Елена Амеличева - Древняя душа

– Хватит на сегодня. – Муж закрыл меня спиной, надел на мою голову бейсболку, которую комкал в руках, и протянул черные очки.

Не буду спорить, достаточно на сегодня.

Касикандриэра.

– Вот и все, – Лия разгладила невидимые складочки на покрывале, которое постелила на кровать. – Теперь эти покои похожи на вашу комнату.

Если бы! Я вновь обвела взглядом огромную спальню родителей. Красное с черным – ненавижу это сочетание! И все так… Как бы это сказать? Все слишком – и слишком дорого, и слишком много, и слишком ярко!

Обстановкой занималась королева Кассия, само собой, отец не вмешивался, и об этом в покоях королевской четы кричала каждая деталь – отделка редчайшими драгоценными камнями туалетного столика матери, ее огромная сокровищница – по размерам скорее уж сундук, огненного цвета ткань на стенах, раритетные алые ковры под ногами, ручной работы люстра над головой – каждый вечер десять дюжих мужчин опускают ее на пол, чтобы зажечь добрую сотню свечей на ней, а потом поднимают обратно. А уж вытканный лучшими мастерицами полог над кроватью! Кажется, это вещь из приданого матери.

– Можем снять это ужасный балдахин. – Проследив за моим взглядом, предложила Лия.

– Если мы прикоснемся к нему, ее удар хватит! – пробормотала я.

– А мы его ей же и отдадим, чтобы не скучала!

– Хорошая мысль! – девушке все же удалось меня рассмешить. Но улыбка продержалась недолго, мгновенно растворившись, когда мои глаза упали на картину в половину стены. Королева Кассия во всем ее великолепии надменно взирала на меня – убийцу ее долгожданного принца-первенца. – А с этим что будем делать?

– Давай наместнику подарим! – и тут нашлась Лия.

– Ты его видела?

– Утром прилетел. Толстый старик с одышкой и плешью. Первым делом нашу повариху… э-э, порадовал. Раза три подряд!

– Лия!!!

– Что? – она пожала плечами. – Ты же знаешь, как детей делают?

– Знаю!

– А чего краснеешь тогда? Тебе пора это более подробно изучить, кстати.

Я отвела глаза, и не из стыдливости, а из-за того, что одна мысль о необходимости в скором времени разделить ложе с Деметрием вгоняла в ужас. Но такова цена за жизни моих близких, и принцесса Касикандриэра согласилась ее заплатить.

– Прости. – Девушка положила руку на мое плечо.

– Все хорошо. – Я поморщилась – от резкого запаха атулий заломило виски. – Выкинь их, пожалуйста. – Мой взгляд указал на пышный букет на столике.

– Конечно. – Девушка, не церемонясь, вышвырнула цветы в окно. – Знаю, что тебя взбодрит! – Лия лукаво улыбнулась. – Поехали к Богине!

– За дверями стоит сероглазый, – я мрачно посмотрела на массивные створки, расписанные любимыми атулиями мамы. – Вчера он даже часа не дал мне на сбор трав в саду, загнал обратно сюда!

– И на него найдется управа, – девушка хихикнула.

– Что ты задумала?

– Он же лично наблюдает, когда тебе готовят пищу, ведь так?

– Даже пробует. – Я поморщилась – после такого аппетит пропадает напрочь.

– Тогда сделаем вот так, – она постучала по двери, и когда та распахнулась, заявила, – Гаян, моя госпожа желает отобедать!

– Наконец-то, – донесся до меня язвительный ответ. – Думал, она голодовку объявила. – Когда звук удаляющихся шагов стих, Лия поманила меня к себе. Пока она отвлекала охрану, что развесила уши, слушая ее щебет, принцесса прямо под их носами ускользнула за угол.

– Пойду помогу вашему господину, – заявила служанка.

– Ты бестия! – восхищенно прошептала я, когда она подошла ко мне. – И нам за это попадет!

– От Гаяна? Пусть орет, сколько хочет! – она презрительно фыркнула, натянула капюшон поглубже и потянула меня за собой.

Вскоре, надежно укрытые от чужих взглядов простыми плащами, мы покинули территорию дворца.

Храм Богини, белоснежный, с вечно распахнутыми настежь, для всех, огромными вратами, которые не смогла бы сдвинуть и сотня самых сильных мужчин, обнял нас, разгоряченных жарой, приятной прохладой. Мимо прошла, мелодично позвякивая колокольчиками на лодыжках, храмовая процессия с подношениями – цветами и фруктами. Издалека доносилось нежное пение – должно быть, шел урок в школе для девочек-сирот.

Мы вышли из зала во внутренний двор-сад, и в душе снова задрожало неизменное восхищение. Высокие деревья закрывали ветвями небо, даруя укрытие от зноя и позволяя солнышку наполнять пространство игрой света и тени. Под дождем из светло-сиреневых лепестков, что срывались с вечноцветущих ветвей, я прошла дальше, к пруду с толстыми розовыми рыбами, что лениво махали плавниками. Мне пришлось с осторожностью ступать по дорожке из скользких камней среди воды, но это был короткий путь, не хотелось обходить весь храмовый комплекс, чтобы попасть к статуе Богини-матери.

А вот и она – такая большая, что приходится задирать голову, что увидеть улыбающееся лицо. Стоит среди подношений, окутанная солнечной вуалью и натертая благовониями, которые щедро жертвуют богатые матроны.

Я часто приходила сюда, чтобы выплакаться, с самого раннего детства. Встав на колени перед Богиней, молила, глотая горькие слезы, о материнской любви и прощении. Нередко к горечи слез примешивался привкус крови из-за разбитой губы. Богиня-мать слушала мои сбивчивые из-за рыданий слова и обнимала любовью. Становилось легче, и я уходила домой, унося раны на теле и душе с собой – покрытые бальзамом понимания и любви, они болели уже не так сильно.

Сегодня мне тоже не удалось удержаться от слез. Опустившись на колени, я благодарила Богиню за мою умную Лию, за то, что Покоритель миров согласился взять меня в жены и пощадить мою семью, и молила дать сил, чтобы пережить все, что будет послано небесами.

– Риэра!

Я выплыла из молитвы, попутно удивляясь – кто мог позвать меня так?

– Ри, девочка моя, неужели не узнаешь? – голос полной женщины задрожал.

– Няня! – ахнула я, с подсказки сердца вспомнив ее. Поднявшись с колен, я попыталась найти сходство с той юной девушкой, у которой были нежные руки, тонюсенькая талия и доброе сердце – за то, что она защищала меня от матери, спасая от побоев, та выдала ее замуж за хромого угрюмого старика-вдовца, известного скупостью и склочным нравом.

– Не похожа, да? – она грустно улыбнулась. – Постарела, знаю, обрюзгла, жизнь не баловала. А ты расцвела вопреки всему, не зря слава идет о самой красивой девушке королевства! И в детстве была на загляденье, куколка моя! Ну иди же ко мне, обниму!

Она раскрыла объятия, и я бросилась в них, мгновенно очутившись в детстве – няня до сих пор пахла парным молоком и свежеиспеченной сдобой.

– Вот ведь когда привелось свидеться, девочка моя! Не отпускал ведь старый скупец никуда, каждую денежку считал! На соломе спала, не поверишь! Но помер, хрыч, наконец-то! И оказалось, что вдова-то я богатая! Вот приехала помолиться Богине – что освободила от ненавистного! Да ребятенка какого из приюта взять – муж-то оказался и в этом скуп, прохиндей! – женщина отстранилась. – Да что же ты плачешь-то, куколка?