Ира Малинник - На берегах Серебряной Реки

– А ты не перебивай, торопыга, – степенно ответил Патрик и вытер усы тыльной стороной ладони. – Так вот, значится. Попасть домой эльф может только сидя на спине своего коня, а иначе скитаться ему по нашей земле до скончания века. А у каждого эльфа, как говорила моя Рози, есть волшебная зеленая свирель, которая вдохнет жизнь в любое существо и в любой предмет, да хоть в твой дубовый стол!

– И выходит, – задумался Финн, – мне всего-то и нужно, что обменять коня на свирель?

– Верно все! – хлопнул себя по колену Патрик. – Экий ты догадливый! Келли точно тебя полюбит!

– А как же мне, по-твоему, поймать эльфийского коня, Патрик? – спросил Финн, нахмурившись.

– Я выясню у Рози и завтра вечером все тебе расскажу, – важно ответил ему друг. – Не переживай, приятель. Келли станет твоей невестой, а я буду плясать на вашей свадьбе!

На этом приятели распрощались, и Финн отправился домой в великолепно расположении духа. «Пусть хоть черта в помощники возьму, а руки Келли добьюсь», подумал он, шагая по широкой деревенской дороге. «Что мне стоит поймать эльфийского коня да обменять его на волшебную свирель?» И с такими мыслями он быстро добрался домой и тут же уснул.

А между тем в доме Фланаганов Рози укладывала двойняшек спать, а Патрик сидел рядом и внимательно слушал ее рассказ:

– И тогда принц увидел самого прекрасного коня на свете и сразу же понял, что перед ним сам скакун королевы эльфов! Тут-то принц не растерялся, набросил коню на шею веревку, которую сам плел из пеньки три дня и три ночи, и тотчас конь, словно смирный ягненок, опустил голову и подошел к принцу.

– А скажи-ка, Рози, – вдруг спросил Патрик, – правда ли то, что ты говоришь?

Его жена, миловидная низенькая женщина, обернулась и сердито сверкнула на мужа глазами:

– Сущая правда, Патрик! Эти истории мне рассказывала еще моя бабка, а ты что же, думаешь, что старушка бы врала?

– Э нет, дорогая, – поспешно сказал кузнец, который до смерти боялся гнева жены, – мне просто стало любопытно, найдись кто-то, кто желал бы поймать эльфийского коня, ему что же, всего и нужно, что сплести веревку?

– Собственными руками, и плести нужно три дня и три ночи, – важно повторила Рози, – так мне рассказывала бабка. А на следующую ночь берегись! К дому придет эльф, который будет принимать разные обличия и потребует вернуть своего коня! Но ты с коня веревку не снимай, как бы страшно не было. И когда до первых петухов останется ровно час, эльф примет свое истинное обличие и предложит тебе все, что ты захочешь, в обмен на скакуна.

– Вот оно что, – задумался Патрик, – а ведь умная женщина была твоя бабка.

– Умная и жизнь повидала,– подтвердила Рози, – однако и нам пора ложиться. Туши свет и давай-ка спать.

И Патрик Фланаган спокойно уснул, зная, как поможет своему другу Финну завоевать сердце прекрасной Келли.

На следующий день, ровно в тот же час, Финн Маккенна появился на пороге кузницы и с ходу закричал:

– Ну что, дружище Патрик? Узнал ли ты что-нибудь от своей доброй Рози?

– Эгей, дружище Финн! – замахал кузнец огромной ручищей, в которой был зажат молот.– Уж я-то все узнал, будь спокоен! К концу недели уже свадебку сыграем!

И, усадив друга на стул, Патрик рассказал Финну все, что услышал от жены.

По истечению рассказа Финн крепко задумался, да так крепко, что Патрик даже заволновался. Но тут Финн резко вскочил со своего стула и как давай трясти руку своего друга!

– Теперь, братец, я знаю точно, что Келли О’Доэрти будет моей! Всего-то и дел: сплести веревку, выследить эльфийского коня, а потом обменять его на свирель! И не с таким справлялись мужчины рода Маккенна! Мой прадед голыми руками задушил медведя, что же, его потомок не накинет узду на какую-то жалкую эльфийскую клячу?

– Накинет, еще как накинет! – согласился Патрик. – А потом раз! – и у тебя в руках свирель!

– И старый дуб уже цветет трилистником, а Келли падает в мои объятия! Только ты об этом молчок. А то мало ли, наши парни развесят уши и сами решат попытать удачи. Нет уж, эльфийская кляча будет моя, – сурово сказал Финн.

Затем он хлопнул друга по плечу и, присвистывая, двинулся домой, обдумывая детали своего плана.

А между тем всем в городке было неспокойно: неужто Финн Маккенна, тот самый Маккенна, решил сдаться? Вот уже три дня как его не было не видно, не слышно, и никто не оставлял на подоконнике Келли букеты цветов с утренней росой. Красавице даже стало немного обидно: вот она, мужская натура! Носить цветы гораздо все, а дай им задачку посложнее, и любой мужчина пропадет из виду! Ей стало до того любопытно узнать, что же случилось с Финном, что она послала свою верную подружку сходить и разузнать, в чем же дело. Да только узнать ничего не вышло: из дома никто не выходил и никто в него не входил, а слышно было только негромкое пение да вроде бы в окно видно было, что Финн сидит дома и что-то мастерит, а уж что – разглядеть не удалось.

Так и вернулась подружка Келли ни с чем, и уж до того Келли стало невтерпеж, что подумайте только! – она сама решилась пойти к своему ухажеру. И вот подходит она к дому Финна, а оттуда слышно лишь пение да спина самого Финна видна в окошке. Тогда Келли встала на цыпочки и заглянула в комнату, а на полу сидит Финн, возле ног его лежит длинная-длинная веревка, а он все плетет ее и припевает:

Красавице Келли охота

Чтоб дуб изумрудом зацвел

Маккенна совсем не сдается

И выход уже он нашел

– Эй, Финн, – окликнула его Келли, – что это ты мастеришь?

А Финн, даже не оборачиваясь, лишь помахал рукой, и крикнул:

– Готовь свадебный наряд, Келли О’Доэрти, потому что ровно в субботу я заставлю дуб зацвести трилистником!

Такой наглости Келли никак не могла стерпеть. Она тотчас развернулась на своих каблучках, подолом платья подняла в воздух целый столб пыли и пошла прочь, сердито цокая башмачками по мостовой. А Финн только ухмыльнулся да продолжил работать.

И вот наконец прошло три дня, и веревка была совсем готова. Сумерки опустились на городок – значит, пора! Тогда Финн выпил для храбрости пару кружек эля, намотал на руку веревку и отправился на тот самый луг, который зарос ромашкой и лютиком и на котором эльфы оставляли пастись своих коней.

Подойдя к лугу, Финн снял башмаки и тихо-тихо пошел в обход, пригибаясь к траве. То и дело он останавливался, внимательно слушая: не слышно ли цокота копыт? Не фыркает ли кто поблизости? Долго так шел Финн, и вот уже прошел и час, и два, а коней все было не видно. Решил тогда Финн лечь вздремнуть чуток, раз уж ему не везет. Но только он было лег и надвинул шляпу на глаза, как невдалеке послышался перестук копыт, словно к нему по лугу шел огромный конь! Тут Финн подвинул шляпу так, чтобы все было видно, а сам притворился спящим.