Людмила Ударцева - Дневник Эвиладель

Так бесславно покрылся льдом тщательно спланированный поход за открытиями, после которого меня отправили на весь день сидеть в своей комнате.

Однако ещё больше меня расстраивает, когда виновного даже не ищут, а нравоучения начинают сразу с надоевшего всем вопроса:

– Сколько можно за малышкой хвостом ходить?! – Тогда я понимаю, что остаюсь для всех такой маленькой и жалкой, что ругать меня, видимо совсем, не хочется. А ответственность за моё наказание взваливается исключительно на плечи нашей драгоценной родительницы.

Мамочка, очень уставшая от воспитания многочисленных отпрысков, гладит меня по макушке и обещает самой себе, что моё поведение со временем придёт в норму. В худшем случае пугает отцом и только. А мной давно проверено, что эти угрозы пустые, потому что наша семья трогать папу по пустякам побаивается. Не удивительно. Его вся наша страна трогать побаивается. И слава Предвечным – мои проделки ему кажутся не существенными, против его-то важных, государственных дел.

Даже когда родственники уверены, что я их не слышу, они продолжают списывать мои внутренние недостатки на мою главную внешнюю «неприятность», не употребляя слово «карлик». Тут я с ними согласна, если бы я была как все, мне бы не приходилось прыгать выше головы. А так, словно боясь всеобщего забвения, я не могу допустить, чтобы обо мне совсем забыли, поэтому играю заклинаниями, подкидываю новые идеи детворе и лишние хлопоты маме, сёстрам и невестке. От рассвета до заката лезу с вопросами к брату, от заката до рассвета, если не спится, читаю, а ещё подслушиваю, подсматриваю, и успеваю помечтать, как бы меня зауважали, если б увидели на уровне глаз, а не пупка.

И хотя сильфы, как и другие добропорядочные эльфы, взрослеют, когда им заблагорассудиться, я постаралась повзрослеть как можно скорее и скоро выяснила, что мне это не светит вовсе.

Мальчики считаются взрослыми после Представления Хеймдаллю – ритуала, когда маг-проводник посвящает юношу служению хранителю древа всех миров. Девочкам ритуал не нужен, они должны беззаботно жить в доме отца, пока не вырастят красный цветок, а потом с не меньшей радостью улыбаясь перейти под защиту мужа. И вот незадача, мне цветок не дали, лекари сказали, что вырасти он в моих слабых руках не сможет, и посоветовали родителям смириться. Может они и смирились, я у них не спрашивала, меня ни сколько не расстраивала перспектива остаться дома навсегда. Тем более, что в отличие от старших отпрысков, которых обучали гувернёры прямо в замке, последышек воспитывался не так уж и строго и мои магические и житейские открытия, достигнутые опытным путём всё чаще обсуждались за обедом и веселили взрослых. Пока однажды, припомнив добрую половину моих мелких и крупных шалостей и утомлённые неуёмной энергией младшенькой, родители договорились о школьном обучение едва мне исполнилось пятнадцать. Небывало ранний возраст для обучения девочки, между прочим. Сейчас мне двадцать, но чуда, ни с поведением, ни с физическим ростом, так и не случилось.

В школе я самая способная. И как ни странно – это тоже беда. Пусть бы к этому звание «самая послушная», но куда там! Не так давно на уроке параменталистики я, заскучав за переписыванием давно усвоенных формул с доски, увлеклась рисованием схемы движения мыслеформул для усиления потока ветра и была поймана на невнимательности. Мне с огромным удовольствием поставили «громкий неуд», за вопрос который я просто не услышала, и оценка три дня бранила меня при каждом открытии портфеля. Несправедливо, ведь учителю господину Гильфриду прекрасно известно, что дома я получила образование, рассчитанное на десять следующих классов. Видимо, от того, что я по капле вычерпала все знания стихийников из бедных родственниц, а потом взялась за брата – дипломированного мага-универсала, теперь многим светила невесёлая перспектива. Мне, например, скучать или называться выскочкой, учителям опасаться моих сложных вопросов, а одноклассникам казаться глупыми на фоне малолетки, которая за год перешагивает по два класса.

Преподаватели пытаются сделать моё пребывание в школе полезным. В последний раз они позволили мне проявить свою активность в отношении одного из отстающих учеников, даже посадили с ним на последнюю парту, чтобы он там со мной перевоспитывался. Вот это оказалось очень занимательным.

Улеантеваль, со всем усердием, впитывал мои советы по усовершенствованию магии подчинения, на протяжении долгого времени применяемой им на школьных термитах. И термиты стали совсем послушными. В благодарность он великодушно позволил мне разделить его занятие, и мы урок за уроком делали малюсенькие дома, сады и улицы. Ссорились только пару раз, из-за того что управлять женской половиной населения никто из нас не согласился. Улеантиваль считал, что это не мужское дело – я из принципа. Когда он понял, что не сдамся, предложил всем термитам даровать мужской статус. Спор продолжился, пришлось доказывать, что без женщин общество существовать не может, и предлагать компромисс: термитов, уже раскрашенных более яркими пигментами, оставить женщинами, но придумать им интересные занятия, а не только кормление червячков, которые вылуплялись из прозрачных личинок. Друг о подобном слышать не хотел. Он считал противоестественным, что «женщины-термиты» будут там, где «термиты-мужчины», поэтому на городские улицы, где бледные, серые термиты уже вовсю дружили, дрались, ходили строем и по одному, ярких термитов так и не выпустил.

Не знаю, нравился ли насекомым возведенный на парте и заметный из любого места в классе город, в котором с понедельника по пятницу бурлила насыщенная жизнь. Но если город простоял всю четверть, я могу сделать вывод: учителя были довольны успехами Улеантеваля и моей занятостью. Когда же расплодившиеся термиты однажды ночью едва не сгрызли школу, вмешался директор, и нас рассадили. Я скучала по Улеантевалю и даже написала ему пару записок, но он не ответил, потому, что на его новой парте к тому времени вырисовывалась другая, увлекательная игра.

Моё обучение грозило вернуться к прежней, бесполезной форме, на что я откровенно была не согласна: я хотела, чтобы меня учили, если ни тому, что мне интересно, то хотя бы тому, что я ещё не знаю. Учителя уверяли, что вытравлению чистых кристаллов лазурита в форме октаэдра из фитоаквита при преобразовании иоллиновой руды для увеличения резерва амулетов и создания Эликсира Везения обучают только в академии и только мальчиков. Чувствуя себя ярким термитом, я сердилась такой несправедливости и шла доставать библиотекарей.

В книгохранилище мои поиски полезных знаний сильно ограничивались тремя секциями книг для школьников и учительскими полками, на которых в основном учителя оставляли методички к нашим учебникам.