Властелина Богатова - (Не)беги от меня, ведьма!

***

Дальше я всё помнила смутно, будто была в каком-то кошмаре. Невыносимо долгом. Утопала в вязкой трясине небытия несколько дней кряду.

Каждый день меня навещал отец. Я видела, как сильно он переживал, был задумчив и мрачен, наверняка корил себя. Он не хотел, чтобы его младшая дочь стала ведьмой. Это причиняло ему боль, а меня расстраивало, когда я видела в его взгляде всю глубину скорби о том, кто я теперь.

Но ведь ничего страшного не произошло, главное, что все живы. Ведь на другой чаше весов были жизни Флоретты, Регнера и маленького Хонси, который, говорят, похож на маму. Очень хотела его увидеть. Как только встану на ноги, обязательно это сделаю.

А пока папа в мою комнату никого не впускал, даже сестру, которая оправилась, слава Ильве, быстрее, чем я. Флоретта считала, что мне нездоровится из-за простуды. Так сказал ей отец, тем самым отгородив её от меня. На время.

Как бы я ни оправлялась, воспоминания той жуткой ночи всё ещё не отпускали. Я отчётливо помнила, как ведьма забрала из тела Флоретты рубиново-красный сгусток и вложила в мои ладони. Я почувствовала тошноту, резкое головокружение, меня бросило в пот, будто я оказалась в раскалённом драконьем зобе. Дар переходил от сестры ко мне очень долго; казалось, время замедлилось, воздух стал спертым, густым и вязким. Моё тело ломало и корёжило: суставы выворачивало наизнанку, а лёгкие наполнились песком, голова стала как чугун – всё внутри сопротивлялось и не хотело принимать чужеродную магию.

Я думала, что умру… Но дар всё же целиком перешёл ко мне. А потом сквозь тошнотворную муть я услышала крик младенца.

«Живой», – всё, о чём я успела подумать, и провалилась в спасительное небытие.

Заставила себя проснуться. Хоть сиделка настаивала не спешить вставать с постели, я поняла, что не могу больше лежать пластом. Хотелось на простор, подставить лицо ветру, подышать воздухом, насыщенным осенними луговыми цветами. Погода располагала: сегодня выглянуло солнце, дразня лучами, что падали в большую комнату на цветной ковёр и гобелен на стене.

Я старалась не думать о том, что произошло четыре ночи назад, и озадачиваться тем, на что себя обрекла. Только на сердце было как-то тяжело. Но ничего, пройдёт, нужно только время.

– Милая, как ты? – Флоретта появилась в дверях неожиданно.

Какова же была моя радость видеть её здоровой и весёлой. Сестра прошла к постели и села в кресло напротив. Она изменилась: появилась округлость в тех местах, что делали её женственнее, на щеках заиграл здоровый румянец, глаза сияли, от неё пахло чем-то сладким и вкусным, кажется, молоком. У Флоретты были светлые русые волосы и зелёные глаза, как у отца, более мягкие, чем у меня, черты лица, а материнство и вовсе добавило ей плавности и грации.

– Мне сказали, что ты не встаёшь совсем, не пускали к тебе, – сестра взяла мою руку, её пальцы были тёплыми и мягкими.

– Всё в порядке, – улыбнулась я, понимая, что сделала правильно. Что бы было с Флореттой, если бы всё закончилось трагедией? Лёд сковал сердце от одной только мысли об этом. – Просто немного приболела, но сейчас всё хорошо.

Сестра подалась вперёд и обняла меня за плечи.

– Я пришла не одна, – заговорщически шепнула она мне на ухо и, повернувшись, позвала служанку.

Я уставилась на дверь. В комнату вошла женщина с ребёнком на руках. Сердце забилось быстро и горячо от волнения. Флоретта, шурша платьем, поднялась и забрала малыша, вернулась ко мне, протянув маленького тихоню и осторожно вложив в мои руки тёплый свёрток. Малыш спал, чуть посапывая. Плотно сжатые крохотные губки и золотистые ресницы заставили умилиться. Он действительно похож на Флоретту. И я вдруг осознала, что моя жертва – это то, что я должна была сделать для своей семьи. Что ж, маленький, будь счастлив.

– Поправляйся, Инэй. Скоро приедет Регнер, и вместе съездим на побережье.

В какой-то момент сиделка прервала нас, сказав, что мне нужен отдых. Флоретта, пожелав скорейшего выздоровления, ушла, а я положила голову на подушку и уснула с улыбкой на губах.

Поутру Абели, моя служанка, принесла мне завтрак и помогла одеться. Сама я пока не справлялась: руки и ноги ещё плохо слушались, я даже не могла держать их долго поднятыми, поэтому приходилось прятать трясущиеся пальцы от глаз своей сиделки и папы.

Платье было повседневным, из синей, под цвет моих глаз, парчи. На этот раз Абели не сильно затянула шнуровку корсажа, расправив у локтей широкие рукава с белыми кружевными подкладками. Служанка заплела мои волосы, уложив в несложную причёску, но даже от таких художеств на своей голове я уже отвыкла. Поэтому острые шпильки неприятно тянули волосы. Что ж, пора привыкать заново.

Я с опаской посмотрела в зеркало, боясь увидеть себя «новую», но зря волновалась. Я нисколько внешне не изменилась, что меня и удивило, и одновременно порадовало, ведь я знала, что ведьмы другие, непохожие на обычных людей. Я поворачивала лицо, разглядывая. Немного исхудала от недуга, но это поправимо. Синие глаза вполне себе были живыми и даже блестели. Кожа немного побледнела, но оставалась такой же гладкой и свежей, как раньше. Прямой небольшой нос с узкими крыльями, разлёт тёмно-золотистых бровей, веера длинных ресниц и небольшие полные губы. Мне говорили, что я красивая, но подобные комплименты всегда смущали. Наверное, себя я таковой не считала, Флоретта была куда изысканнее меня, мои узкие плечи меня не устраивали, и эти щёчки всё портили. Рядом с Флореттой, изящным лебедем, я была неказистым утёнком.

Но сейчас я впервые была довольно своей внешностью – я осталась собой, и это главное. Я улыбнулась своему отражению. Не так уж всё плохо, правда?

– Ты будешь меняться не сразу, Инэй, – тихий голос ведьмы заставил меня вздрогнуть и обернуться.

***

Неделю спустя

Это было самое мрачное утро за всю мою ещё совсем не долгую жизнь. Удивление в глазах Абели, когда она принесла мне утренний чай, заставило насторожиться.

– Что с вами, мироу?

– А что со мной? – не поняла я.

Разве только то, что мне крайне паршиво.

Абели раскрыла рот и не смогла произнести ни слова. Я откинула одеяло и, встав с постели, бросилась к высокому зеркалу. И оцепенела. Вдох-выдох. Я подхватила с груди серебристую прядь и застыла на мгновение, глядя на неё в ужасе. Но тут же сделала непринужденный вид и даже смогла растянуть губы в улыбке.

– Наверное, из-за недуга, пройдёт, – бросила я бодро и как ни в чём не бывало отправилась к столику, где стояли фарфоровый сервиз и шоколадные конфеты в хрустящей обертке. Я даже съела парочку, запив чаем. Абели собрала посуду, но недоумение не сходило с её лица.

– Вы точно хорошо себя чувствуете, мироу? – поинтересовалась служанка.