Анастасия Сагран - Дорогая эрцеллет, успокойся!

– Тебя не проведёшь, – протянула крылатая и вернулась, чтобы посвятить ласкам больше времени и приложить больше усердия.

– Другое дело, – прошептал он, обнимая и целуя её лоб.

Глава 3. Друг её отца

Четвёртый день недели. Бриана очнулась от приятного состояния расслабленности эрц-принцессы, сидя напротив герцога Элайна. Шоколад, беседа, Шип Валери и трое старших драконов Классика. В обществе Ньона существовали господа, которым Бриана была по-своему очень интересна. Все говорили, что у неё бывает "особенный взгляд" и он-то и продолжал привлекать тех немногих, кто не испытывал дискомфорта рядом с женщиной, способной врезать, вместо того, чтобы сделать замечание и дать оправдаться. Этот особенный взгляд едва ли выдерживал сравнение с кареглазым взором принцессы крови Эссы Бесцейн – у той глаза словно излучали свет, радостный и яркий, изредка чуточку лукавый. Бриана Санктуария так же могла излучать радостный и яркий свет, вот только всегда не без лукавства, и всегда к этому сочетанию прибавлялась сотня-другая крошечных чертенят. Сочетание это многим крылатым казалось смущающим, а некрылатые по какой-то причине Бриану обходили стороной, скорее всего побаиваясь. Впрочем, Уоррен Элайн был другом Кардифа с самого детства и в его дочери скорее видел что-то необъяснимое, ему приятное или необходимое. Взять хотя бы тех же чертенят в невинном чистом взгляде голубых глаз Роджера Кардифа. Что до других гостей… Шип Валери в некотором роде приходился ещё и сыном Элайну и естественно тянулся к нему и к его привычкам. Драконы Классика… казалось, они просто составляли компанию Шипу Валери, но их внимательные, видящие что-то недоступное остальным глаза, слишком уж часто возвращались к Сапфирте, если она появлялась в нижних гостиных. Похоже, они приходили посмотреть на неё. Оно и понятно. Принц-перевёртыш Хоакин, по прозвищу Классик, и Сапфир Сильверстоун веками враждовали, и если сейчас не пытались друг друга убить, то условия их видимого мира только богу, пожалуй, ведомы. Сапфирту ещё совсем маленькой девочкой назвали в честь ясновидящего после того, как он предсказал нападение её родного отца на планету, то, что девочка осиротеет, и то, что Санктуарий удочерит малышку. И всё-таки здесь тоже что-то не так. Что-то странное. Но Бриана сейчас думала не об этом.

Ей захотелось бросить этих господ и начать делать что-нибудь. Потому что тайнопись не поддаётся расшифровкам и разгадкам и пора оставить эту затею… Хоть что-нибудь настоящее, хотя бы начать растить цветы как сестра деда, Берилл. Или, быть может, помогать нищим, как Моргана, Красивейшая из женщин. В предыдущем браке у Брианы совсем не было времени на неспешные беседы – её Ил'Майр унаследовал от своего отца ферму, и, когда мужчин забрали в ополчение, ей приходилось слишком много работать в полях. Но замужем за принцем ей полагалось посвящать всё свое время единственной вещи. А именно: бегать вокруг знатного супруга на цыпочках и всячески любить его и лелеять, так как древнейшие весьма разборчивы практически в каждой из сторон жизни из-за огромного прошлого опыта. Ну, и, при всех возможностях принца, Алексу ничего не стоит однажды "заменить" жену на ту, что будет более ласковой и послушной. Так что Бриана весьма рискованно вела себя, годами отказывая Алексу в такой жене, на какую он рассчитывал, венчаясь. Но он всё ещё любил её.

– Вы как-то не казались сегодня задумчивой, – привлёк внимание Брианы дракон Микаэль. – Но теперь переменились.

– Знаете, как это бывает?.. – очнувшись и вздохнув, подняла глаза Бриана. – Внезапная ассоциация порождает поток мыслей… и уносит внимание прочь от, скажем, первого впечатления.

