Key4Sally - Ты пойдешь со мной?

Я наконец-то научилась справляться с самыми простыми поручениями Влада, в основном связанными с уборкой, мытьем посуды и прочими делами, не требующими особого ума и таланта. Но иногда он разрешал мне помогать ему, варить зелья и лекарственные отвары, и вот в эти моменты его гений разворачивался в нем на полную мощь, словно джин, выпущенный из бутылки. Это была невероятная феерия запахов , звуков и вспышек, над которой возвышался взъерошенный мальчишка с горящими от восторга глазами, безостановочно бормочущий что-то на совершенно непонятном мне языке, чьи руки не останавливались ни на секунду, создавая бешеный вихрь из банок, появляющихся из ниоткуда, кулечков, крошечных холщевых мешочков и букетов засушенных трав, содержимое которых то по очереди, то все разом отправлялись в горшок, кипящий на огне. В общем, выглядело это как классическая сцена из мультфильмов про Бабу-Ягу, только вместо отвратительной, заросшей бородавками старухи, был молодой, симпатичный мальчишка.

Иногда, когда заклинания были несложными, а зелья состояли из двух, максимум трех безопасных компонентов, он разрешал мне присоединиться к нему, и вот тогда это становилось весельем. Мы хором распевали волшебные слова, стараясь петь в унисон, но всегда голося на разный мотив, скача по домику, как пара сумасшедших, а жидкость, бурлящая в горшке, искрилась, бурлила, взрывалась, осыпаясь на наши головы разноцветными искрами. Мы смеялись, а потом пили чай и много болтали. Влад перестал воспринимать меня как нечто чужеродное и часто улыбался. Он больше не хмурил брови, даже тогда, когда я делала что-то откровенно глупое. Он просто качал головой, говорил, что я – балда, и переделывал все, как следовало. Я, в свою очередь, перестала обижаться на его едкие замечания и обидные словечки в мой адрес, потому как поняла – с ним это не работает. Обижаться на него было все равно, что не разговаривать со стеной. Он просто не понимал и не воспринимал этот процесс. Теперь он все больше напоминал четырнадцатилетнего подростка, нежели, запуганного до состояния взрослого ребенка. Меня это радовало, потому что мне казалось, что это моя заслуга.

Так, незаметно для нас обоих, прошла неделя.

По моим расчетам сегодня была пятница. День стремительно подошел к концу, подмигнув нам в окошко последним лучом заходящего солнца. За целый день мы не присели ни разу. Влад водил меня к чудесному водопаду, где мы смотрели, как стайка мелких рыб летала по воздуху, словно колибри. Они кружили в воздухе, зависая на одном месте, чтобы потом внезапно оказаться совсем в другом. Их крылья–плавники двигались так быстро, что их невозможно было разглядеть. Водопад был далеко и, чтобы вернуться засветло, нам пришлось шагать весь день.

Наконец, зайдя в дом, мы повалились на пол, от усталости не чувствуя ног. Но, передохнув считанные минуты, Влад подскочил как ни в чем ни бывало и принялся за ужин. Я же не могла даже бровью шевельнуть, ни говоря уже о том, чтобы съязвить что-нибудь остроумное насчет того, что у кого-то слишком много энергии. А уж о том, чтобы помочь, и речи не было.

Он усадил меня за стол, поставил перед носом тарелку с чем-то очень вкусно пахнущим, но совершенно непонятным на вид. Мы поели. Ко мне вернулись силы, и уже за чаем я ожила. Мы наперебой рассказывали друг другу, что нам понравилось больше всего, и каждый из нас спешил рассказать другому то, что ему казалось особенно важным. Разговор лился рекой, мы никак не могли наговориться. Словно дамбу прорвало, и обрушился шквал слов, эмоций и радости, переполняющей, не дающей покоя.

– А ты видела самую большую рыбу?

– Та, что в центре? Конечно!

– Она всегда сияет ярче всех.

– А отчего они так сверкают?

– Все дело в чешуе, она у них особой формы. Я как-то поймал одну. Нет, нет, ты не подумай, я сразу же отпустил, но прежде рассмотрел. Чешуйки словно граненые, а внутри вода. Не знаю, как, но это преломляет свет и разбивает его на разные цвета.

За окном стемнело, а Влад все говорил. Даже удивительно, что за все это время он не потрудился найти себе друга. Такой болтун! У меня самой силы уже закончились, и я лишь слушала, как изрядно уставший, но счастливый Влад тихо разговаривал то ли со мной, то ли с самим собой. Я смотрела на горящий в печи огонь и чувствовала, как его тепло разливается по комнате, грея наши голые пятки и счастливые лица. Все мое тело ломило от усталости, но с каждым глотком душистого, сладкого, крепкого чая усталость отступала, оставляя во всем теле приятную легкость, правда, в отличие от ягод, крепко прижимающую тебя к земле. Я тайком поглядывала на Влада. Его загорелое лицо, прищуренные глаза и легкая улыбка на губах делали его похожим на сытого, довольного жизнью кота. Такой молодой, совсем еще мальчишка, но уже такой приспособившийся.

– Чего косишься? – спросил он ленивым, сонным голосом.

– Постричься бы тебе.

Волосы, выгоревшие, спутанные уже сильно отросли и падали на лоб, почти закрывая глаза. Он убрал их рукой.

– И так сойдет.

– А откуда ты знаешь обо всех травах? Как узнал их свойства?

– Как, как… Опытным путем.

– Ты что, все пробовал на себе?

– Ну не все на себе, но большую часть.

– Ты с ума сошел? Наверняка есть ядовитые растения.

– Есть, конечно. Говорю же, я не все пробовал на себе, – сказал он, довольный тем, что сумел меня шокировать. – Обычное наблюдение и не более. Хотя, признаюсь, попался на ту же удочку, что и ты.

Я повернулась и посмотрела на него. Он улыбался.

– Так ты тоже ел эти ягоды?

– Да.

Он улыбнулся еще шире и, вроде бы, слегка покраснел. Я не выдержала и захихикала, я через секунду мы хихикали оба.

– Ну, – проговорила я, давясь хохотом. – И как это было?

– Как, как? Меня-то некому было привязать. Иду, значит, ем эти, чертовы ягоды, и чувствую, как задница поднялась выше головы. Ну, и трухнул тогда, скажу я тебе.

Теперь мы оба хохотали в голос.

– Далеко улетел?

– Улетел бы, да вовремя схватился за ветку.

– Долго висел?

– Два дня.

Мы хохотали, буквально надрываясь от смеха, и только когда наши лица по форме и цвету стали напоминать зад орангутана, мы, задыхаясь и утирая слезы, начали успокаиваться. Приступ смеха окончательно обессилил нас, но я все еще периодически сотрясалась в тихом хохоте, представляя себе, болтающего над головой ногами Влада, ругающегося на чем свет стоит.

Наконец мы оба замолчали, глядя на то, как догорают в печи последние угли. Я уже собиралась подняться со стула и идти спать, как Влад тихо заговорил:

– Знаешь, провисев там двое суток, я окончательно понял, что я здесь абсолютно один, – сказал он так тихо и спокойно, что мне стало не по себе.– Небо было чистым, и я прекрасно все видел. На многие километры, сколько хватало глаз, никого. Ни одной живой души. Поэтому я так удивился, когда встретил тебя.