Сигита Ульская - Знаки Луны

– Устраивайся. Всё нужное найдёшь в шкафу. Ключи – с обратной стороны двери. Одни – для тебя, другие – для твоего соседа. Если что, знаешь, где меня найти.

Дэн попрощался с ней, радуясь, что она перешла с ним на ты. И Вирджиния удалилась.

Дэн оглядел комнату, где ему предстояло жить целый учебный год. Прямо перед ним было большое зашторенное окно, по бокам которого стояло два стола. Над ними висели полки для книг. Слева и справа – две одинаковые кровати. У самой двери – два шкафа. Что ещё нужно для удобства?

Вопроса, какую кровать выбрать, не возникло. Над левой висела гравюра. На ней светловолосая девушка тянула руки к круглой луне. Дэн понял, что именно это его место, и с большой радостью завалился на своё ложе.

Ещё прошлой ночью он спал дома. А сегодня лежал здесь. Так удивительно! Словно в эти сутки поместился целый месяц. Дэн стал думать, что в старину какой-нибудь рыцарь и правда потратил бы на такой путь недели четыре. Он бы ночевал в попутных харчевнях, продвигался бы на своём верном коне по таинственным чащам. И так явственно Дэн себе всё это представил, что практически услышал бряцанье стареньких лат, тихое ржание и приглушённый стук усталых копыт по пыльной дороге. Он почти заснул, как вдруг от внезапного шума вздрогнул. Это маленькая летучая мышка влетела в открытое окно, какое-то время пометалась между стеклом и шторой, напугав Дэна, и наконец вылетела наружу.

Дэн вскочил, слушая глухие удары собственного сердца. Он непонимающе озирался, вспоминая, где находится. Потом выдохнул, подошёл к окну и отодвинул штору. На него с чёрного неба, словно огромный зрачок, взирала луна. Парень стал вглядываться в неё. Луна была почти круглой. Наверное, завтра полнолуние. Он смотрел и смотрел на луну затуманенным взглядом, однако она ничего не показывала. Лик её оставался спокойным и холодным. Дэн вздохнул и закрыл окно.

Он разделся, устало стянув одежду, но аккуратно развесил её на спинке стула. В шкафу нашёл одеяло и подушку, кинул их на кровать. Потушил свет и наконец залез под тёплое одеяло. С удовольствием замотал в нём свои озябшие ноги и, подумав, что проворочается до утра, мгновенно провалился в сон.

Разбудил Дэна смех. Кто-то смеялся в коридоре. Это был женский голос. Смех бархатный, манящий, искристый. Та, что смеялась, делала это от души. Её хохот то замирал, то, перекатываясь, нарастал, накрывая всех, кто его слышал, волной веселья. Дэн ещё не открыл глаза, но уже улыбался, заразившись от смеющейся незнакомки. Он инстинктивно вытянул руку в поиске очков – движение, которое делал последние десять лет сразу после пробуждения, и, вспомнив, что очки не носит уже больше года, довольный, потёр глаза.

Его левый глаз всё ещё видел плохо. Дэн потренировал зрение, глядя на круглый светильник на потолке, потом, вздохнув, размял суставы, смешно крутя руками и ногами, и наконец вскочил с кровати. Вчерашнюю одежду ему надевать не хотелось. Он вытащил из сумки новую футболку и штаны, подхватил полотенце, зубную щётку с пастой и отправился на разведку в умывальню.

Дэн вышел в коридор, но там никого не было. Подошёл к двери, на которой был нарисован душ и раковина. За ней тоже никого не оказалось. Здесь, налево, были четыре одинаковые раковины, вделанные в длинную столешницу. Над ними висело зеркало во всю стену, а расположенная справа дверь вела в туалеты.

Дэн намочил щётку и, чистя зубы, подошёл к одному из окон. Школа стояла на небольшом холме, поэтому отсюда, с третьего этажа, был виден Манхэттен. Он поднимался над деревьями огромным массивом, и даже тут, вдалеке от шумных улиц, чувствовалась его мощь и энергетика. Здания сливались с осенним серым небом, самые высокие протыкали вялые свинцовые облака. Только теперь Дэн понял, почему одни безумно любили этот город, а другие так же отчаянно ненавидели. Равнодушно относиться к могуществу и превосходству, исходившему от каждой улицы мегаполиса, было невозможно. Сам Дэн ещё не осознал, что испытывает к этому разноликому великану. Любопытство? Страх? Наверное, уважение. К масштабу, к силе. И надежду.

Дэн вернулся в комнату, но, перед тем как спуститься в поисках столовой, решил закинуть бельё в стирку. Он проходил мимо комнаты, где явно шумела стиральная машина. Подхватив свой нехитрый скарб, направился туда.

Открыв дверь, увидел девушку. Вернее, очертания фигуры на фоне окна. Девушка сидела на стиральной машине. Как раз выглянуло низкое осеннее солнце и осветило её силуэт. Длинные каштановые волосы засияли золотым ореолом. Свет, бьющий из-за её спины, сделал прозрачной бесформенную белую рубашку, и Дэн увидел её тонкую астеничную фигурку. На мгновенье она показалась ему миражом. Девушка подняла на него янтарно-кофейные глаза и неожиданно засмеялась. Дэн сразу узнал этот смех – именно он разбудил его с утра.

– Ты чего застыл? – обратилась она к нему. И снова засмеялась, болтая ногами.

У Дэна по спине пробежали мурашки.

– Заходи, не бойся. Ты новенький?

– Да, – охрипшим голосом ответил он, не узнавая себя.

– А я – Аделия Фокс. Ада, если хочешь.

– Дэн. Кит.

– Привет, Дэн Кит. – Она соскочила с машинки и дружески протянула ему ладонь.

Он прикоснулся к ней, как касаются драгоценности.

– Как тебе идут твои глаза, – сказал Дэн и понял, что сморозил глупость.

– Что? – растерялась она.

– Я имею в виду, что они у тебя – будто фамилия. Лисьи. Ты похожа на лису, – торопливо стал объяснять он и покраснел, осознавая, что опять говорит какую-то чушь.

Девушка прищурилась, вглядываясь в него, а потом, откинув голову назад и обнажив длинную шею с милыми ямочками у ключиц, опять рассмеялась. И Дэн засмеялся вместе с ней, понимая, что с ним произошло что-то волшебное.

Они были одни в бесконечном мире. Вокруг всё было такое неважное, глупое, мелкое и давно понятое. И только они были сложными, неизученными, глубокими друг для друга. Светились и переливались. И не существовало ничего, кроме них и огромного, как солнце, счастья.

– Давай я тебе помогу, а то с этими машинками сложно на первых порах разобраться. Особенно мужчине. Мне всё равно ещё ждать минут пятнадцать, пока моё бельё высохнет.

Она стала объяснять ему, как пользоваться стиральной машинкой, а Дэн глядел на неё, невпопад улыбался и почти не слышал.

Он думал: неужели бывают такие совершенные создания? Ведь у Ады красиво всё: невероятно нежная кожа на щеках, да-да, он не касался её, но точно знал, что она нежная, Дэн физически чувствовал её теплоту и бархат; мелкие веснушки на самом милом носике на свете; чудесная щербинка между больших зубов – она делала улыбку Ады беззащитной и детской. И даже небольшие миндалевидные ногти на тоненьких пальчиках были идеальны.