Ева Вишнева - Пламя и ветер

В телескоп я увидела звезду, которая тысячу лет назад подсказала первому королю Айне-Гили место, где должен быть построен город. Затем спустилась в подземный ярус, прикоснулась к осколку этой звезды.

В моей “Большой книге легенд” была история о первом короле. Тысячу лет назад Айне-Гили отправился на охоту. Погнавшись за оленем, король заблудился в густом лесу. Долго блуждал он, пытаясь отыскать дорогу. Разводил костры, чтобы согреться и пожарить пойманную дичь, строил шалаши из веток, получал раны от хищников, тринадцатого гнилой водой. На исходе тринадцатого дня пал конь, верный помощник и соратник, прошедший не одну битву. А еще через вечер и сам Айне-Гили выбился из сил. Лежал на траве, молил смерть скорее прийти и быть милосердной. Стемнело, в просвете меж крон показалась звезда. Айне-Гили подумал, что никогда прежде не видел таких ярких звезд. Вдруг она раскололась, и осколок соскользнул с небосклона, с грохотом устремился к земле.

Айне-Гили почувствовал небывалый прилив сил, боль исчезла. Он поднялся на ноги, бросился за осколком, факелом освещающим небо. Бежал, не разбирая дороги, не замечая, как острые камни раздирают ступни, а шипы диких растений впиваются в кожу, словно хотят остановить, пригвоздить к месту. Но едва осколок приблизился к земле, все прекратилось: исчез грохот, лес снова погрузился в темноту и молчание. Айне-Гили выбрался на поляну, в центре которой лежал черный камень. Едва забрезжил рассвет, с другой стороны леса показались приближенные короля. Никто из них не видел падающего осколка, зато звезда шепталась с ними, подсказывала дорогу.

В честь чудесного спасения Айне-Гили решил возвести на этом месте город, который позднее стал столицей королевства.

– Что-то из этой легенды может быть правдой? – спросила я у астронома, объяснявшего нам с дядей устройство обсерватории.

– Очень в этом сомневаюсь. Этот осколок и впрямь упал на землю, да только не тысячу лет назад, а гораздо, гораздо больше. Тогда в этих краях и люди-то, наверное, не водились. Да и наукой не доказано, что звезды умеют шептаться, – весело подмигнул астроном.

А дядя добавил:

– В истоках каждого города, милая моя, лежит экономика. Древесина, полноводная река, хороший климат – отчего не возвести город? Но чтобы слух о нем гремел по всем окрестностям, притягивал деньги и таланты, нужно придумать красивую сказку.

Кто бы ни придумал сказку, сделал он это старательно: многие места столицы носили астрономические названия, были окружены поверьями. Так, восточную часть города украшала знаменитая Опера Восхода Солнца. По ней предсказывали погоду. Если первый луч упал на позолоченный купол – жди безоблачного неба. Скользнул по цветочному барельефу – крепко держи шляпу, будет сильный ветер. Осветил плачущее лицо богини Орфы – к дождю. Может быть, даже к грозе.

Столица плевать хотела на прогнозы. Ясная погода в начале дня к вечеру оборачивалась пасмурной сыростью. Вслед за дождем могла наступить духота. Бьющий в лицо ветер то усиливался, то резко исчезал.

Не думала столица и о том, звездную ли ночь пообещал горожанам театр луны, построенный в западной части города.

Однажды вечером мы с дядей проходили по площади, названной в честь богини плодородия. На ступенях величественного здания с белыми колоннами стоял человек, вскидывал руки и говорил громко, нараспев. Из-за гула толпы я ни слова не понимала, но голос человека, звучный и красивый, заворожил. Я бездумно пошла на него, расталкивая людей – словно мотылек, очарованный светом огня.

Толпа пришла в движение неожиданно. Мужчина на ступенях замолчал и стал отступать – вверх по лестнице, с каждым шагом забирая вправо, в тень колонн. На меня навалились, вдавили в широкую спину впереди стоящего человека, выбив воздух из легких. Послышались грозные окрики, затем – гулкие хлопки, вслед за которыми наступила тишина, нарушаемая только плачем ребенка и тяжелым дыханием со всех сторон. "Стреляли", – поняла я.

К горлу подступила тошнота. Я не могла понять, как оказалась в гуще толпы; озиралась, пытаясь отыскать глазами Фернавальда, но видела только чужие профили и спины. Я набрала в грудь побольше воздуха, позволила коленям согнуться. Опустилась на четвереньки и поползла между чужих ног, цепляясь за украшения на туфлях и юбках, поскальзываясь на лакированных ботинках. Кого-то сильно толкнула, от кого-то получила пинок, вырвала клок волос, зацепившись за чью-то застежку Старалась не обращать внимание на усиливающийся гул, крики; гнала прочь страх быть затоптанной.

Впереди замаячил просвет, я сделала последний рывок, и вывалилась из леса ног, ботинок и туфель, брюк и юбок. Распласталась на плитке, жадно втягивая носом свежий воздух. Но отлежаться мне не дали, грубо вздернули за шиворот, словно котенка. Перед глазами замаячило плохо выбритое лицо, белое от гнева. Гвардеец, – узнала я по шапке и нашивке на сюртуке.

– Кто такая? – скрипучий голос прошелся по нервам. – Одна из этих?..

– Нет, стойте! – Фернвальд бесцеремонно отпихнул гвардейца. – Моя племянница. Спасибо, что нашли ее. А теперь позвольте вас покинуть.

– Протокол… – начал было гвардеец.

Дядя остановил его:

– Я сказал, позвольте вас покинуть. Все возражения прошу предоставить в письменной форме. Адрес герцога Фернвальда Алерта найдете в реестре. Вы в порядке, милая? – обратился он ко мне, осторожно погладил по спине. – Не ушиблись? Я так испугался. Обернулся, а вас и след простыл.

Мы свернули на узкую улочку. Дядя завел меня в чайную, где пахло свежей выпечкой. Усадил за столик, распорядился подать горячие напитки, булочки с корицей и вишневые пирожки, мои любимые. Когда сердце перестало заполошно биться, и болезненное напряжение от пережитого ослабло, я спросила:

– Что это было?

– Недовольные королем. Такие всегда существовали, в разные времена. В последнее время дебоширят: собирают толпы, приманивают прохожих сладкими речами. После их подельники стреляют в воздух. Пугают, в общем, народ, поднимают гвардию на уши.

– Я не понимаю, почему там оказалась. Помню все, только туманно, путано.

– Не мудрено, – дядино лицо ожесточилось. – Они используют амулеты. Непонятно только, откуда берут, словно кто-то их снабжает. Из-за этого академию не раз обыскивали, пугали ребят и преподавателей. Но они чисты, я-то уж в этом уверен. Да и проверяющие всегда ни с чем уходили.

После этого случая я опасалась людных мест. Поэтому Фернвальд водил меня по тихим живописным улицам, избегая шумные аллеи и проспекты; показывал места, скрытые от посторонних глаз: дворики с историей, скульптуры и фонтаны, затерявшиеся в лабиринтах между домов. Постепенно я привыкла и стала ходить сама, без сопровождения.