Елена Соловьева - Не будите во мне ведьму

Рука выпустила телефонную трубку прежде, чем в ней раздались короткие гудки.

Была! Он сказал: я была лучшей танцовщицей.

Прошлое – это все, что от меня осталось. Я никогда не кичилась внешностью, да и к травмам относилась спокойно. Не то болевой порог высокий, не то характер железный. Но когда тебя вот так опускают – тут уж никаких сил не хватит.

Того, что оторвал от сердца и детей (которых мы, кстати, никогда не видели) Вилли, хватило лишь на билет до дома. Да на пару пирожков по дороге. Да еще в электричке какое-то хамло бандитской наружности пялилось на меня так откровенно, что я не выдержала:

– Если не отвернешься, пожалеешь!

– Пф, как страшно!.. – хам похабно улыбнулся и стал рассматривать внимательнее мое лицо. – Тебе бы в цирке выступать, с таким таблищем. Я б пришел позырить.

Между прочим, сам он был далеко не красавцем. И это еще сильнее задело.

– Не сможешь позырить, – произнесла и достала из кармана спортивной куртки финку. Скинула капюшон и осклабилась так, что фильмы ужасов отдыхают. – Потому как оттуда, куда я твой глаз сейчас запихаю, смотреть в принципе сложно.

Пялиться на меня прекратили. Не только хам, но и остальные пассажиры. Так что до родных мест я добралась в практически пустующем вагоне.

По узенькой проселочной тропинке добралась до знакомого с детства дома. И застала семью и какого-то мужиковатого вида бабу (или мужика бабоватого, я точно не разобрала, в тени сидел) аккурат за ужином.

– Ну, привет, родные! – объявила радостно. – Простите, что без предупреждения. Сюрпри-и-из!..

– А-а-а! Чудовище!

Это племянничек завыл и под стол спрятался. Сестра побледнела и что-то стала нашептывать в оттопыренное красное ухо гостя. Мама попыталась изобразить улыбку – получилось плохо.

– Ну, я пойду, руки помою с дороги! – радостно объявила я. – А вы тут пока это… попривыкните. Тарелочку что ли еще одну на стол поставьте.

Прошла в свою комнату, но, оказалось, ее уже плотно занял племянничек. Пришлось поставить вещи в чулан, а потом пройти к умывальнику – освежиться.

Там-то и застала мама.

– Зинаида, доченька, – обратилась, заламывая руки, словно не решаясь ко мне прикоснуться, чтоб не заразиться случайно. – Ты бы хоть предупредила о приезде. Мы бы как-то приготовились.

– Мам, я просила не называть меня этим дурацким именем. Я Ангелина.

Ага, ангел с обезображенным лицом. И чего они так всполошились, я ведь по телефону предупредила: выгляжу не очень. Наверное, не до конца объяснила степень того «не очень».

– А чего это за баба в мужской рубашке у нас за столом? – поинтересовалась, увиливая от разговора о внешности.

– Ой, так это ж Максим, жених Степанидушки нашей. У них свадьба через два дня. Мы думали… ты не успеешь приехать.

Не думали, надеялись: по глазам различила. Конечно, такое украшение свадебного стола, как я, кому надобно?

– Не знала, что Степанида замуж собралась, – буркнула, продолжая умываться. Будто можно водой смыть раны и следы от ожогов. – Я тут поживу у вас пару недель. Пока не придумаю, как дальше быть.

Радости на лице матери не прибавилось. А подоспевшая сестра и вовсе набросилась с обвинениями:

– Ты чего в таком виде заявилась? Максимку испугаешь, еще передумает жениться. Вон, и Славика напужала. Он даже картошку не доел. Уехала бы ты, Зин…

– Чего это у тебя мужики какие пугливые? – поинтересовалась я таким же «вежливым» тоном. – А ничего, что я за этот дом плачу, да еще и ремонт делаю? Крышу вы на какие шиши починили? Даже столовое серебро, с которого вы пугливого Максимку кормите, я вам прислала. Думала, семья у меня, любящая. Все понимающая.

Не выдержала – расплакалась. Скрылась в чулане, чтоб нареветься всласть. А с кухни доносились льстивые речи сестренки, лившиеся в уши будущего мужа. Потом ссора мамы и Степашки. Она всегда была склочной, но все равно младшенькой. Любила я ее, ежкин кот!

– Ты не расстраивайся, Зин…

Мама все же пришла успокоить. Даже по облысевшей макушке погладила. Хорошо, что в чулане темно было, я слез ее не видела.

– Вот, – мама протянула какой-то свиток.

– Что это? – удивилась я. – Не можете прямо из дома выгнать, письмо написали?

– Нет, это свидетельство о наследстве. Бабка Глафира тебе домик завещала. Степанида хотела сначала продать и деньги поделить. Но тебе, вижу, нужнее. Домик на окраине и не очень… гм, новый.

Я даже не знала, что у меня такая бабка была. Хотя в нашей семье знаются с родственниками до седьмого колена. И ни от кого я даже имя Глафиры не слышала.

– Она это… отшельницей была, в гости не приглашала, – пояснила мама. – А домик продать можно. Даже выгодно. Говорят, в тех местах раньше замок стоял, сейчас одни развалины остались. А пару месяцев назад чудак какой-то объявился: не то принц потомственный, не то лорд. Вот он и хочет родовое гнездо восстановить. А домик Глафиры аккурат на краю владений. Понимаешь, к чему клоню?

Ага, вот только принцев наследных мне не хватало. Нет, в другое время я бы даже порадовалась. Но не сейчас, не в моем нынешнем состоянии «чудакам» радоваться.

– Спасибо, мам, – проглотила слезы и сжала документ на наследство. – Заночевать-то хоть можно?

Мне постелили все в том же чулане. Жестко на раскладушке, неудобно, но дома.

А утром «в гости» прискакала тетка Дуня – первая сплетница на деревне. Поглядеть на меня пришла. Я как раз блины с вишневым вареньем кушать изволила. А что? Кому теперь есть дело до моей фигуры, с такой-то мордой?

– Вот правду говорят, Бог шельму метит, – покачала головой гостья, Глядя, разумеется, на меня.

– Теть Дунь, у вас голова, случаем, не болит? – радушно осведомилась я. Утерла рот салфеткой и улыбнулась: приветливо-приветливо.

– Нет, а что? – подпрыгнула тетка и икнула от страха.

– Да я тут с утречка куклу вуду испытывала, – пожала плечами. – Странно, что не сработала. Пойду, еще попробую.

Дошла до чулана, похватала не распакованные вещи и свалила подальше от таких вот любопытствующих. Чай, не зверек диковинный, чтоб меня соседушки разглядывали.

В полученных документах значился адрес того самого не очень нового домика, вот туда и отправилась. И всю дорогу не покидало ощущение подвоха. С чего это незнакомая бабка так расщедрилась? Почему мне такое счастье привалило?

Обозначенное наследство оказалось настолько ветхим, что сперва я приняла его за груду кирпичей. Некогда двухэтажный домик ютился на самой окраине, в стороне от небольшой деревеньки. Покатая крыша, покосившиеся стены и вырванные ставни – вот что предстало перед моими глазами. Внутрь войти даже не решилась, лишь заглянула в помутневшее разбитое оконное стекло: внутри «наследство» выглядело еще печальнее.