Маша Моран - Постучи в мою дверь. Шепот демона

Олеся судорожно вдохнула морозный воздух, смешавшийся с его ароматом, едва ощутимым, но таким важным. Она все еще боялась его. Габор смотрел на нее… с ненавистью. Со странной, затаенной в глубине глаз болью. Серая сталь немного отступала, возвращая место ярким голубым краскам, но все-таки… Сейчас, именно сейчас она видела его настоящего. И этот настоящий Габор вызывал у нее совершенно противоположные чувства. Он пугал. До ужаса. И он завораживал. Манил узнать его секреты. Его тайны. Раскрыть их.

Олеся помотала головой, вцепилась в его плащ, судорожно сминая ткань:

– Я не смогу так, понимаешь? Не смогу… Быть твоей… любовницей. Знать, что от меня ты пойдешь к ней… Что будешь делать с ней то же, что делал со мной.

Ну вот, она наконец призналась. Это было не так сложно. Нет. Это было одуряюще больно. Как будто чьи-то когти впивались в ее сердце и тянули из груди.

Габор криво усмехнулся. Его губы изогнулись соблазняюще-порочно, как будто он наслаждался ее слабостью. Олесю вновь пробрала дрожь.

Его глаза сверкнули:

– Мне нравится, что ты ревнуешь… Никогда не думал, что это может так пьянить… – Он коснулся пальцем ее скулы, мазнул по щеке и снова дотронулся до губ. – Твоя ревность… меня возбуждает…

Господи, что он такое говорит?! Олеся попробовала вырваться из его рук, но хватка была стальной. В бессилии она ударила кулаками по его мощной груди.

– Ты не понимаешь! Мне больно! Больно!

Он резко толкнул ее спиной к шершавому толстому стволу.

– Это ты не понимаешь. И не слышишь. Вчера я все тебе сказал. Ты. Ты будешь моей женой. Только ты. Моей любовницей. Моей рабыней. Моей женщиной. Моей. Только ты. – Тяжелый взгляд въедался в самую душу. Он действовал дурманяще, заползал в голову туманом и лишал рассудка.

Его слова разливались внутри сладкой отравой. Олеся жадно хватала ртом воздух, пытаясь понять, что он только что сказал…

– Но… Но она же принцесса… Как можно отказать королю?

Габор стиснул челюсти. На щеках вновь заиграли желваки.

– Предоставь все проблемы решать мне. Это не твоя забота.

Олеся до боли закусила губу. Может, хоть это ее немного отрезвит и вернет рассудок. Мужчины ее мира поступали не так. Совсем не так. Они ждали, что женщины сами разберутся со всем, а потом еще и будут их ублажать.

Габор был совершенно другим. И ей никогда к этому не привыкнуть.

Его взгляд стал темнее, сосредоточившись на ее губах. Едва ли не до крови Олеся вонзила зубы в мягкую плоть.

Габор покачал головой:

– Не порть свои губы.

Он наклонился и медленно лизнул набухшую от боли губу. Олеся тут же тяжело выдохнула. Не контролируя себя, подалась ему навстречу, задевая рукой длинную еловую лапу, тянущуюся к ней.

Раздался тихий свист рассекаемого воздуха. Мелькнуло алое грязное пятно, и за спиной Габора повисло нечто жуткое. Призрак, дух, демон. Олеся не знала…

Она вскрикнула, безуспешно пытаясь протолкнуть застрявший в горле ком. Потянула Габора на себя, в сторону. Пустые глазницы злобно следили за ней. Перед глазами от ужаса все поплыло.

Она старалась оттянуть Габора от зависшего в воздухе монстра, но он несдвигаемой скалой стоял между ней и призраком. Мелькнул мутный блик, и Олеся только сейчас поняла, что в его руке зажата сабля с длинным изогнутым лезвием.

От вида оружия стало только хуже. Это делало опасность реальной.

Габор закрыл ее своим телом, загораживая жуткое существо. Олеся опасливо выглянула из-за его плеча, но в этот самый момент он взмахнул саблей, разрубая воздух. Поверженный враг упал в снег.

Едва шевеля вмиг замершими губами, Олеся пискнула:

– О-он у-умер?

Габор повернулся к ней. Его лицо было непроницаемо. Он наклонился и поднял со снега веревку, на которой болталось… Олеся быстро зажала рот рукой.

Сквозь пальцы тихо спросила:

– Что это?

Голос Габора остался невозмутим:

– Страшилище.

Олеся шагнула ближе:

– Это же… оно… не живое?

– Нет, конечно.

Габор пошел к ели, из-за которой эта жуть выпрыгнула, но Олеся вцепилась в его плечо, останавливая:

– Постой. Я хочу рассмотреть… Что это?

На почерневшей от времени длинной и толстой веревке висело… Олеся даже не знала, как назвать это. Кажется, лошадиный череп, на котором кто-то вырезал странные и пугающие символы. Сверху торчали две толстых ветки – что-то вроде рогов. Снизу непостижимым образом крепилось… Ну, это напоминало платье. Влажная и потемневшая от снега ткань с некогда красивым узором по подолу. Из рукавов выглядывали скукоженные птичьи лапки с острыми коготками.

– Кто это… его… сделал? – Олеся несмело коснулась пальцем грязной ткани.

Габор раздраженно махнул головой и отвернулся. Потянулся к ветке, которую Олеся так неосторожно задела, обвязал вокруг нее веревку и затолкал существо в самую глубь. Снаружи остался торчать только обтрепанный подол.

Увидь она подобное в своем мире, решила бы, что натолкнулась на каких-нибудь чокнутых сатанистов. Но здесь все имело свой смысл.

– Для чего это… Страшилище?

Габор развернулся к ней и с каменным выражением лица вложил саблю обратно в ножны.

– Пугать.

– Крампуса?

Он обхватил ее за талию и легко поднял вверх, усаживая в седло. Несмотря на пережитый страх и все еще гулко бьющееся сердце, она снова поразилась его силе и мощи.

– Нет, людей. – Габор вскочил в седло позади нее и снова прижался.

Олеся ненавидела себя за радость, которую ощутила, почувствовав за спиной его крепкую грудь. Ей все время хотелось прикасаться к нему. Трогать. Осязать. Как будто так она могла убедиться, что он настоящий, а не плод ее воображения. Мысли таяли от жара его дыхания и растекались ручейками. Напряжение после пережитого страха начало немного отпускать, и сосредоточиться от этого казалось все сложнее.

– Зачем пугать людей? Они и так в ужасе от всего происходящего.

– Это предупреждение для тех, кто зайдет в лес.

– Расскажи мне.

– Обязанность любого господаря – следить за благополучием своего народа. Справиться с демоном могут только обученные воины. Все ими быть не могут. Нужны ремесленники, крестьяне, обычные горожане. Всех их я должен защитить. Это обязанность любого господаря Бергандии. Есть то, что сделать могу только я.

Габор на несколько секунд замолчал. Олеся слышала, как тяжело ему говорить так много. Он с трудом подбирал слова и выцеживал их из себя через силу. Словно каждое из них давалось ему с невероятным трудом.

И все же это была не единственная причина. Он говорил, как будто с осторожностью… Тщательно обдумывая то, что хочет сказать. Олеся чувствовала, что есть целое множество тайн, которые он от нее скрывает. Но как их раскрыть? Как убедить его довериться?