ответил Генри, свежий, хрупкий и юный, как мальчик. – И я не самый древний вампир, что на сегодняшний день существует в королевстве.

– О! – воскликнула я. – О! Есть и еще?!

– И куда больше, чем вы думаете, – ответил Генри просто. – Ведь те, что сделали мне прививку, – он усмехнулся, – не подверглись никакому преследованию.

– При Гемато-Короле, Повелителе Крови, они, наверное, живут привольнее, – развязно заметил Инквизитор, с удовольствием допивая вино.

Чем больше он пил, тем больше благочестивый образ него слезал, словно фальшивая позолота с дешевых обоев. Все больше в его чертах проступало чего-то другого, непокорного, опасного, дерзкого. На его белоснежные щеки лег алый яркий румянец, губы так же разгорелись, как и у вампира, в алых глазах появилось что-то такое, отчего я стыдилась смотреть в них. Взгляды и улыбки его становились все откровеннее, и я с удивлением вдруг поняла, что священник-то совсем молодой мужчина, притом отменный самец , покачественнее и посильнее многих…

Ох, и престранный же священник! Распутник и развратник – вот что я думала о нем сейчас, глядя, с каким живым интересом он меня разглядывает, вовсе не скрывая своих нескромных взглядов.

Да простят меня его святые крылья. Это все вино, а не я.

– Вовсе нет, – возразил Генри. – Гемато-Короли правят давно, разве вы заметили при них разгул вампиров? Этого не будет, и допустить этого нельзя, и Гемато-Король это понимает. Не то вампиры выкосят все население.

– Вы нелестно отзываетесь о своих сородичах, – ядовито заметил Инквизитор, одним глотком приканчивая вино в бокале. – А ведь они подарили вам… долголетие да и саму возможность существования.