Анастасия Сагран - Осенний дом

– И где сейчас Чет? – поинтересовалась Мелисса. – У Шерил?

– Наверное. Хотела, чтобы ты собрала её вещи и переслала их, – он не сдержал вздоха.

– Когда же это случилось? – несколько сочувствующе прозвучал голос Мелиссы.

– Вчера вечером. Ночью. Где-то так.

– Ты был пьян?

– Нисколько.

– И сказал ей о… об этом своём ребёнке? – вступила в разговор Моргана.

– Да.

– А она в чём созналась?

– Что работает с Адмором.

– И?.. – поторопила Моргана.

– И всё. Этого не достаточно? – посмотрел на эскортесс Тони.

– И всего-то? – изумилась Мелисса.

Моргана несильно шлёпнула Тони по больному месту. Обе тётушки постарались заглянуть ему в глаза, склонив и приблизив к его лицу свои красивые, розовеющие от возмущения мордашки.

– Ты соображаешь? – с напором спросила одна.

– Где справедливость? – спросила другая.

– Ты понимаешь, что это уму непостижимо? – вопрошала одна.

– Где твои мозги?! – звенел голос другой.

– Не лезьте, – только и смог вставить Тони.

Тётушки никогда не испытывали особой любви друг к другу, Моргана – бывшая жена принца империи Рэйна Росслея, а Мелисса – того же принца нынешняя официальная невеста. Но сейчас спелись.

– Но это же!.. – задохнулась Моргана, выпрямилась, упёрла кулаки в бока и посмотрела на Мелиссу.

– …Уму непостижимо! – закончила Мелисса, так же выпрямившись и встретившись взглядом с Красивейшей.

– А что? – похлопал глазами Тони.

– Ты изменил ей. Она тебя не убила, – перечисляла факты Мелисса, загибая пальцы. – И, после этого, ты сумел оскорбиться, узнав о её работе у Адмора! – теперь её руки взметнулись вверх.

– Ты сегодня такая энергичная, – медленно проговаривая, отметил Тони, с опаской глядя на руки Мелиссы.

– Это невероятная наглость с твоей стороны, – покачала головой Моргана. – Так обходиться с женщиной, быть таким требовательным к той, кто тебе всё прощает. Что это? Как это называется? Мужчины, чёрт возьми!

– Не хочу говорить об этом, – скривился Тони, нахмурился и тут же застонал от боли. Пока лицо немного не заживёт, лучше не гримасничать. – Уйдите.

– Да с радостью! – сообщила Мелисса, и тётушки зашагали прочь.

Моргана, однако, порхнула обратно. Несколькими движениями взлохматила его волосы, затем пригладила и положила высвободившиеся пряди поверх ссадин. Получилось что-то вроде длинной чёлки с косым пробором. Тони уже полторы сотни лет такое не носил.

– Романтический стиль, – прокомментировала Красивейшая и убежала.

– Удачно, – отметил Тони, разглядывая себя в зеркале.

Где-то в узоре рамы зеркала он увидел россыпь листьев. Вспомнил своё любимое ощущение – прохладный, влажный листопадный лес вокруг, и согревающая рука Чайны Циан на щеке. Было так хорошо.

…Но Осенний дом хотя бы останется.

Вошла следующая партия посетителей. Дядюшка Брайан и сын прародителя-ясновидящего – крылатый принц империи Даймонд Лайт.

– Какая трогательная забота о собственном лице, – произнёс Даймонд, узрев Тони подле зеркала. – Уже планируешь рейд по домам свиданий?

– Кто бы мне дал времени хотя бы подумать об этом, – парировал Тони. – По собственной воле.

– Девчонки навещали? Избили словесно за потерю Чет?

– Я стонал.

– И поделом тебе, придурок.

– Знал, что ты поддержишь меня, – фыркнул Тони.

– Но, я полагаю, – осторожно заговорил Брайан, – ночь ушла не на составление разводных бумаг?

– Нет. Не моя ночь – точно.

– Вот и хорошо. Если Чайна Циан не будет торопиться, а мне что-то подсказывает, что не будет, то и ты, малыш, не слишком гони. Это герцог сразу всё воспринимает буквально, а леди, насколько мне известно, изменчивы.

– Да, – с некоторым сомнением посмотрел на Брайана племянник. – Через сколько разводов ты прошёл, говоришь?

– Это ты правильно подметил, Энтони, но я близнец твоего отца, перегруженного опытом расставаний. И он бывал со мной предельно откровенен. Всё ещё может измениться. Так что не торопись праздновать.

За спиной Брайана открылась дверь. Вошёл сиятельный герцог собственной персоной.

– Никогда не считал празднование развода достойной традицией, – сухо проговорил Сильвертон. – Это оскорбляет леди.

– А я не против, если это помогает некоему господину взять себя в руки, – протянул Даймонд.

– Некоему господину можно помогать подбирать сопли до бесконечности. А развод – это трагедия, – гнул своё герцог. – И радоваться тут нечему.

– Драма, – внезапно уточнил Тони. – Не трагедия.

– Мы все потеряем члена семьи, – по голосу герцога слышалось, что он снова начинает выходить из себя. – Я теряю внучку, пусть и не родную. А ты думаешь только о себе, эгоистичный, мелкий…

– Виноват!.. Понял я, не трудись продолжать. С каким скрежетом ты, должно быть, отдавал моих сестёр замуж.

– Мы оба знаем, что я тогда предводительствовал крылатым всей планеты. И на свадьбах плакал преимущественно твой отец.

– А, ему лишь бы поплакать…

Герцог наклонился к лицу Тони, сложив руки на груди, и с напором приказал, как будто не в первый раз:

– Чайну Циан – верни!

– Нет, – Тони почувствовал, что тоже начинает злиться.

– Почему?

– Не твоё дело, герцог, – процедил Тони.

– Ясно, – с откровенным неудовольствием выпрямился герцог и перевёл взгляд на Даймонда и Брайана. – Скажите ему, что упрямцам я выбиваю зубы.

– Вот уж что будет регенерировать долго… – протянул Даймонд, заранее сочувствующе глядя на Тони. На деле в нём сочувствия ни капли.

– Нет, ну если она не выскочит за Адмора при первой же возможности, то я готов прислушаться, – прошипел Тони, сдержав желание устроить драку с собственным дедом. – Но я посмотрю, как ты будешь плакать на такой её свадьбе.

Герцог молча воззрился на Тони.

– Она была невестой Адмора, – продолжал внук главы. – Красивой и сильной дочерью принца Ли. Ослепнув и потеряв ценность для своего отца, она естественно приняла мою заботу. Сейчас она снова красива, сильна и ценна. Зрение и рефлексы – в норме. И снова вокруг неё крутится Адмор. А дочерью Ли она так и осталась, кто бы и что ни говорил. Всё просто возвращается на прежние места.

– Адмор, говоришь? – заметно нахмурился герцог.

– Так что оставим Чайну Циан в покое. Меня интересует мнение клана о возможном родственнике.

Герцог, всё ещё хмурый, хмыкнул.

Тони вскинул бровь.

– Ты сам-то его видел? – наконец позволил сменить тему Сильвертон.

– Видел ли я собственного сына?

– Он сам-то знает о тебе?

– Всё знает. Но его мать – человек. Мальчишка нормальный, но, сам понимаешь, несколько более хрупкий, чем мы, чистокровные крылатые. Прими он наше имя, не сделает ли его это военнообязанным первого порядка? И не сделает ли это его лёгкой мишенью для ударов по тебе, Сапфиру и Даймонду?