Юлия Васильева - Милые чудовища

Англичанин хмыкнул, отпустил пасть коварной ящерицы и с удовольствием сжег во вновь заструившемся пламени конверт. Послание можно было не распечатывать: внутри находилось предусмотрительно составленное заранее прошение об увольнении.

– Ну что, рассказывайте, – с полным удовлетворением в голосе сказал Брут, оказавшись в саду с горынычем на руках.

– Вы за занавески, если что, простите, я возмещу… – начал было совестливый клиент, смущенно пощипывая кончик рыжего уса.

– Ничего, они мне все равно не нравились, – щедро отмахнулся сэр Бенедикт, но голос все же понизил, дабы сие признание не достигло розовых ушек Анфисы Ксаверьевны.

– Это талисман нашей пожарной части, – кивнул на горыныча посетитель, начиная подбираться к причине визита издалека. – Мы с ним учения проводим…

– Генерал-губернатор презентовал?

– Да, на праздник огнеборцев. А как догадались?

– Ему лет десять назад на юбилей горыныча дарил император. Размножаются они раз в десять лет. Ну так на что жалуетесь? Змееныш у вас вроде как здоровый…

– Дюже здоровый, особенно огонь пускать. Ну, вы видели… И мы это… как бы… того… уже натренировались, мочи нет. Вот вся пожарная часть сбросилась и отрядила меня сюда…

– Понятно. – Сэр Бенедикт достал из кармана жилета бланк, присел на садовую скамейку и, зажав дракона под мышкой, с самым что ни на есть серьезным видом принялся писать рецепт. – Сейчас пойдете на рынок и купите там сахарной свеклы – давать по клубню три раза в день, голову сахара – раз в неделю. Сладких фруктов, изюму, кураги – без ограничений. А что это вы бледнеете? Содержать горыныча накладно, не зря его вам генерал-губернатор подарил.

Уже забрав рецепт и оплатив визит, пожарный вдруг несмело поинтересовался:

– Скажите, доктор, почему он не дает лапу?

– По той же причине, по которой вы не дышите огнем. Природа его для этого не предназначала.

Едва криптозоолог вновь водворился в своем кабинете, вошла горничная.

– Эх, люблю пожарных, – вздохнула Глаша, мечтательно прижав руки к заметно взволнованной груди. – А этот особливо хорош.

– Ну кто там следующий? – нетерпеливо спросил Брут, который, в отличие от девушки, не был падок на пышные усы и форму.

– Барышня сидят с каким-то лямуром, но идти не хочут. Говорят, вы девицам в кабинет входить не дозволяете.

– Не дозволяю, – подтвердил криптозоолог задумчиво и, как бы обращаясь к самому себе, пробормотал: – Надо бы повесить табличку.

– Барин, а я-то как же? Разве я не девица? – встала в обиженную позу Глаша.

– А вы, Глафира, здесь ценный работник, вам все можно, – пояснил доктор. – Несите своего «лямура».

К слову, «лямур» являлся лемуром и никакого отношения к криптидам не имел, но его хозяйке, видимо, сильно хотелось обратного. Поэтому, невзирая на астрономические счета, носила она своего питомца именно к криптозоологу, а не к обычному ветеринару. Сэр Бенедикт не имел ничего против, ибо Висепсион (так звали зверушку) был существом на редкость здоровым, да к тому же незлобивым.

Когда расторопная и польщенная оказанным доверием Глаша унесла «лямура» обратно к хозяйке, в кабинет не вошел, а просочился даже мужчина с легким налетом бездомности на физиономии и артистически намотанным под эту бездомность шарфом. Аксессуар явно вязался на протяжении многих лет из пряжи, что была под рукой в каждый конкретный период, и потому имел историю даже более занимательную, чем его владелец.

В руках посетитель держал плоский прямоугольный сверток, в котором, конечно же, не могла скрываться ни одна из известных сэру Бенедикту криптид. Но опыт общения со странными визитерами у доктора накопился богатый, поэтому он не стал задавать лишних вопросов, ожидая, когда человек сам раскроет тайну своего явления.

– Скажите, доктор, вы выдаете справки? – спросил посетитель после краткого приветствия.

– Смотря кому… – осторожно ответил Брут, бывали у него и такие клиенты, которым их чудовищный питомец только мерещился, для оных случаев требовался другой специалист.

Посетитель картинным жестом снял тряпку со своей ноши и явил взору настороженного криптозоолога холст, на котором была изображена тощая дама, надменно поглаживавшая коротконогого упитанного пони с рогом посредине лба. Складывалось впечатление, что непарнокопытное периодически объедало свою хозяйку.

– Мне заказали портрет с единорогом, – торжественно провозгласил визитер.

На слове «единорог» сэр Бенедикт нервно дернул глазом, и по лицу его стала расползаться нехорошая улыбка.

– Заказчица отказывается платить! – возмущенно продолжал художник. – Говорит, что это не единорог! А я специально в библиотеку ходил и по книгам сверял!

– И что? – Криптозоолог даже знал, по какому конкретно манускрипту было нарисовано животное, а посему вцепился обеими руками в подлокотники кресла, стараясь сдержаться.

– Так вы дайте мне справку, что это единорог!

– Если только справку о том, что это единорог с карликовой болезнью и третьей степенью ожирения… – Сэр Бенедикт задумчиво потер подбородок, а затем вдруг выдвинул ящик стола и извлек оттуда продолговатый листок, сложенный в три раза, на котором были изображены гарцующие скакуны невиданных статей. – Справка – два рубля, брошюра с выставки арабских жеребцов – десять копеек.

Посетителю хватило пары секунд на раздумья, после чего он спешно порылся в карманах, извлек два пятака и, хлопнув их на стол, выхватил у криптозоолога предложенную брошюру.

– Глафира, подайте чаю, будьте так добры! – крикнул сэр Бенедикт, как только художник скрылся за дверью. – Кажется, на сегодня все настоящие животные закончились.

К концу дня внимательная Анфиса Ксаверьевна, не без опасения следившая со второго этажа флигеля за потоком клыкастых пациентов, вывела для себя следующую занимательную закономерность: мужчины в Князьгороде заводили драконов, не важно, больших ли, маленьких – лишь бы с чешуей, женщины приводили нечто волосатое и пернатое, причем обязательно украшенное затейливым ошейником. Дворник Сильвестр с неисчерпаемым энтузиазмом (и запасом слюны) одинаково зло плевал вслед и первым, и вторым, никому не выказывая предпочтения.

Но вот закончились посетители сэра Бенедикта и начались посетители Анфисы Ксаверьевны. Когда криптозоолог вышел в гостиную, где Глаша сервировала чай с пышными пирогами, на которые доктор взглянул крайне осуждающе, там в одном из кресел нога на ногу уже сидел невысокий, не особо примечательной внешности человек в сером в полоску костюме, скроенном по последней моде.

– Хлыщев Модест Дионисович, – протянул он руку сэру Бенедикту, вставая, и растянул губы в такой ослепительной улыбке, что иностранец поспешил взять обратно свою мысль о непримечательности. – Не надо, не надо, Анфиса Ксаверьевна мне уже о вас рассказала.