Key4Sally - Ты пойдешь со мной?

С ужином было покончено. Влад протянул мне одеяло. Я обернулась им, как большая летучая мышь. Он потушил огонь. Я заснула мгновенно.

Посреди ночи нас разбудил оглушительный грохот – это закончилась магия ягод. Маленький паршивец не потрудился предупредить меня, что заканчивается она резко, в одно мгновенье. Я обрушилась, больно ударившись пузом об пол, несмотря на то, что Влад услужливо постелил что-то мягкое на место моей планируемой посадки. Побубнив немного о невоспитанности и бессердечности, я крепко заснула на этом «чем-то».

Следующим утром Влад проснулся в хорошем настроении, хотя сильно старался этого не показывать. Но ехидную улыбочку и хитрый прищур во взгляде не могли скрыть ни хмурые брови, ни надутые губы. Он поинтересовался, как прошла посадка, и в очередной раз предложил злополучных ягод. Я вкратце высказала все, что думаю о нем и его ягодах. Он ослепительно улыбнулся и захохотал. Но, несмотря на утреннюю порцию ехидства, и мое настроение уверенно ползло вверх, потому что я снова чувствовала все свои пятьдесят пять кило и ни граммом меньше.

После завтрака мы снова пошли в лес. Влад много рассказывал мне о лесе, да и вообще был расположен поболтать. Мы весь день провели в лесу. Он рассказывал о травах, ягодах (будь они не ладны), грибах, деревьях, и оказалось, что свойства здешних растений он воспринимал так же спокойно, как мы относимся к тому, что ромашка обеззараживает. Ему казалось вполне естественным, что от некоторых грибов можно стать ярко-синим, а одна из трав, на вид больше напоминающая обычный подорожник, напрочь отшибает обоняние на несколько дней. Но были и полезные растения. Оказалось с помощью местной флоры можно не только обрести невесомость, но и видеть ночью так же хорошо как днем, временно становиться невероятно сильным или невидимым, лечить раны. А где-то высоко в горах есть цветок, поворачивающий время вспять, правда эффект длится недолго и после этого весь следующий день безумно болит голова. Я не стала ему рассказывать, что у нас такие «цветы» продаются в каждом вино-водочном. Кстати, от головной боли тоже есть цветочек.

Все это Влад рассказывал с таким неподдельным интересом, что и слушать было интересно. Он весьма поднаторел в вопросах ботаники, и по блеску в глазах я видела, как ему нравится придумывать, сочинять необычные сочетания свойств разных трав. Это вдохновляло его, превращая в очень милого сумасшедшего ученого, неподдельно, со всей искренностью, желающего подчинить себе природу. Мы то и дело останавливались у какого-нибудь невзрачного кустика, и он принимался объяснять мне, как правильно собирать, сушить и варить эти серо-зеленые листочки, и что корешки у него не менее полезны, чем вершки. При этом руки его летали, наглядно показывая то, чего словами не объяснить, глаза горели, а дыхание учащалось, словно речь шла не о растении, а, как минимум, о мировом господстве или о чем-то столь же вкусном, как шоколад. Иногда я ловила себя на том, что невольно улыбаюсь, глядя на его фанатизм, в хорошем смысле этого слова.

Мы так увлеклись беседой, что не сразу заметили, что день подошел к концу. Глядя на заходящий диск солнца Влад озадаченно сказал.

– Давай поторопимся. Нужно вернуться до захода, а то встретимся нос к носу с Фосом.

– Он выходит только ночью?

– Да, но… Иногда он уходит задолго до рассвета, а иногда может просидеть у твоих дверей до завтрака. Да, днем его не увидишь, но ранним утром и поздним вечером можно. Очень редко, но все же можно. К тому же ночью он гораздо сильнее.

На Фоса мы не наткнулись, хотя домой нас провожали глубокие сумерки. Влад ругал себя за неосторожность. Я, как могла, пыталась уверить его в том, что ничего страшного не произошло, а значит, не из-за чего расстраиваться. Но он упрямо хмурил брови, надувал губы. В общем, все как обычно.

В этот вечер за ужином мы много разговаривали. Мы смеялись, и я не раз ловила себя на том, что любуюсь его улыбкой, смеющимися глазами и раскованными, ничего не боящимися и не стесненными ничем движениями. Очень красивый парень из него выйдет. Да и толковый. Он не был смазлив, но было в нем что-то, что делало его обаятельным. Может, форма губ, а может, овал лица или этот хитрый, немного лукавый взгляд. Он все еще был по-мальчишески неловок, но уже так отчётливо проскальзывало в нем истинно-мужское спокойствие и самоуверенность. Плавность, неспешность движений, гордо поднятый подбородок и вызывающе-спокойный тон разговора. Все это мимолетно проявлялось в нем, как легкая изморозь на окнах в преддверии настоящих заморозков – еще совсем слабая, еле уловимая, но уже видна.

Этот вечер был совершенно не похож на вчерашний – приятный, мягкий, словно зефирка, он окутал нас невидимым одеялом, согрев и дав возможность тихо посекретничать, и, возможно, даже подружиться. Он рассказывал о своих приключениях, о том, как на собственной шкуре изучал свойства местной флоры. Я смеялась так, как не смеялась уже очень давно. Он гримасничал, махал руками и подражал разным звукам, коверкая их на свой манер. В этот вечер мы заснули далеко за полночь уставшими, но счастливыми.

Проходили дни, и мы все больше и больше привыкали друг к другу. Почти все время мы проводили в лесу. Я уже привыкла к его скорости и почти всегда успевала за ним, хотя все еще часто задыхалась там, где у него даже не сбивалось дыхание. А еще он показал мне свой огород. Я была восхищена тем, какой там царил порядок. Признаюсь, в моей комнате не всегда так чисто, как у него на грядках. Словно вымеренные по линейке, каждая грядка параллельна другой, ни одного, даже самого крошечного сорняка, а все, что растет, выглядит как нарисованное – веточка к веточке, ягодка к ягодке. Даже земля лежит в каком-то удивительном порядке. Какой-то рай садовода-перфекциониста. Я, как истинная неряха, почувствовала себя неуютно, и, видимо заметив это, он поспешил сказать, что не допустит меня и на полметра к своему садику. Я спорить не стала.

Мы успели побывать в горах, правда, невысоко и ради таких походов мы вставали очень рано. Я заметила, что зверей в лесу, особенно крупных, практически нет, да и мелкие, вроде лис и барсуков, встречались редко. Влад говорит, что Фос пугает живность. Зато птиц было предостаточно. И встречались такие, от которых даже у самых мужественных содрогнулось бы нутро. Одна из таких напугала меня до полусмерти. Мы как раз выходили к очередной поляне, когда на меня из-за кустов вылезли огромные глаза, размером с блюдце, каждое. Они пристально смотрели на меня и ползли прямо мне на встречу. Я завизжала так сильно, что чуть легкие не порвала. Влад был в паре шагов, но обернулся и кинулся ко мне, готовый защищать меня как минимум от разъяренного медведя, но увидев, что меня так напугало, залился смехом. Очевидно, напугавшись визга и смеха, глаза обзавелись небольшими крылышками, и они молниеносно взмыли в воздух. Меня откровенно потряхивало от пережитого, а Влад, когда успокоился, рассказал, что это совершенно безобидная птичка, которая боится абсолютно всего, что ей попадается. В этот момент я отчетливо поняла, что в этом лесу мне одной делать нечего, потому что если что-нибудь не съест меня, то оставит заикой на всю оставшуюся жизнь.