Кристина Юраш - Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата

Мне на стол упали ключ и карта проезда. Я молча встала, взяла бладбук и поплелась вслед за покупателями, которые к моему счастью знали приблизительный адрес. В отличие от меня.

Я села вместе с ними в карету. Упыри облепили меня со всех сторон. Они еще долго ругались всем семейством, кто будет сидеть рядом со мной. В итоге решили, что все лучшее – детям, поэтому с двух сторон меня облепили маленькие упырята. Меня трясло, зубы цыкали, слюни текли. Судя по району и взглядам, которые на меня бросали, скоро во всех новостях будет «трупик риелтора был найден в хорошем районе, коммуникации недалеко, в шаговой доступности, есть вымощенный брусчаткой подъезд!»

Решение продать эту готичную недвижимость, очевидно, наступило вследствие обстоятельств непреодолимой силы. И я их отчетливо видела. Огромная трещина, в которую в некоторых местах спокойно могла бы пролезть не только моя рука, но и хорошо откормленная вискасом кошка, ползла по фасаду и доползала до самой крыши. Мрачные горгульи, которых я сразу нарекла «жена» и «теща», сидели по обе стороны от проржавевших ворот на треснутых и заросших каким-то темным плющом каменных пьедесталах. Я сразу представила, как бедолага, пришедший с работы уставший и голодный, сразу видит эти оскаленные морды, которые как бы намекают, что его здесь помнят, любят и ждут.

Я толкнула скрипучую калитку, шагая к старой двери, с облезлой краской.

Меня немного смутила куча каких-то черепков, под ногами, но первое дуновение ветра сразу расставило все точки на «ё». Было у меня такое ощущение, что я попала под вражеский огонь. Я, вжимаясь в дверь, тоскливо взглянула на семейку упырей, которая пережидала сход черепицы возле кареты.

Дверь не открывалась. Я мучила ее и так, и эдак, но ржавый ключ никак не хотел открывать ржавый замок. Я ее и дергала, и толкала, но все бесполезно. Под конец мои мытарства закончились победой. Я пропустила покупателей вперед, а сама прикрыла дверь. Захлопывать ее я не стала, потому, как не хотелось остаться запертой с голодной семейкой упырей. То, что они проголодались, я узнала еще в карете. У меня до сих пор рукав с той стороны, где сидел их старшенький, мокрый от слюней.

Мы оказались в большой парадной. Пыльная люстра радовала нас лианами пыли, почерневшие от плесени обои – новым экзотическим рисунком. Деревянный пол под ногами скрипел, как свежевыпавший снег, а с потолка, с треском упала часть алебастровой лепнины.

– Зато просторно, – мрачно выдала я, глядя на унылые лица покупателей. Они разочарованно вздыхали и цыкали зубами. И тут я вспомнила слова директора, что если мне не удастся ничего продать, то надобность во мне отпадет. Я никогда до этого напрямую не работала риелтором, но смотрела фильмы. Там риелторы рассказывали такие сказки, что диву даешься, из какого пальца они их высасывают на ходу.

– Сразу видно, что этот дом хранит частичку истории. Неизвестно, какие тайны скрывают эти старинные обои, – провела я рукой по плесени. Пробный камень был брошен в огород покупателей. Вампиры, которые стояли и тоскливо рассматривали остатки былой роскоши, подняли на меня свои чуть светящиеся во тьме глаза. Зрелище было жутковатое.

Я взяла себя в руки.

– Вы только представьте, что прямо на этой самой лестнице, какой-нибудь солидный муж, ну прямо как вы, – я указала рукой на главу семейства, – вел под руку свою очаровательную жену, чтобы представить ее гостям. Я уверена, что его супруга была очаровательна, но не столь прекрасна, как ваша! Гости, увидев ее, были в восхищении. Старинная люстра освещала их удивленные лица, в фамильном камине горел огонь. Все завидовали это прекрасной паре.

– А здесь, – я указала рукой на стену, – висели портреты достопочтенной родни, которая молча смотрела на то, как в этом самом доме, которым они так дорожили, живут их потомки. А в зеркалах отражались танцующие пары.

Я умолкла. Вампиры с интересом смотрели на стену, шепотом прикидывая, поместится ли их генеалогическое древо на одну стену, или стоит занять еще противоположную. В итоге после долгих разбирательств, чья родня будет висеть справа, а чья слева, я поняла, что нахожусь на верном пути и решила развивать тему дальше.

– Это – просто старый дом, – заорал вампиреныш, вытаскивая ногу из дырки в полу, куда случайно провалился.

– Не старый, а старинный! Он когда-то служил многим поколениям, а теперь ему не хватает чуточки внимания, тонкого вкуса, небольшого ремонта, чтобы он снова засиял всеми красками, – продолжила я, чувствуя, что так усиленно я не сочиняла даже, когда писала объяснительную за опоздание.

– А давайте поднимемся наверх? – предложила супруга. Она пошла по лестнице вслед за мной, а остальное семейство потянулось следом. В длинном коридоре было множество комнат. Мы заглядывали поочередно в каждую, а мне приходилось на ходу придумывать историю про каждую из них.

– А в этой комнате, – я бросила взгляд на огромную рассохшуюся кровать, – размещалась хозяйская спальня. Сколько слов нежной, искренней любви, говорили друг-другу супруги, лежа в обнимку на этой кровати. А потом они вставали, шли в соседнюю комнату, где спали их наследники, целовали их на ночь и говорили: «Когда ты вырастешь, этот дом будет твоим. Береги его!»

У меня чуть слезы на глаза не навернулись от умиления. О, как я загнула! О, как я жить хочу!

– А в этой комнате, хозяйка сидела у окна и смотрела на дорогу, в надежде, что ее муж вернется сегодня пораньше, и она сможет обнять его, сбежав вниз по лестнице. Этот дом был уютным семейным гнездышком, в которое хотелось возвращаться. Наверное, если дом мог говорить, то он сказал бы вам: «Оставайтесь. Не бросайте меня. Я буду хранить покой вашей семьи. Я снова хочу слышать радостные крики детей, топот детских ножек по коридорам. Мне не хватает совсем небольшого, косметического ремонта и заботливых хозяев! Тем более, цена совсем маленькая для дома, который некогда был бесценным!»

Все, театр одного актера окончен. Апчхи! Кхе-кхе! Сколько же здесь пыли!

Упыри долго совещались, тыкая пальцами в стены. Дети уже раз десять пробежали по ступенькам с таким грохотом, что мертвый высунулся из гроба, чтобы поинтересоваться, какая сволочь не дает ему обрести вечный покой?

– Поехали в офис. Мы согласны, – постановила упырица, с интересом глядя на себя в треснувшее зеркало.

Предвкушая первую продажу, я ерзала на сидении, чувствуя, не смотря на ликование в душе, резь в голодном желудке. Сделка прошла быстро. Ренель самолично заполнил договор, поставив кровавую печать из собственного пальца, пересчитал деньги, которые вручила ему семья, отдал им ключи и молча удалился в свой кабинет.

Я ради интереса, открыла бладбук и написал адрес. В каких-то хрониках правонарушений нашлось вот что: