Катерина Цвик - Лейла. Навстречу переменам

Что будет с его сестрой, когда подобное случится с Фатимой – страшно даже представить! Она и так чуть умом не тронулась после той страшной трагедии. Если все случится, как говорил принц, то он лишится последних близких. Он очень любил малышку Фатиму, в глазах потемнело от одной только мысли, что с ней что-то может случиться.

– Вы как-то можете помочь? – осипшим, и от того чуть слышным голосом спросил он.

– Только для этого я и поведал тебе эту страшную тайну, – довольный собой, улыбнулся старший принц Хабиб.

– Как? – сглотнул появившийся ком в горле лекарь.

– Я возьму ее в свой гарем, когда она подрастет. Отец поощряет такие связи и детей от них, ты сам знаешь. Твоя племянница никогда не будет знать нужды, как и ее дети.

– Но если султан все же решит найти ее дару другое применение…

– Я старший принц крови! – жестко оборвал его юнец. – И отец считается с моими желаниями!

Лекарь был далеко не глуп, а потому прекрасно понимал, что принц решил ему помочь отнюдь не по доброте душевной, и встретился с ним так странно, чтобы никто, даже слуги, не знали об этом, ведь вызови он его к себе в покои, те, кому нужно, обязательно задались бы вопросом – зачем?

– Конечно, глубокоуважаемый принц! – склонил голову несчастный лекарь. – Я ни в коем случае не умаляю вашего статуса и влияния при дворе и всего лишь хотел уточнить…

Ткать словесные кружева при дворе султана мог каждый, и сейчас за ними мужчина прятал деятельную работу мысли. Для чего он нужен старшему принцу? В свете скорой поездки Заруха в университетскую школу Тализии напрашиваются не самые оптимистичные выводы, и то, что сказал ему Хабиб, чуть не выбило почву из-под ног мужчины:

– Что ж, тогда ты должен знать, что за подобную услугу я тоже потребую немало. Все-таки твоя племянница откровенно некрасива, и ее спасение не принесет мне удовольствия. – Задумавшись, немного ушел от темы принц, но, встрепенувшись, продолжил. – Так вот, Зарух не должен доехать до школы. Это понятно?

– Т-то есть? – до последнего не желая понимать вполне прозрачный намек Хабиба, спросил мужчина.

– Он должен умереть в Тализии по дороге в школу! – Яростно зашипел принц. – Только тогда я стану помогать твоей племяннице! На этот раз ты все понял?

Лекарь до последнего ожидал услышать другое. Убить? Как? Как он сможет убить мальчишку, которого знает практически с самого его рождения? Которому только что обрабатывал разодранную коленку!

На удивление, принц не стал его дожимать прямо сейчас, но с вполне читаемой угрозой снова прошипел в самое ухо:

– Ответ дашь позже, перед отъездом. И не вздумай обмануть или играть со мной, как и распространяться о тайне, которую я тебе поведал! Ты знаешь, при желании моего влияния хватит, чтобы превратить твою жизнь в кошмар.

И он ушел, оставив мужчину наедине со своими демонами.

А вечером Фатима сидела у него на коленях, обнимала тонкими ручками за шею и заглядывала в глаза, пытаясь выведать, отчего ее любимый дядя сегодня в таком плохом настроении. Мужчина смотрел на нее и понимал, что не может допустить, чтобы этот маленький лучик света погас! Он знал, что если совершит злодеяние, то его в любом случае убьют как преступника или не оправдавшего доверие лекаря. Но если никто не узнает, что это сделал он, то ни его сестру, ни Фатиму не тронут, даже, наоборот, присмотрят и назначат пенсию. И сейчас, глядя в ее бездонные карие глазищи, он с обреченностью понимал, что пойдет и на убийство, и на собственную смерть. На все пойдет, лишь бы она жила.

Потом были сборы, плавание по морю, сговор с разбойниками и яд, который он им передал, чтобы они смазали им стрелы. О! Сколько нервов ему это стоило! Однако, за главной целью, убить принца, он как-то совершенно неожиданно для себя не подумал, что, помимо мальчика, может пострадать кто-то еще. Он сам себе позже удивлялся, как он мог об этом не подумать, когда нанимал ту шайку, с предводителем которой его свел староста очередной деревеньки, в которой они отдыхали. Как будто его разум попал в какой-то туннель, он видел цель и маниакально к ней шел. Отрезвление пришло в тот самый момент, когда у него на руках умер парнишка из охраны. Какого труда ему стоило сдержаться и не признаться во всех грехах прямо там. Но воспоминания о племяннице и ее полном обожания взгляде помогли сдержаться, и следующее покушение он спланировал так, чтобы никто, кроме принца, не пострадал. Да и яд в обоих случаях он выбирал так, чтобы мальчик не мучился и не чувствовал боли.

Вечером он специально не появился за ужином, чтобы не навлечь на себя подозрений. Но все же улучил момент, когда служанка выходила из кухни с заказом и, зажав ту у стеночки под видом приставаний, насыпал яд в компот. Он знал, что больше никто за столом не будет его пить. Взрослые предпочитали вино, Нарим компот терпеть не мог, а Лей, тот единственный, кто мог присоединиться к принцу, сидел под домашним арестом. Ему даже удалось некоторое время понаблюдать в щелку, как принц отпивает напиток и, вернувшись в комнату, принялся ждать, вертя в руках пузырек с редчайшим противоядием. Он знал, что заснуть все равно не сможет, так и просидит до утра, пока яд не убьет мальца.

Сердце с силой бухало в груди, в пальцах был зажат пузырек, который все еще мог спасти жизнь ребенку, а в голове стоял туман. В какой-то момент мужчина понял, что еще немного – и он рванет в комнату к Заруху, чтобы влить в него противоядие. Но вместе с тем понимал, что в тот же миг потеряет не только свою голову, но и жизни своих близких. В очередной раз посмотрев на бутылочку в руках, он решил, что должен ее уничтожить. Тогда точно не будет дороги назад, и он не упустит шанс спасти свою малышку. Душа несчастного так издергалась и изболелась, что это решение даже принесло ему некоторое облегчение. Руки лекаря дрожали, когда он подносил руку к пробке, однако решимость никуда не делась, поэтому помедлив еще секунду он…

Резкий стук в дверь заставил мужчину вздрогнуть всем телом, бутылочка подпрыгнула в руке и с глухим стуком упал на пол и закатился под кровать. Несколько секунд растерянный мужчина не знал, что делать: то ли заглядывать под кровать за злосчастным пузырьком с антидотом, то ли бежать открывать дверь. Однако настойчивый стук в неурочный час и взволнованный голос Нарима не оставили ему выбора. Поэтому, кое-как успокоившись и сделав сонный вид, он открыл дверь…

Я вынырнула из пронесшихся перед глазами видений и застыла, глядя на человека, что так напоминал мне Дон-Кихота. В голове был полный сумбур из обрывков воспоминаний, его метаний и чаяний и моих собственных мыслей. Лекарь же все это время делал вид, что внимательно осматривает Заруха. Лицо его было бледным, а глаза лихорадочно блестели. Наконец, он повернулся к набившимся в комнату людям и рассказал о диагнозе: