Линдалл Клипстоун - Ночь Саммерсенда

Меня переполняет невыносимая тоска по всему, от чего я отказалась. По Роуэну. Я хочу увидеть его снова, услышать ту нежность, с которой его голос произносил мое имя. Я сжимаю пальцы вокруг запястья. Чувствую биение своего сердца, пульсацию своей магии. Я закрываю глаза и вижу нить заклинания, тянущуюся через лес к ограде.

Мне нужно выйти за пределы колючих кустарников. Но сколько бы я ни просила или ни спорила, Подземный Лорд только глубже запрет меня в том, что, как он упорно заявляет, не является клеткой. Он хочет, чтобы я была здесь, только здесь, внутри этой копии мира, который я оставила позади. В построенном из древесины домике, саду, выросшем из слез, с сундуком, заполненным платьями из паутины.

Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что правда его слов – о том, что за оградой от меня ничего не скрыто – обманчива. Все мое существование здесь является доказательством того, как он подчиняет слова своей воле, как будто честность – это сердцедрево, которое нужно исправить когтями.

Что-то есть там, в Подземном мире. Что-то, что он скрывает от меня. Может быть, что-то связанное с моей магией… узами, которые все еще могут связать меня с Роуэном. Решимость Подземного Лорда удержать меня здесь только придает этому еще больший смысл.

Но я не знаю способа пробиться сквозь шипы. Я ходила по их границам бесчисленное количество раз, пытаясь отыскать проход. Мой единственный шанс – это калитка, которая никогда не открывается, кроме тех случаев, когда Подземный Лорд проходит в эту часть леса.

Я кладу подбородок на колени и смотрю на огонь. Постепенно у меня начинает формироваться план. Я медленно поднимаюсь на ноги, игнорируя протест от усталости, отягощающей мои конечности. Я беру свой плащ и надеваю его поверх ночной рубашки. Влезаю в ботинки, туго завязываю шнурки.

Фонарь стоит в углублении над моей кроватью, внутри – новая свеча. Я осторожно снимаю его. Прячу в карман. Затем я возвращаюсь в сад и подхожу к тому месту, где Подземный Лорд скрылся за деревьями. От тропинки это самый маленький кусочек пространства, невероятно узкий. Однако по мере того, как я подхожу ближе, пространство расширяется. Я поворачиваюсь боком, протискиваюсь в щель.

На мгновение я застигнута врасплох, листья запутались в моих волосах, а ветки цепляются за плащ. Затем я оказываюсь на другой стороне, в тенистом лесу. Когда я оглядываюсь назад, мой домик – плетеные стены и дымящаяся труба – едва виден.

Я убираю волосы под капюшон плаща и туго завязываю ленту на воротнике. Под беседкой, увитой плющом, две изогнутые ветви обрамляют узкую тропинку, ведущую в тени.

Я зажигаю свой фонарь и захожу в лес.

На следующее утро стоит унылая погода. Серое небо соответствует моему настроению. Ветер, кружащий в воздухе листья. Воздух, наполненный запахом печной золы. Я нахожу в кладовой Ариена и Кловер, сидящих плечом к плечу за столом у окна. С улицы в дом проникает тусклый свет, просеянный облаками, предвещающими дождь. На столе у них свеча, взятая с кухонного алтаря. Легкое пламя, ожившее от сквозняка, вздрагивает, когда я вхожу в комнату.

Кловер поднимает на меня взгляд. Она устало улыбается и снимает очки, чтобы потереть глаза. Ариен подавляет зевок. В последнее время никому из нас не удавалось выспаться. Мы сонно бродим по дому, как лунатики. Дремлем днем, а потом просыпаемся в полночь. Иногда я вижу Ариена, когда расхаживаю по коридорам в темноте. Мы вместе становимся под лестничным окном и смотрим на небо. Как будто узоры из звезд могут дать какой-то ответ.

Или я обнаруживаю Кловер в библиотеке, где портрет моей семьи охраняет пустые полки. Ее руки сложены на столе. Стопка тетрадей рядом с ней. Ручка, слабо зажатая в руке.

Я знаю, что их сны, должно быть, такие же отравленные, как и мои. Наполненные мыслями о последнем ритуале и обо всем, что последовало за ним. О том, как разверзлась земля. Как Лета сказала нам, что ей нужно искоренить Гниль в Нижнем мире. Моменте, когда она вошла в озеро. О том, как наши робкие надежды были разрушены после того, как она вернулась, и яд поглотил ее.

Когда она упала в мои объятия, умоляя отнести ее в гостиную, и мы все смотрели, как она взывала к Подземному Лорду. Как она исчезла во мраке.

Кладовая представляет собой узкое пространство с низким потолком. Мне приходится нырять под цветы, развешанные для засушки между полочных балок. Мертвые листья и сушеные лепестки хрустят в моих волосах, когда я прохожу мимо. Я смахиваю их. Прочищаю горло. Приближаюсь к рабочему столу.

Ариен освобождает для меня место на скамейке. Я сажусь возле него.

– У меня есть просьба к вам обоим.

Он с любопытством смотрит на меня, подперев подбородок костяшками пальцев.

– Что тебе нужно?

Я касаюсь своего перебинтованного запястья, чувствуя боль от шрама и печати. Пытаюсь подобрать подходящие слова. Я медлю, и мой взгляд падает на стол. На нем я вижу вырванный из блокнота клочок бумаги с чернильным наброском. Я всматриваюсь в рисунок. Он напоминает мне изображение с иконы. Фигура с короной из цветов, лепестки которых образуют нимб. Глаз, щека, мягкая улыбка. Черты мне знакомы, хоть я и не могу понять почему.

А затем меня озаряет.

– Ох, это… это Элан.

Ариен быстро проводит рукой по странице, размазывая чернила. И начинает краснеть.

– Я просто использовал его лицо в качестве референса. – Он указывает на лестницу, ведущую в библиотеку.

– С портрета.

– Ага, – удается сказать мне, – портрета.

Я вспоминаю тот день в библиотеке, когда Лета раскрыла портрет моей семьи. То, как она смотрела на меня. Своими проницательными серебристыми глазами, полными упрека. С момента нашей первой встречи она знала меня. По-настоящему знала меня таким, какой я есть. И даже тогда, когда я так сильно ее ненавидел, меня тянуло к ней. Из-за этого знания.

Она знала, что я чудовище, но не отвернулась.

Ариен смущенно наклоняет голову. Он подстриг волосы после ритуала, и теперь концы неровно падают, частично закрывая его лицо. Я кладу руку ему на плечо. И чувствую себя потрясенным этим напоминанием об Элане. И вот мы подобрались к самому личному, упоминая мою потерю – или его – за все время. Ариен тщательно скрывал свою обиду на Лету. Тяжесть давила ему на сердце.

– Очень похоже, Ариен.

Он складывает бумагу. Прячет ее под стопкой блокнотов.

– Спасибо.

Кловер толкает его локтем. Ее губы кривятся в игривой улыбке.

– Ты нарисуешь меня следующей?

Ариен пристально смотрит на нее. И добавляет еще один блокнот к стопке, которая скрывает портрет.

– Роуэн, ты сказал, что хочешь попросить об одолжении?

Я медленно снимаю перчатки. Впервые я начал носить их после того, как появилась Гниль, вместе с плотно застегнутыми рубашками и тяжелым плащом – даже в разгар лета. Я хотел скрыть как можно больше себя от остальных. И хотя от Гнили мы избавились, привычка осталась.