Уоррен Элайн улыбнулся. Ему всего-то тысяча лет, но почему же так хочется назвать его мерзким старикашкой за былую дружбу с её отцом?

– Вот опять! – воскликнул Валоад. – Вы снова задумались о чём-то далёком от темы.

Уличённая, Бриана потрясла головой и смущённо рассмеялась вместе со всеми. Это было мило и глупо. Но Бриана и вправду смутилась.

– …И всё же нельзя не отметить, что манифестации протестующих квартерианцев слишком уж невыразительны, – перестав ухмыляться, продолжил говорить Микаэль. – Мягко сказано – невыразительны. На самом деле речи их запутанны и кровожадны, а чётких, продуманных задач, они, как будто, и не думают ставить.

– Попробуй разбери их, – кивнул Шип Валери.

Бриана опустила глаза и медленно водила кончиками пальцев по рисунку бархатом на юбке. Её смущало и беспокоило всё происходящее снаружи дворца, но ещё сильнее смущало то, что метакарта среди новостей показывала свидетельства её скандалов с Санктуарием. Например, существовал слепок вылетающих из окон Три-Алле вещей. Бриана почти кожей ощущала осуждение женщин и мужчин. Ведь Алекс был довольно мирным существом, его знали в Ньоне. А раз так, то, значит, скандалистка Три-Алле – только Бриана. Особенно тяжело было выдерживать мягкие наставления жены деда – идеальной герцогини Сильвертон. Хотелось рассказать ей свой план, однако риск нарваться на полное непонимание был довольно велик. А если и так, само желание обелить себя перед окружающими совершенно бесполезное. Ведь не станет же она рассказывать всем подряд сущность своих замыслов, кажущимся результатом которых стали шумные скандалы с беднягой Санктуарием!

– Это говорит об их разрозненности и отсутствии лидера, – продолжал обсуждение Элайн. – Большое упущение для тех, кто хочет чего-то добиться.

Валоад принялся спорить и защищать выступающих квартерианцев, но Бриана, даже изо всех сил стараясь слушать, теперь снова была занята другим. Тем, чему, единственная из присутствующих, стала свидетельницей благодаря расположению её кресла, обращённого к дверям.

Бенедикт, войдя в гостиную, остановился и стал по возможности бесшумно пятиться обратно, благо его ещё не заметили. Как духовное лицо высочайшего ранга, он боялся запятнать душу и разум малейшей неправедной мыслью, и, чтобы точно избежать мелочного, но всё-таки, падения, кардинал церкви Единого не допускал своей встречи с Элайном.

Какой крылатый мог быть другом Роджера Кардифа? Конечно же, мужчина, не менее развращённый, чем знаменитый сердцеед! Можно было бы утверждать иное, но герцог Элайн ко всему прочему был ещё и пагубно хорош собой. Почти настолько же совершенной красоты, как принц Даймонд Лайт из Си, Элайн со всей гармонией линий и пропорций лица и тела, сиянием, излучаемым им, с редким оттенком глаз, элегантностью, особенным умением держаться, и, чёрт возьми, действительными достоинствами личности, не казался недосягаемым, однако… Легко проводилась жирная черта между двумя самыми красивыми мужчинами империи и всеми остальными, тоже в достаточной степени привлекательными и выдающимися. За титул третьего красивейшего боролись с переменным успехом разные мужчины, и мода, эстетика вкуса и культурные новшества взглядов часто переводили фокус внимания с одного представителя сильного пола на другого. Но ужасно очевидным оставалось одно – сколько не вздыхай по определённому типу внешности, а Элайн и Даймонд Лайт всё же недосягаемо хороши, их лица совершенно невозможно забыть. Этим часто пользовался принц Хайнек Вайсваррен. Пожелай он заставить всех мужчин империи носить юбки, он оденет соответствующим образом Элайна и Лайта и прочие, желая выглядеть так же прекрасно, откажутся от брюк.