Властелина Богатова - Ведьма для Чудовища. Часть 2

Толкнув плечом створку, вырвался наружу. Прямо под ливень. Обрушившийся тяжёлый холод прокатился дрожью по спине. Передёрнул плечами, разминая их, обхватил оружие крепче и рубанул по первому попавшемуся кусту роз. Меня попросту перемкнуло. Затмило. Я рубил с яростным рыком, взмахивая мечом вновь и вновь, стебли и листья летели в стороны лохмотьями, холод металла туманно сверкал в полумраке беспрерывно. На меня лилась потоками тьма, липкая и вязкая, как смола. Хотелось обхватить тонкую шею Грез, сжать и заглянуть в глаза. В распахнутые, напуганные. Мне хотелось видеть в них страх, хотелось, чтобы она пожалела. И я сделаю так, чтобы она пожалела. Клянусь! Горианка. Ведьма. Такая же, как все. Лживая. Подлая. Изворотливая дрянь!

Подступил к дереву, со всей силы рубанул по стволу, потом ещё и ещё, обдирая кору, оставляя глубокие рубцы, ударял, не останавливаясь, до потемнения в глазах и отдающейся дробящей боли в лопатках и голове. Воздуха в лёгких стало не хватать, мышцы горели. Силы покидали меня. Ударив изо всех сил последний раз, со злым шипением отшвырнул прочь меч. Металл звонко грохнулся о каменные плиты, но звон тут же заглушил шум ливня. Тряхнул головой, пронизывая мокрые волосы пальцами, откидывая их с лица. Застыл, судорожно глотая воздух от острой колющей боли в груди. Вода застилала глаза и стекала ледяными струями за ворот. Медленно коснулся пальцами лба и скулы, очерчивая неровности и наросты. Опустил руку, сжимая пальцы в кулаки, напрягая вздрагивающие плечи. Меня потряхивало от слабости, растекшейся ядом по мышцам. Ноздри раздувались в гневе. Одежда вся промокла и липла к телу. Неимоверно тяжёлая, как и глубокое жадное дыхание, сдавливаемое клеткой рёбер.

Позади раздался шум. Я повернулся, выхватывая мутным взглядом мальчишечью фигуру, что показалась на пороге – Хавир поспешил с плащом ко мне.

– Господин, – крикнул прислужник почти с порога, – его величество просит к себе. Кажется, королю Вальтору худо сделалось.

Суть сказанного Хавиром не сразу до меня дошла. Отцу нездоровится? Посмотрел на башню.

– Где он? – горло сдавил невольный страх.

– У себя в покоях.

– Возвращайся в комнату, – бросил прислужнику и шагнул в сторону замка.

Оказавшись внутри, поднялся по лестнице, стирая со лба и глаз остатки дождя, прямиком направляясь в покои отца, хотя прежде нужно было сменить одежду. Но сейчас было не до этого.

Короля я нашёл на ложе, вокруг него слуги в присутствии королевы. Лиоцин сразу преградила мне путь. Но мачеха будто споткнулась, застыла, расширив глаза от ужаса, увидев моё вновь безобразное лицо.

– Что случилось?

– Как Вальтор? – потребовал, видя, что отец без сознания.

– Ему сделалось резко плохо, – стальным голосом произнесла мачеха. – Но я хотела у тебя спросить, Мортон, что случилось? Реднайра только плакала и ничего не сказала толком, испугалась… – Лиоцин смолкла, бросая взгляд на слуг, и заговорила тише: – Объясни мне, что ты сделал?

Лиоцин, как всегда, преувеличивала, пялилась на меня въедливо и строго, раздувая ноздри.

– Ничего не случилось, кроме… вот этого, – чуть повернул голову уродливой стороной лица для полного обозрения. Лиоцин всё же отпрянула, судорожно сглатывая, побледнела. – Айтари всего лишь не ожидала видеть меня таким, – ответил ровно.

Мачеха посмотрела на лежащего мужа.

– Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожнее себя вести, – сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня, будто вспомнив о чём-то. – Я слышала, что ты нашёл какую-то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь… всё было хорошо, почему оно вернулось? Ты можешь объяснить?

Я хмыкнул – быстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез.

Грез… Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежать – рано или поздно Лиоцин узнала бы.

– Матиус и Геовин где сейчас? – перевёл разговор в другое русло.

– Они поднялись в отведённые им покои. Вечер испорчен, теперь утром придётся приносить свои извинения…

Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся, как бы я ни пытался их сдержать, и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Хотя винить нужно самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец ни настаивал.

– Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, – прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.

Сжал челюсти, собираясь ответить, но Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, разом забыв обо мне. Король, придя в себя, приподнялся. Лиоцин, как заботливая жена, поправила подушки за его спиной. Он что-то ей сказал – я не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо поджала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, но всё же остановилась.

– Только не докучай, ему нужен отдых, – небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше из покоев.

– Подойди сюда, Мортон, – позвал тут же отец.

Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через минуту мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из-под тяжёлых век, и горечь всё больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твёрдую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя ещё за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня всё ещё потряхивало от вспышки гнева, и лопалась от боли голова.

– Твоя горианка не до конца справилась… – голос его звучал хрипло и слабо. «Моя горианка» – скажет тоже. Ни черта она не моя, сбежала при первой возможности. Тряхнул волосами, выбрасывая её из головы. Я не знал, что ему ответить. – Будешь её искать?

– Да. Пока она единственная кто может… – промолчал.

Признаваться вслух, что только Грез смогла снять проклятие, не хотелось. Вальтор помолчал, устремляя задумчивый взгляд перед собой, нахмурился. Ему сейчас было тяжело, тяжелее, чем мне, жить и знать, что когда-то проклятие полностью заберёт его сыновей, заберёт всё. И всё чаще я думал, что не проклятие влияет на крепкий дух отца, а вечные переживания, разъедающее нутро медленно и мучительно, как действие самого страшного яда.

– Не злись на неё, скорее всего, она неопытная и не… – он тяжело выдохнул, – …не такая сильная.