Кристина Юраш - Феерическая Академия

– Это – мой яд, – послышался высокомерный голос, а я видела каскад волос, спадающих по широким плечам вниз огненными реками. – И мое проклятье. Благодаря этому я живу. Ты отдаешь мне частичку своей жизни, и она удерживает меня на тонкой грани жизни и смерти. Если бы я нашел тебя на час позже, то спасти тебя бы не удалось. Я бы мало, что смог бы сделать…

Я молчала, глядя на него и не понимая, что делаю в чужой кровати. Были у меня, конечно, некоторые соображение относительно операции по спасению, но я решила промолчать. Такие варианты развития событий я не рассматриваю.

– А у вас в волшебной стране все умеют разговаривать спиной? – усмехнулась я, видя, что мои руки снова стали обычными. Никаких следов черного кружева паутины! Пульсирующие вены запястья, бледная в магическом свете кожа, которая казалась полупрозрачной и какой-то нездорово-бледной.

– Если я не поцелую тебя снова, ты умрешь, – снова послышался голос, а руки за спиной сплелись. – Яд поглотит тебя полностью. Сначала озноб, потом оцепенение, черная паутина по телу и медленная смерть в болезненной агонии… Пока жива ты, я не могу найти другую.

– О, да, говорящая попа феерического короля! Это я уже поняла, – заметила я, со вздохом осознавая, что король фей намеков не понимает. – И? Попа, прошу, не молчи…

– За это ты получишь все, что в моих силах дать тебе, – снова послышался негромкий голос, пока я понимала, что намек был слишком тонок, и нужно что-то покрупнее, поувесистей. – Я постараюсь дать тебе то, чего у тебя никогда не было. Считай это моей благодарностью.

– Спасибо, говорящая феерическая попа, – я подняла брови, понимая, что из вежливости собеседник мог бы не изображать судьбу, и повернуться ко мне передом.

Ко мне повернулись лицом, а я посмотрела на бледное, надменное лицо и горделивый сощуренных взгляд.

– Так же благодарностью считается мое терпение, – на меня многозначительно смотрели в упор, а мне показалось, что намеки он все-таки понимает. Не нравится мне все это. Я зябко поежилась, пытаясь понять, что происходит. Выходит, что он целует меня, поглощает частичку жизни, и за счет этого живет? И для того, чтобы я не убежала, существует это проклятие? Чтобы я постоянно была рядом? Я смотрела на него. Пусть скажет, когда нужно трепетать перед ним, а то я тут благоговею с такого расклада!

– Почему именно я? – со скрытой враждебностью спросила я, пытаясь осознать, откуда столько счастья на мою голову. Еще бы! Да тут каждая первая мечтает о таком мужика, а тут я со своим «Здрасте, подвиньтесь, красавицы!». – С чего это мне выпала такая честь из чужих штанов?

– Не обольщайся, – коротко произнес Оберон, а на его губах дрогнула презрительная улыбка. – Мы ограничимся поцелуями. Это – мое условие. Ты – всего лишь случайность. Ты – не фея, и я это сразу понял. А вот крылья твои мне знакомы. Была одна фея, которая занималась тем, что поставляла мне своих крестниц.

– Ее случайно не Сутенер звали? – прищурилась я, сползая с кровати. На меня вопросительно посмотрели. – Хорошо, у нее в фамилии есть слово «сутенер»?

– Я не понимаю, о чем ты. Но этой феи больше нет, а у тебя ее крылья, – тихим голосом произнес Оберон, глядя на меня в упор. – Это означает только то, что у нас с тобой есть маленькая тайна. Поэтому не стоит задавать мне вопрос: «Почему я?», если боишься, что кто-то узнает твой правдивый ответ.

– И как снять проклятие? – сардонически спросила я, взвешивая перспективы и понимая, что они отнюдь не радужны. С одной стороны, он мне чем-то даже нравился. И не только внешне. Люблю мужчин, которые знают себе цену. Но не люблю тех, кто ее постоянно называет.

– Как ты думаешь, первый, второй или третий вариант? – спросила я, глядя на красивую фигуру и бледный профиль.

– А почему ты спрашиваешь? – напряглось его величество, не понимая о чем я. Мужская самооценка уже искусанная мной, мстительно посмотрела в мою сторону.

– Так первый, второй или третий? – подняла брови я, глядя на него и чувствуя, что непреодолимое желание задушить его, не покидает меня с момента первого откровения.

– Допустим, первый, – надменно ответил Оберон, рассматривая сверкающий камень и поглядывая на меня. В его руках собирался сверкающий браслет из сверкающих камней.

– Отлично! Значит, «засосальщик». Были варианты «вантуз» и «лобызун», – ядовито ответила я, спуская ноги на пол и пытаясь скрыть смесь растерянности и раздражения. – У меня появился персональный «целовальный» мужик. Слушай, а феи, случаем, не поцелуями размножаются? А то мало ли…

– Наверное, я тебя огорчу. Нет, – изрек насмешливый и высокомерный голос, а я пыталась понять, сколько ему лет на самом деле. Нужно же знать возраст, за который вырастает такое самомнение? – Я разрешаю тебе делать все, что хочешь, только при условии, что ты отсюда не сбежишь.

– То есть, я – пленница? Так бы и сказал, – произнесла я, чувствуя, что мое настроение обрело свои крылья и куда-то улетучилось.

– На твоем месте мечтала бы оказаться каждая, – произнес Оберон, поглаживая цветы и перебирая пальцами драгоценные камни, лежащие россыпью на столе, а в его руке сверкнул браслет.

– Так я могу подвинуться! Эй! Девочки! Заходите по одной! Ты не против, если я буду брать деньги? – сообщила я, вставая с кровати и сдувая волосы с лица. Я дошла до двери, а позади меня послышался насмешливый голос, а меня взяли за руку.

– Так, а это что у нас? – спросила я, глядя на сверкающий браслет на руке.

– Считай это подарком от чистого сердца, – произнес Оберон, а я смотрела на него, а потом на украшение.

– Помой сначала сердце, а потом начинай дарить, – огрызнулась я, пытаясь сорвать с себя побрякушку, но она не давалась. Оберон смотрел на мои попытки с улыбкой.

– Если не хочешь от чистого сердца, то могу от всей души, – произнес он, пока я зубами пыталась разжать звенья тонкой цепи.

– Душой обзаведись сначала, а потом дари подарки, – улыбнулась я, понимая, что останусь без зубов если продолжу. Нет, зараза, тонкий, но держится крепко.

– Это для того, чтобы я всегда знал, где ты находишься, – ответили мне, снова отворачиваясь. – Можешь не благодарить. Слуги исполнят любой каприз. Я бы посоветовал тебе переодеться. Тебя проводят в твои покои.

– А могли бы оставить меня в покое? – возмутилась я, сжимая кулаки. Нет, ну только-только он начинал мне нравится!

– Ладно, я пошла, засосун! – махнула я рукой, чувствуя, как по ней скользит тонкая прохладная цепочка браслета. И вот как тут после этого оставаться?

Я спустилась, глотая новости, которые комом встали в горле. Красивая лестница извивалась, я спускалась по ней, понимая, что не знаю, что делать. Мысли путались, сплетались, утомляя и заставляя от них отмахиваться, как от назойливых фей.