Кира Фарди - Ведьмы быстро не сдаются

– Предложи другой выход! – король и кот и правда забывают обо мне. – Или предлагаешь собрать королевский совет и отказаться от жены, как не выполнившей супружескую обязанность?

– Может быть, так и нужно сделать, – срываются с языка слова, о которых я тут же жалею.

– Почему? – хором спрашивают король и кот.

– Она вас не любит, даже презирает, кажется, вы ее тоже. В таком союзе не будет счастья.

Правитель смотрит на меня, как на чокнутую. Кот взлетает, кружится надо мной, потом зависает в воздухе и проводит мягкой лапкой по щеке.

– А в этой миленькой головке есть мысли?

– Конечно, – поджимаю губы я.

– Только, понимаешь ли, маленькая ведьма, брак короля – дело больше политическое, чем любовное. Заключили союз, чтобы засуху остановить.

– Но она же не прекратилась, – возражаю уже смелее, – а значит, можно отказаться от обряда, который не принёс пользы.

– А Лиана права, – хмыкает ком и летит к королю. – Подумай, Анри, если ты сегодня ночью войдёшь в покои жены, обратный дороги уже не будет.

– Почему? – теперь любопытство сжигает меня.

– Да потому, милочка, что короли не разводятся. Только смерть может разбить этот союз.

Правитель нервно дёргает плечом. На его лице написано: «Пошло оно все сухим лесом!» Я смотрю на него, не скрываясь и мучительно размышляю, какой линии поведения придерживаться. Если буду скромницей Лианой, могу быстро стать наложницей. Если останусь с мозгами Наташи, наживу себе смертельных врагов.

– Мне нужно подумать, – заявляет король. – Болтан, отправь девушку домой.

Вот так поворот! Я сойду с ума с этими мужиками. Не успеваю привыкнуть к одному положению, как попадаю в другое. Куда домой? К Лиане? А где он находится?

– Тоже, верно. Мать бедная убивается.

– Только… пусть ее сопровождает стража.

Болтан опять накидывает на мои плечи плащ и выводит меня из зала. Мы идём длинными коридорами, потом по открытой веранде. Дождь не прекращается, с прежней силой барабанит по листьям. Словно я запустила некий природный механизм, а он сломался. Это меня тревожит. Вдруг придётся остаться в этом мире до конца жизни! Как потом отвечать за вечную непогоду? А винить начнут меня.

Мы пересекаем один дворик, потом другой, попадаем через арку в третий, и я запутываюсь. Обратно дорогу точно не найду. Когда мы сворачиваем ещё в одну подворотню, навстречу выходит несколько человек в чёрных плащах, с надвинутыми на лица капюшонами. Я вижу только одну бородку клинышком, и больше ничего. Незнакомцы выхватывают мечи и молча, без предупреждения, налетают на нас.

Я взвизгиваю, на инстинктах уворачиваюсь от одного меча, потом от второго, получаю удар сзади.

Темнота…

– Ура! Я дома! Спасибо тебе, Господи! – кричу я от радости и распахиваю глаза.

Увы, по-прежнему темно, мало этого, ещё и дышать трудно: вонючая и колючая тряпка, похожая на мешковину: я вижу сквозь редкое плетение свет, закрывает мне рот и нос.

– Хватит орать! – рычит кто-то невидимый и бьет меня в правый бок.

Я вою от боли и на миг теряюсь, чувствую только, что меня куда-то несут. Ужас выбрасывает в кровь волну адреналина, от паники начинаю крутиться изо всех сил. Мне уже наплевать на дворцовые политесы, лишь бы вырваться живой.

– Пустите! Что вам надо! Кто такие! – ору, не останавливаясь.

– Арак, заткни ей глотку! – приказывает приятный баритон.

Мне зажимают рот и нос, кислорода не хватает, как ни пытаюсь вдохнуть, и я отключаюсь. Прихожу с себя от холода. Кажется, лежу на ледяном полу. Связанные руки и ноги застывают так, что почти не могу шевелиться. «Мамочки мои! Что со мной? – повторяю беспрестанно. – Мамочки мои!

– Эй, люди, пощадите! – слезным голосом молю пустоту. – Больше не буду сопротивляться. Развяжите.

Но в ответ – тишина. Прислушиваюсь. Ни звука не доносится извне, только дождь стучит по крыше. Зато мешковина на лице лежит свободно, и воздух проникает в легкие беспрепятственно. Тряпка колючая и в ворсинках, которые щекочут нос. Я оглушительно чихаю и опять замираю: никого. Это хорошо, можно попробовать ее снять.

Я упираю затылок в пол и начинаю медленно выкручиваться из-под ткани. И, о счастье! мне это удаётся после нескольких попыток. Когда глаза привыкают к полумраку, оглядываюсь. Меня притащили в какое-то морозильное место, скорее всего, погреб. Я вижу у стены большие квадраты рубленого льда. На нем лежат разделанные туши животных, огромные рыбины, стоят какие-то плошки и корзины.

Черт, если быстро не выберусь отсюда, окоченею насмерть: тонкая туника не спасёт от холода. Одно хорошо, от жажды не умру.

О Боже! Как хочется пить! В во рту сухо, даже слюны нет.

Подползаю к ближайшей глыбе и начинаю ее лизать. Язык и губы немеют от холода, но я никак не могу насытиться.

Наконец откидываюсь к стене. Теперь нужно освободить ноги. Сгибаюсь в три погибели и зубами рву веревку. Спасибо большое Лиане, зубки у неё крепкие и острые. Кое-как удаётся ослабить узел, но развязать не получается. Что делать? Замёрзла уже так, что не чувствую ни рук, ни ног. Ещё немного, и не смогу двигаться.

На глаза попадается прут. Хватаю его зубами и пытаюсь просунуть в щель узла. Палка ломается на середине. От злости и обиды по щекам катятся слёзы. Но я не сдаюсь. Раз за разом пропихиваю обломок, и, о чудо! он проваливается внутрь. Яростно расшатываю узел, и, когда веревка наконец падает на пол, плачу уже навзрыд.

Но жалеть себя некогда. Дыханием согреваю окоченевшие пальцы, а потом уж проверенным способом развязываю веревки на ногах. Держась за стену, встаю и приседая от слабости (ещё бы! полдня кукую в этом мире, а никто не предложил поесть), бреду к двери. Только дергаю за ручку, как она распахивается, и на пороге появляются стражники.

– Шустрая ведьма! – усмехается баритон, но хозяин прячется в тени. – У тебя чутьё, Пита, ещё бы немного задержались, и сбежала бы.

Я начинаю кружиться по морозильной комнате. Остановка смерти подобна. Зубы выбивают чечетку, меня колотит крупной дрожью.

– Схватите ее! – приказывает им женщина в строгом чёрном платье с белым воротником, которую баритон называет Питой.

– Пустите! – кричу я. – Что вам от меня надо? Я ничего плохого не сделала!

Но меня никто не слушает. Охранники затыкают мне рот той же тряпкой, заворачивают с головой в плащ и тащат под проливным дождем по дворам. Я дрыгаю ногами, деревянные сабо сваливаются и остаются лежать на дороге.

Наконец долгий путь (или мне он показался долгим?) заканчивается. Меня приволакивают в чьи-то покои и бросают на пол. Я лихорадочно оглядываюсь. Обстановка богатая, и совершенно не холодно. Ищу глазами источник жара: в каждом углу большой комнаты стоят красивые горшки, в которых ярко светится уголь. Подползаю к одному сосуду и замираю, впитывая блаженное тепло.