Энжи Собран - Дикие надежды

Девушки вновь обменялись тревожными взглядами, но делать нечего. Они и сюда с трудом добрались. От голода кружилось перед глазами и сосало под ложечкой. Вчера Меррит отдала последнюю монетку за две плошки жидкой похлебки с какими-то объедками, что им пришлось разделить на четверых.

«А вот осталась бы в обители и не узнала бы, что такое голод», – въедливо нашептывал трусливый внутренний голос.

Качнув головой, девушка отогнала сожаления, стараясь не думать о том, как многого она лишилась. Подумаешь, деньги и наряды, краюха хлеба, как показывает практика, ценнее.

Молчаливо, следуя за старухой узкими коридорами, тускло освещенными свечами, девушки вышли в той части дома, где царила глубокая, гнетущая тишина и запустение. Путь закончился в пыльной коморке на чердаке. Открыв одну из дверок в стене, старуха достала серые, изрядно заношенные платья. Такими только полы мыть.

– Других нема, – бросила в ответ на девичьи взгляды.

Меррит молча покосилась на дырявое одеяло, что устилало одну из расставленных вдоль стен кроватей, и судорожно передернула плечами. Осень только начиналась, а в стенах мрачного замка уже зябко. Что же будет, когда зимние ветра начнут задувать в щели? Может, зря она тут осталась? Нужно было бежать в столицу, куда собиралась изначально. Да и вдруг кто из старых слуг узнает в ней наследницу? А с другой стороны, тот, кто приезжал за ней в монастырь, точно не будет искать ее под носом у Хэтчера.

– Следуйте за мной, – бросила старуха, стоило им обрядиться в выданные платья, и устремилась в очередной коридор.

В низкую и угрюмую столовую, отведенную слугам, девушки попали, когда уже стемнело. Весь день, с того самого момента, как переодевшись они вышли к ожидавшей их старухе, они что-то мыли, терли и чистили.

У непривычной к работе Меррит саднили стертые в кровь руки и ломило спину. Увидев на длинном столе нехитрую снедь, что дымилась паром и пахла отнюдь не соблазнительно, девушка только выпила воды, а к пище – коричневой похлебке с кусочками подгоревшей репы, не притронулась, – усталость и волнение совершенно лишили ее аппетита.

– Какая гадость, – прошептала Розеа

– Ешь, давай, – буркнула ей в ответ Зарая. – Вдруг завтра и этого не будет.

– С такими харчами быстро мы ноги вытянем, – хмуро заметила Арная, размазывая жижу по тарелке.

– А вы господам поприслуживайте, – усмехнулась одна из кухарок.

– Цыц, – прикрикнула на нее старуха и, окинув взглядом девушек, добавила она в виде объяснения: – Негоже вам, молодкам, перед светлы очи герцога являться.

Меррит поводила ложкой по тарелке, перебирая кусочки. Выбрав кусочек посимпатичней, поднесла ложку ко рту, но дурной запах вызвал тошноту, и девушка решительно отодвинула тарелку.

– Иржистов* и то лучше кормят, – выдохнула Розеа, и зажмурившись проглотила ложку похлебки.

Совершенно обессилевшая и изголодавшаяся, Меррит последовала ее примеру, но как только острый голод был утолен, девушка решительно отодвинула тарелку – еда была такой отвратительной на вкус, что даже голод померк перед ней. Так и не поужинав толком, девушка отправилась в предоставленную ей комнату.

За весь этот бесконечный день Меррит едва парой слов обмолвилась – угрюмые лица местных слуг к разговорам не располагали, а подруг она за весь день видела только мельком. Даже Розею, которая была, как и она, приставлена к кухне. Вымотанная непривычной работой девушка заснула, едва голова ее коснулась тюфяка, набитого прелой соломой.

Ночь промелькнула незаметно. Меррит настолько устала, что не видела снов. Лишь ближе к утру она проснулась, услышав, как за стенами проносится, завывая бешеными порывами, ветер, и кто-то возбужденно шепчет, чуть присвистывая: «Она вернулась! Вернулась!».

* небольшие до 1,5 м. всеядные животные, весом 50-150 кг, покрытые хитиновым панцирем, для них характерно компактное телосложение и длинная морда с острым клювом, чтобы разрывать землю в поисках пищи. Одомашнены. Выращиваются ради мяса, но в хозяйстве используются и шкура, и хитиновый покров.

Громкий звон разбудил Меррит задолго до рассвета. Тело затекло так, что больно было разогнуть подтянутые под грудь коленки. Она замерзла. И скрючившись под одеялом, никак не могла согреться. От гари чадящих всю ночь свечей нещадно болела голова, горло ссохлось.

С трудом преодолев скованность от неудобной позы, девушка нехотя поднялась и потянулась, разгоняя кровь. От холода и промозглой сырости дрожали руки. Единственно желание – уткнуться носом обратно в вонючий тюфяк и подоткнув одеяло, а лучше несколько, немного поспать. Да кто ж позволит?

Свет, пробирающийся сквозь узкое оконце под самым потолком, лишь немного рассеивал полумрак.

Подруги уже встали и одевались.

– Холодина какая… В конец околела, – пробормотала хмурая Зарая, негнущимися пальцами застегивая мелкие пуговки на платье.

– Сейчас еще терпимо, хоть пол и ледяной, а вот зимой станет совсем туго, – со знающим видом заявила Арная.

И Меррит в очередной раз задумалась о том, что она тут делает. В обители их тоже не баловали изысками, но хоть кормили не впроголодь. Хотя сидеть на хлебе и воде Меррит не привыкать – не единожды была так наказана. Да и холод ей не помеха – не зря же их каждое утро заставляли умываться холодной водой, ради красоты и здоровья.

«Не время грустить, пора работать», – решительно задвинула девушка накатившую было тоску куда подальше.

Кухня уже жила своей жизнью. Гудела, точно разворошенный улей, десятками разговоров, что смолки, едва девушки спустились.

В установившейся тишине уже знакомая старуха обернулась к ним:

– Гара, проводи этих двух к Сорнаку, они видать дорогу забыл. Ты, – толстый палец уставился в Розеа, – брысь мыть посуду. Ты, – она перевела палец на Меррит, – отнеси еду иржистам.

Девушка огляделась, но так и не поняла, куда ей идти.

– Ведра в пристройке, – гаркнула старуха.

– Там, – шепнула стоящая рядом девушка и незаметно ткнула пальцем. Подняв тяжелые ведра с помоями, Меррит скользнула в приоткрытую дверь.

В воздухе стоял серый туман, и мглистая сырость сразу же пробрала девушку до костей. Под ногами после ночного ливня хлюпала вода. Было так скользко, что девушка тут же поскользнулась, окатив расплескавшимися помоями проходящих мимо стражей.

– Иржистово семя! Смотри куда прешь! – вызверился один из них.

Девушка стушевалась, потупилась, ощущая, как жар стыда за собственную неловкость, прилил к щекам.

– Тшш, не пугай служаночку, Брант. Подумаешь пара капель, – стирая попавшие на него капли, капитана окинул взглядом тонкую фигурку девушки в бесформенном платье, с удовольствием отмечая наличие всех приятных округлостей в нужных местах. Но взгляд его зацепился не за тонкую талию и высокую грудь, нет все это он отметил мимоходом, а за лицо девушки – утонченное, миловидное с ярко-красным точеным ртом и огромными фиалковыми глазами. – Помочь?