Василий Пряхин - Виктория

– Нет. Я устала. Я пойду…

Виктория встала с подоконника и пошла к декоративному дереву, в огромном глиняном горшке, где Илья с тремя другими мальчишками что-то бурно обсуждали; Полина же побежала к ребятам, чтобы продолжить веселую игру.

– А тебе говорю, что у моего папы самая быстрая машина. Она разгоняется до трехсот километров в час, – доказывал Евгений Илье.

– Это разве скорость? Фигня все это! У моего папы машина разгоняется до шестисот км, – хвастался Вася, глядя на ошарашенные лица друзей.

– Да врешь ты все! – говорил Илья. – Нет таких быстрых машин. Я-то знаю!

– Откуда ты можешь знать? – не соглашался с ним Гена. – Во-первых, шестьсот – это еще мало. И, во-вторых, у меня есть один знакомый, который собрал в гараже из груды металла – сверхмашину, способную разгоняться до тысячи километров в час!

– Вау! – вскрикнул от возбуждения Евгений.

– Неужели это правда, Генка? – поинтересовался Вася.

– Конечно…

– Конечно, это ложь! – перебил Гену Илья, который больше не мог слушать этот бред. – Такую скорость развивают только самолеты. Да и то не все. Вы сами-то подумайте, какой нужен двигатель, чтобы разогнать машину до такой скорости.

– Откуда ты все знаешь? – злобно спросил Геннадий, недовольный тем обстоятельство, что его посмели перебить.

– В отличие от вас я все лето читал журналы об автомобилях и самолетах, – ответил Илья.

– Так ты же читать еще толком не научился, – ехидно подметил Вася.

– Ну и что. Зато я с легкостью могу отличить двести километров от тысячи. И говорю точно, Гена, сейчас нас обманывает и не краснеет.

– А может, ты нас обманываешь? Откуда нам знать? – выкрутился Гена и язвительно спросил. – А откуда у тебя эти журнальчики появились?

– Вообще-то они папины. Он любил технику. И я тоже.

– Я все понял, ребята, – Гена посмотрел на Васю и Евгения, – почему он не верит нам?

– Ну и отчего же? – поинтересовался Илья.

– Ему просто завидно. Да, завидно. У тебя нет ни машины, ни одежды, ни даже нового портфеля, а только братовский поношенный хлам. У тебя и отца нет. Где же он? Убежал от тебя?

Илья покраснел, насупился. Ноздри вздымались и опускались. В пустых глазах читалось злость и ярость.

– Не твое дело!

– Мистер Всезнайка обиделся. Иди-иди, поплачь, как девчонка, в подушку.

Они втроем засмеялись, провожая взглядом поникшего Илью, который начал всхлипывать.

– Зачем вы над ним издеваетесь? – возмущенно спросила Вика, глядя на них непонимающими глазами. Наивными глазами непорочного дитя, увидевшего как иногда жесток бывает этот мир. Как он несправедлив по отношению к слабым и обездоленным. Таким как Илья.

– Тебе какая разница? – сказал Вася. – Ты же сама говорила, что он странный. А теперь что вздумала его защищать?

– Дак они любовнички, – сказал Гена, и ребята заржали. – Иди, успокой своего дружка. Он такая плакса! Наверное, поэтому отец его бросил.

Илья остановился, сжал руку в кулаки, да так сильно, что они мгновенно побелели. Развернулся и побежал на Гену, плача и крича.

– Не смей говорить о моем отце! Он – хороший!!

Гена, Вася и Женя, увидев бегущего разъяренного Илью, в одночасье притихли и разбежались в разные стороны, чтобы не попасть под горячую руку.

– Он больной! – кричали они. – Он болен! Остановите его!

Илья поскользнулся и упал на пол. Виктория подбежала к нему, чтобы помочь ему встать на ноги. Но он ее оттолкнул и убежал со слезами на щеках в туалет, чтобы больше никто не увидел его слабость, его боль.

Прозвенел звонок на урок. Виктория застыла на месте, не зная, что ей и делать. То ли побежать в мужской туалет, успокаивать Илью, то ли пойти в класс, сесть за парту, словно ничего и не было. Она выбрала другой вариант. Виктория обратилась за помощью к учительнице, которая сидела за столом и читала учебник и рассказала ей о том, что случилось на перемене. Учительница ахнула и вышла из кабинета, хлопнув дверью. Было слышно, как каблуку цокают по полу. Виктория посмотрела на притихший класс, ожидающий не иначе, как сильную взбучку.

Через минуту Татьяна Викторовна с железным, нечитаемым лицом зашла вместе с Ильей, держа его за руку. Хоть он и умыл лицо водой, все равно было видно, что он плакал. Класс озадаченно смотрели на одноклассника, который сел за парту, открыл учебник на нужной странице и уткнулся в нее.

– Сегодня вы меня разочаровали, – начала она. – Кто это сделал, опозорил не только себя, но и весь класс. Так как каждый ученик – это элемент мазайки, из которого получается ЛИЦО класса. И если кто-то ОДИН вздумал подло, жестоко и неблагоразумно выражаться, обзываться, драться и унижать тех, у кого нет того, что есть у других – значит, он искажает лицо класса. Делает его монстром. – Она поправила прическу. – Сегодня подвергся жестокому унижению Илья, над которым издевались и глумились Гена, Вася и Евгений. Прошу вас, славная троица, встать и выйти к доске. – Они продолжали сидеть, поджав «хвосты». – Ну и где ваш героизм, храбрость и смелость? Я жду три секунду, если вы не подойдете к доске, я позвоню вашим родителям на работу. Вот они обрадуются, узнав, что натворили их ангелочки. Не так ли? – Они встали и нехотя, еле волоча ноги, вышли к доске, опустив взор на пол, обшитый линолеум. Им было стыдно.

– Родителей вы еще боитесь. – Она подошла к ним ближе и спросила у каждого провинившегося. – Зачем вы обидели вашего друга, товарища, одноклассника? Зачем так низко пали, когда говорили об его отце такие мерзости? Вы хоть знали, кем он был!? – Они одновременно замотали головами. – Отец Ильи – герой нашего времени. Он спас сотни человеческих жизней, когда воевал в Чечне. Его награждал сам Президент Российской Федерации медалью «За храбрость и отвагу, проявленную в бою». Он умер – героем и, прежде всего, человеком с добрым сердцем и огромной благородной душой. Вот он кто был. Чего же вы молчите? Чего же прикусили язычки? Нечего сказать? Евгений? Геннадий? Василий? – учительница села за стол, вытерла лоб платком.

Евгений с Василием зашмыгали носом. Геннадий стоял, насупившись, уши его были краснее раскаленного металла.

– Я так поняла вам нечего сказать. Тогда это мы обсудим с вашими родителями. А сейчас я хочу, чтобы вы извинились перед Ильей, сели на свои места и мы продолжили урок.

– Прости меня, Илья. Я не знал, что твой папа умер, – извинился Василий.

– И меня. Я поступил плохо. Извини, – извинился Евгений.

– И меня, – добавил Гена, злобно посмотрев на Илью.

– Илья ты их прощаешь? – спросил учитель.

– Да.

– Спасибо, Илья. Ты храбрый мальчик. – Она посмотрела на Гену, Васю и Евгения. – Можете садиться. С вами мы еще поговорим. А сейчас дети продолжим урок.

После этого Виктория не могла воспринимать информацию, которую хотела донести до них Татьяна Викторовна, которая была расстроена не меньше, чем Виктория.