Властелина Богатова - (Не)беги от меня, ведьма!

– Точно, Абели.

Девушка ушла; подождав ещё пару минут, я вновь отправилась к зеркалу, встав перед ним как вкопанная.

Как и говорила ведьма. Всё верно: изменения придут позже.

…На следующее утро прядей стало намного больше, а цвет глаз из синего приобрёл какой-то фиолетово-сизый оттенок, как цветы горечавки. Я попятилась от своего отражения, всё тело пробрала зыбкая дрожь, так что пальцы сжались в кулаки.

Я была так напугана, что не могла пошевелиться, всё тело одеревенело. Но дальше – не знаю, что на меня нашло, внутри будто оборвалось что-то – схватила вазу с цветами с каминной полки, размахнулась, проливая воду, и запустила в зеркало. Брызги и несколько крупных осколков полетели на пол, а на стекле пропечаталась тонкая паутинка из трещин, в которых застыло моё отражение, разбитое на грани.

Я дышала глубоко и судорожно, в ушах звенело. Я была не готова к такому. Растерянно моргнула, и вдруг какая-то глубинная ярость охватила меня, утягивая на самое дно, где не было ничего, кроме пустоты.

В комнату вбежала Абели.

– Я позову эньера, – испуганно бросила она и вылетела из комнаты.

Почти сразу послышались шаги, и вбежал отец.

– Инэй, дочка! – он бросился ко мне, взяв меня за плечи, чтобы развернуть, но я вырвалась и отшатнулась. Не нужно объятий. Ничего не нужно. Я всё решила.

– Я уезжаю, папа.

***

Последняя поклажа была сложена. Отец провожал меня с мрачностью и смятением в глазах. За эту неделю, казалось, он ещё больше осунулся, появилась глубокая морщина между тёмных бровей и около губ. Хмурый и подавленный, бессильный что-либо сделать. Невыносимо было видеть, как отец изъел всего себя. Но он не виноват. Не хочу, чтобы он ещё и заболел. Виан продолжал отговаривал меня, уверял, что всё наладится и найдётся выход, только бы я осталась в замке. Но я не видела выхода, кроме одного – уехать.

На сердце становилось невыносимо тяжело, когда отец вот так смотрел. Я должна избавить свою семью от клейма. Отец входил в верхний круг судей Аинхона. И если высшая власть узнает о том, что в такой благородной семье появилась ведьма, то будет скандал – беда для всего рода Морейтов.

– Сейчас не самые спокойные времена, на дорогах опасно, Инэй, – твердил отец. – Давай дождёмся Дэнера, он сопроводит тебя.

Я задумалась. Это было бы разумно, но брат неизвестно когда вернётся, да ещё и объясняться перед ним…

– Нет, это долго, – я покачала головой и зашептала, подступив ближе, чтобы нас никто не услышал. – Папа, не рассказывай ему, прошу. Мы же договаривались молчать. Не рассказывай Дэнеру ничего, пожалуйста. Ничего со мной не случится, правда. Всё будет хорошо. Я спокойно доеду до места и пошлю тебе весточку. Мне необходимо уехать сейчас, понимаешь?

Отец молча смотрел на меня, изучая лицо, будто хотел запомнить меня такой, какой я сейчас была, потом твёрдо кивнул. Я выдохнула и с тоской оглядела замок: вряд ли я когда-нибудь вернусь. Сердце кольнуло иглой тоски, и к горлу подступили непрошенные слёзы. Ну вот и пришло то, что я все эти дни сдерживала: страх и наивная обида на обстоятельства, которые меня к этому подтолкнули. Папу я, должно быть, тоже видела в последний раз и также хотела запомнить каждую морщинку на его лице, седину, что едва тронула виски, глубины зелёных глаз и твёрдые линии подбородка и губ. Именно таким: внушительным, сильным и красивым.

Я обняла отца. Так я делала в детстве, когда, бывало, разбивала коленки о каменную плитку и плакала в его камзол.

– Инэй… – позвал папа, будто хотел сказать что-то важное.

– Я буду скучать… – проговорил лишь и смолк. Да и что он скажет? Замуж теперь он не может меня отдать. А оставаться здесь нельзя, пойдут слухи, ненужные домыслы, которые могут обернуться против нашего имени. К тому же, до сестры это всё может дойти. Нет, не нужно, чтобы это произошло. Не хочу, чтобы близкие корили себя до конца дней. Отец что-нибудь придумает, скажет, что я уехала куда-то, или ещё какую-нибудь чепуху, а люди сами всё додумают и сочинят россказни о младшей дочери лорда.

Но всё-таки где-то в глубине души я надеялась, что вернусь… Нет, лучше на корню вырубить любые надежды. Теперь у меня будет другая жизнь.

– И я тоже, – прошептала и отстранилась, поправив накидку на голове, что скрывала мои серебряные пряди, собранные на затылке в узел под чёрной сеткой. – Прощай, папа.

Шагнула на ступеньку кареты и, погрузившись в её недра, пропахшие ароматом кедра, крепко зажмурилась.

Открыла глаза только через время и столкнулась с растерянным взглядом Абели, которую я взяла с собой: теперь служанка ждала меня в экипаже. Горько улыбнулась и расправила плечи. Отец так и остался стоять неподвижной горой за стеклом окна. И будет ещё долго смотреть нам вслед…

– Трогай, – решительно бросила я кучеру.

Я заранее продумала путь, обговорив, конечно, всё с отцом. Я редко покидала родовой замок, а так далеко, куда я держала путь теперь, никогда. Моя тётушка Розуфи Эстер, жившая в графстве Лесерток, на самом его краю, имела маленькую усадьбу на берегу Туанского пролива. Она умерла недавно, когда ей исполнилось девяносто. Дом остался пустовать. Никто из родственников тётушки не хотел туда ехать, все тянулись ближе к столице. Не думала, что этот дом станет мне пристанищем. Пока, на время. Там место тихое, я смогу уединиться и подумать над своей «новой» жизнью, о тех изменениях, что со мной произошли, и о тех, которые, видимо, ещё будут происходить. Ведь дар пока не давал о себе знать в полной мере.

Теперь, когда за плечами остался Руан-Тар, мне снова сделалось страшно. Я непроизвольно подняла руку и коснулась ведьмовского медальона на груди. Может, зря я медлю и не принимаю помощи от Омелис?

Я не заметила, как погрузилась в воспоминания о том дне, когда ведьма пришла ко мне в комнату. Её слова до сих пор звучали в голове.

«– Ты будешь меняться не сразу, Инэй, – тихий голос ведьмы заставил меня вздрогнуть и обернуться.

Ведьма стояла позади. Я заморгала, не понимая, как она бесшумно вошла в комнату. Она была холодна, как лёд, омрачив в одно мгновение мой приподнятый дух. Кто её вообще пустил? Отец не позволил бы ей появиться в моей комнате и приблизиться ко мне ни на шаг! О том, что произошло, никто не должен знать! Особенно Флоретта, иначе это разобьёт ей сердце. Да и зачем ей знать? Это ведь мой выбор. Прислуга тоже должна помалкивать.

Я глянула на Абели, она перебирала мои вещи в шкафу, будто не замечая гостьи.

– Не переживай, сейчас они не видят меня и не слышат, – объяснила ведьма. Абели продолжала складывать вещи, игнорируя слова постороннего.

– Как вы вошли?

– Пришлось применить магию, – без зазрения совести призналась она.