J. R. Crow - Роскошь и тлен

Уличный воздух с запахом гари и грязи показался Эмили даром богов, не иначе.

Она позволила себе высвободить нос и, залпом осушив чашку с вином, тут же налила себе ещё.

Ян вернулся за стол и бесцеремонно уложил голову на колени Эмили.

– А теперь ты мне что-нибудь загадай.

– Не хочешь исполнять моё желание? – усмехнулась в ответ девушка, выпивая вторую чашку.

– Просто хочу услышать загадку из твоего мира, – отозвался Ян. – Это ничего не изменит.

– Ну хорошо. Вот загадка из моей любимой книги: «Пожирает всё кругом: зверя, птицу, лес и дом. Сталь сгрызёт, железо сгложет. Крепкий камень уничтожит. Власть его всего сильней, даже власти королей».

Третья чашка оказалась выпитой, и на душе Эмили стало гораздо легче. Она даже, осмелев, погладила Яна по голове. Какие у него, оказывается, приятные волосы – мягкие, густые….

Ян прикрыл глаза, щурясь от удовольствия, попутно рассуждая:

– Если бы в этой загадке не было камней, я бы подумал, что это я. А так у меня никогда не было желания уничтожать камни… они скучные. – Потом до него всё-таки дошло, что вряд ли загадки чужого и незнакомого мира так воспевают его трепетно эгоистичную персону. – Я думаю, это время. Потому что все когда-нибудь умрут.

– Бинго, – улыбнувшись, девушка поставила на стол уже пустую чашку без вина – четвёртую на сегодня.

Посмотрев на танцующую, Эмили не выдержала и махнула той рукой.

– Ступай уже. Хватит маячить перед глазами.

Танцовщица осоловело моргнула, медленно возвращаясь к реальности, но всё же покинула покои, оставляя пару наедине.

Эмили вновь потянулась к бутылке – сегодня она налегала на вино, словно желая забыться в нём. Наркотический дым всё ещё кружил голову, и ей сама собой пришла в голову идея.

– Ты танцуешь?

Ян не спешил покидать тёплое место, но поняв, что гладить его больше не будут, всё-таки поднялся и, подхватив девушку под руки, поставил её на ноги. Одну руку положил на талию, второй крепко сжал её ладонь и под невидимую музыку, играющую, похоже, в его голове, закружил по комнате. В какой-то момент он прижался к ней слишком близко – не так как прилично держаться в бальных танцах – и тихо сказал:

– Завтра я об этом пожалею, но… Мне иногда бывает так одиноко. Скажи мне, почему все меня боятся?

Эмили нисколько не смутила такая близость – наоборот, по спине побежали приятные мурашки. И ответ дался на удивление легко, будто в этом не было ничего необычного:

– Боятся? Ну, даже не знаю. Может быть, потому что ты убиваешь с безумием в глазах и явно ловишь во всём этом извращённый кайф?

Усмехнувшись, девушка неожиданно сорвала с его головы ленту, что держала хвост.

– Вот так лучше. Намного лучше.

Чёрные волосы рассыпались по плечами, словно плащ. Ян улыбнулся и, рисуясь, тряхнул роскошной гривой.

– А ты, моя милая пташка? – спросил он, ещё ближе наклоняясь к уху Эмили, в голосе его послышался отголосок скрываемого, но рвущегося наружу сумасшествия. – Ты боишься меня? Я ведь и тебя могу убить.

– Ой, да ладно, – беспечно ответила она, затем протянула руку, убрав длинные локоны с лица. – Ты уже дал слово не причинять мне вреда. И если ты не прекратишь мне угрожать, то Цзяо Ян тебе горло перережет. Ведь так ты просил меня говорить?

Ян долго смеялся, а потом всё-таки выдавил из себя:

– Хороший ответ, пташка, чертовски хороший. За это и люблю.

Вдруг он быстро, что она даже не сразу поняла, как, подхватил девушку на руки. Пронёс через всю комнату, уложил на свою кровать. Наклонился так низко, что их губы почти соприкасались. С нескрываемой нежностью произнёс :

– А вот теперь, когда между нами больше не осталось никакого недопонимания… Расскажи мне, как в вашем мире выглядят телефоны?

– В нашем мире телефоны размером с ладонь. По ним можно не только разговаривать с другим абонентом, но и лазить в интернете, а также делать фотографии и отправлять письма. Нужная штука. Многофункциональная.

Его лицо было так близко – такое красивое, будто у одного из богов, сошедшего с небес. Поддавшись искушению, Эмили плавно обхватила ногами его бёдра, тем самым сильнее прижимая к себе, и приникла к губам в долгом поцелуе.

– Если окажемся в твоём мире, подаришь мне такой? – успел спросить Ян, прежде чем потерял способность что-либо говорить вообще. Он распахнул глаза от безмерного удивления – видимо, раньше никто не целовал его так бесцеремонно, без спроса…

Но мгновение – и мужчина ответил на поцелуй, со всей страстью, на которую было способно его порочное сердце. Халат сполз с его левого плеча, обнажая грудь с застарелым шрамом от колющего удара. Ян не обратил на это внимания – он вновь покусился на футболку Эмили, но на этот раз не встретил никакого сопротивления. Он осторожно скользнул ладонью по бархатистой коже.

Девушка нежными пальцами провела по шраму на груди.

– Откуда это?

– Прощальный подарок от родины, – отмахнулся Ян, хотя губы его на миг исказила ядовитая гримаса. Но секунда – и он вновь был воплощением улыбчивого обаяния. – Сейчас не время об этом вспоминать.

Его ладонь скользнула по спине девушки к застёжке бюстгальтера. Кружевной лиф полетел куда-то на пол, а Ян уже деловито примерялся к брюкам. Молния оказалась ему в диковинку, но он управился с ней с небрежностью профессионала. Ухватился за пояс и властно потянул джинсы вниз.

Он даже не пытался скрыть своё нетерпение, Эмили слышала, как тревожно трещат нитки, казалось – ещё немного и ткань порвётся, если посмеет хоть на миг проявить непокорность и за что-нибудь зацепиться по пути. Мгновение, и девушка осталась обнажённой. Сердце в груди колотилось так, будто было готово вырваться сквозь мешающиеся рёбра.

Она смотрела ему в глаза – бездонные озёра первозданной тьмы – и чувствовала, что окончательно теряет волю. Всё, что она могла – отвечать на его поцелуи, которые становились всё более дерзкими и непристойными.

Ян не был нежным, нет. Его руки порой до боли сжимали беззащитное тело, но эти прикосновения почему-то доставляли девушке невыносимо болезненное наслаждение. И когда он вошел в неё – резко, грубо, – Эмили застонала, прикусив губу – до крови. Ян остановился на секунду и с жадностью, в которой не было ничего человеческого, тщательно слизал языком алые капли.

– Ты же сама этого хотела, моя пташка.

Голос, такой по-ледяному спокойный, ещё один контраст с движениями, наполненными дьявольской страстью. А это слово – моя. Как заклинание, накладывающее печать вечной покорности этому исчадию ада.

Эмили было всё равно. Был ли в том повинен опиумный дым или что-то иное – в тот момент она правда чувствовала себя принадлежащей ему без остатка.

Она запрокинула голову, прикрыла глаза и без колебаний отдалась наваждению, накрывшему её с головой, подобно девятому валу.