Екатерина Звонарь-Елисеева - Ради тебя дышу

Стеллан не удостоил ее ответом, собрался за считанные минуты, прихватил весь свой отряд – он и вправду не мог игнорировать приказ короля – и умчался словно ураган. Леди Агрона удалилась в свою комнату, бурча себе под нос проклятия в адрес Его Величества, Мартанэса и всего того, что встало между ней и её мечтами.

К вечеру пятого дня, когда по разумению Берни сводный брат уже добрался до столицы, корзина для писем звякнула, и в неё влетел конверт с гербом короля на имя Бернадетты Брайсли. Девушка распечатала конверт, достала письмо и принялась читать. Судя по изложенным в письме весьма категоричным требованиям, девушка осознала, что положение в стране действительно серьезное. Насколько Берни поняла, подобные письма были разосланы управляющим делами во все до единого имения. К такому умозаключению девушка пришла после прочтения приказа. Ей надлежало в течение двух с половиной недель отправить в Западное графство обоз с провиантом и оружием.

Бернадетта призадумалась. Западное графство граничит с Залиманом. Если туда стягивают запасы продуктов и вооружения, значит, Альдэрия действительно вынуждена стать под знамена союзника. Если война затянется, то вскоре из столицы прилетит очередное требование, только отправлять придется всё мужское население в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Просто кошмар!

Едва утром следующего дня мутное солнце выкатилось из-за серых туч, Берни остановила лошадь у дверей большой кузницы. Поздоровавшись с еще заспанным подмастерьем, Берни велела позвать мастера Грэйва. Тот не заставил себя ждать, строго прикрикнул на зевающего парня и провел госпожу через всё здание, на большое деревянное крыльцо под навесом.

– Что вас привело сюда в такую рань?

– Война, – ответила она.

Косматые брови кузнеца взметнулись вверх, а потом нахмурились. Он поджал губы, прекрасно понимая, что у госпожи к нему серьезное дело, если уж она сама лично приехала.

– С кем воюем?

– Толком ничего не известно. Мартанэс объявил войну Залиману, и мы попали под раздачу, – пояснила она. – Из столицы пришел приказ о снаряжении обоза, наполненного провизией и оружием. Придется привлечь всех оружейников, подмастерьев, учеников и отправить к границе Западного графства мечи, копья, стрелы, луки, щиты. В общем, всё то оружие, что мы можем изготовить. И как можно скорее.

– Сколько у нас времени, госпожа? А, впрочем, это не важно.

Бернадетта согласно кивнула и оправилась отдавать распоряжения оставшимся работникам, к которым в той или оной степени относился приказ короля.

Спустя пятнадцать напряженных дней длинный обоз, состоящий из нескольких десятков тяжелогруженых телег, был отправлен в Западное графство. Если ничего их не задержит, они прибудут на место в назначенное время.

Чего стоило жителям поместья наполнить и снарядить этот обоз, знали только они сами. Все цеха работали не покладая рук днём и ночью в три смены. Сколько было перевернуто гор железной руды и переплавлено металла в мечи, доспехи, боевые топоры и прочее вооружение, невозможно сосчитать. Равно как и измерить, сколько метров особой плотной ткани для переносных шатров, было выткано и сшито. А то, что изрядная доля их продуктовых запасов в виде копченого и вяленого мяса и рыбы, муки, круп, сушеных фруктов и разнообразных напитков, была погружена на телеги, приводила Берни в состояние близкое к панике. К ней примешивалась невероятная злость на мачеху, которая не пожелала оказать посильную помощь, а только торчала в своей комнате, любуясь своими драгоценностями и нарядами и исправно спускаясь к завтраку, обеду и ужину. Но после Берни взяла себя в руки и велела всем работникам отдыхать сколько потребуется после почти рабского труда, чтобы потом с новыми силами приступить к работе и оценить, каково же их реальное положение.

В течение этих двух недель из дворца больше не было ни одного письма, хотя итак было всё понятно. Его Величеству в сложившейся обстановке не до простых смертных. Но также молчали и соседствующие со Щедрыми Низинами поместья, ограничившись лишь скупыми сердитыми отписками, что не начавшаяся еще война уже сделала всех голодными и нищими.

Мартанэсцы отступили, предоставив своим союзникам полную свободу действий. И фламийцы выплеснули весь свой накопленный гнев на Залиман и Альдэрию. Казалось, небесный купол в один миг превратился в перевернутый ковш с жидким огнем.

Стеллан Клайд с нарастающим ужасом наблюдал, как вокруг взлетали комья обожженной земли, летели куски обугленной человеческой плоти. От огненных вспышек, что насылали фламийцы на своих противников, мир полыхал адским заревом. Окруженные с разных сторон стенами пламени, альдэрианцам и залиманцам приходилось отбиваться от яростного натиска клыкастых красноглазых и красноволосых фламийцев, казавшихся настоящими демонами и от их жутких грифонов, легко и безжалостно рвавших на части закованных в броню воинов. Стеллан мог поклясться, что фламийцы в пылу сражения наравне с грифонами готовы были вцепиться в горла своих врагов. Паника овладевала и юнцами, впервые испытавшими тяжесть боя, и закаленными военачальниками. Отовсюду доносились стоны и вопли, мольбы о помиловании и жалкий скулеж, называемый капитуляцией.

– Труби отступление! – оглядев остатки своего отряда, обессиленного, окровавленного и сломленного, заорал Стеллан товарищу. – Я подыхать пока что не намерен! Особенно здесь.

Стоя на широких каменных ступенях крыльца, Бернадетта, словно ребенок радовалась первому запоздавшему снегу и слушала отчеты своих помощников. После доклада каждого из них, она извинялась, что не приглашала в дом и держит на холоде. Те, румяные от легкого морозца, лишь добродушно улыбались, кутались в меховые плащи, очевидно не ощущая никакого дискомфорта. У молодой хозяйки отлегло от сердца – всё оказалось не так уж плохо, как она себе представляла. И хлеба, овощей, мяса, вина им хватит до будущего урожая, и скот есть чем кормить, и семенной фонд особо не пострадал.

Единственное, что беспокоило девушку по-настоящему, так это участившиеся случаи, когда ей приходилось посещать полуразрушенный дом за рекой. Если раньше к ней за полгода переправили пять человек от силы, то теперь их стало вдвое больше. У неё сложилось стойкое впечатление, что Огненному народу кто-то сильно досадил. Эти неразумные «кто-то» каким-то образом вызвали на себя ненависть, гнев и злобу фламийцев, вынудив их бесконтрольно применять свою темную и жуткую способность «награждать» врага Огненной болезнью. Странный недуг заставлял страшно страдать этих обреченных, и если бы не Берни, их ждала бы медленная смерть или полное безумие.