Василий Пряхин - Виктория

ПРОЛОГ

Солнце выглянуло из дождевых облаков, осветив желтыми лучами мокрые дороги, сырую землю, поросшую травой, проезжающие машины, хмурых людей – и автобусную остановку, над металлическим шатром которой спрятались мама с дочкой.

Через некоторое время к остановке подъехал желтый автобус, извергающий облачка черного дыма. Водитель открыл дверцу, впустив маму с дочерью, поздоровался и снова тронулся в путь.

Автобус был забит до отказа хмурыми пассажирами. Девочка испугалась, как бы ее такую маленькую и крохотную не раздавили в толпе. Но она зря боялась. Пассажиры, глядя на красавицу в крохотном платьице, в крохотном чепчике на голове и в крохотных белых сандалях, мгновенно поменяли свои суровые маски на добродушные и веселые. И начали улыбаться и кивать столь юному созданию, ангелочку, который озарял автобус светом и радостью, словно Божественный свет.

Им освободил место мужчина среднего возраста, который ловко вытащил из рукава конфетку и протянул ее Виктории. Она сначала посмотрела на маму и только потом взяла конфету, поблагодарив незнакомца, который расцвел в улыбке.

– Садись на мои коленки, Вика, – сказала мама.

К ним подошла недовольная кондукторша, взяла деньги и протянула билетик. Виктория поблагодарила большую тетеньку с большой кудрявой головой и густыми бровями, чтобы та хоть немножко улыбнулась ей и всем пассажирам. Но она была непроницаема и холодна как айсберг, дрейфующий в Атлантическом океане – и ушла от них с таким же грозным и недовольным выражением лица. Виктория удивилась, что кондуктор не сказал ей и маме ни здравствуйте, ни спасибо. Даже не улыбнулся.

Перестав думать о таких глупостях, она стала смотреть через большое и грязное стекло автобуса на загадочный и таинственный окружающий мир.

– Мамочка, а что там такое? – спросила она.

– Где, дорогая? – переспросила растерянная мама.

– Ну вон те маленькие домики! Видишь? – Она тыкнула крохотным пальчиком в стекло.

– Аааа эти… это моя хорошая не домики, а гаражи для машинок.

– Для машинок? – удивленно переспросила дочь.

– Да. У каждой машинки есть свой домик, – ласково объясняла мама, нежно обнимая дочь.

– Вау! Не знала, что у машинок есть свои домики. И даже у автобусов есть дома? А в них могут жить дяди и тети, например?

– Нет. Только машинки могут жить в гаражах. Дяди и тети живут в домах.

– Понятно, – мечтательно говорила девочка, глядя в окно. – А когда мы приедем? А долго еще ехать? А почему мы едем не на машинке?

– Скоро приедем, дорогая моя. Вот проедем через этот густой лесок и будем дома. Тебе не нравится автобус?

– Ага. Он шумный и неудобный. И пахнет как-то нехорошо. В машинке намного лучше и чище. Почему у папы нет машинки?

– Потому что папа пока не может ее купить, – терпеливо отвечала Мария, посмотрев в глаза дочери.

– А почему? Почему, мама, он не может купить, когда другие покупают?

– Если он купит машину, то нам нечего будет кушать.

– Как это?

– Все просто. Он не сможет тебе покупать ни мороженки, ни леденцы, ни шоколадки, ни красивые платьишки, ни игрушки, так как машина очень дорого стоит.

– Тогда я не хочу машину. Лучше будем ездить на автобусе. И, мамочка, вы же не продадите мои платья? Пожалуйста, не надо, они мне так нравятся! – взволнованно-умоляющим голоском просила дочь.

– Вика, успокойся, никто не собирается ничего продавать, – тихо шептала ей на ушко мама. – Я не посмею, чтобы у моей сладкой-пресладкой дочурки забирали игрушки и продали ее любимые платья.

– А ты мне сегодня купишь новое платье? – спросила успокоившаяся Виктория.

– Нет. Только через недельку, когда папа получит в кассе денежки и принесет их домой.

– Почему в этой кассе так редко дают денежку нашему папочке? Он же хороший и добрый, почему касса ему не дает денег каждый день?

– Ответа на поставленный вопрос я, честно говоря, не знаю, Вика. Я сама была бы не против, если бы папе «касса» давала денежки каждый день. Это было бы здорово!

– Дааа. Тогда бы я каждый день играла с новыми игрушками… и каждый день надевала бы новое платье.

– Кто-то, кажется, снова замечтался и улетел на облака, – сказала Мария, посмотрев на мечтательное выражение дочери, которая устремила свой взор на потолок автобуса.

– Мечтать не вредно! – подметила Виктория, обняв маму еще крепче.

– Как провела время у бабушки? – поинтересовалась мама.

– Замечательно. Играли, смотрели фильмы, ходили в магазины. – Она снова задумалась. – Дедушка пообещал мне, что в следующий раз мы пойдем в парк развлечений. А потом в зоопарк. А потом будем смотреть мультик «Книгу джунглей», который мне так нравится. Помнишь, мам, этот мультик?

– Конечно, помню. Мы смотрели с тобой этот мультик раз десять, если не больше. Он тебе еще не надоел?

– Как может надоесть то, что нравится? Он мне никогда не надоест. Я всегда буду его смотреть! Да-да, всегда!

– Молодец, смотри мультики. Все лучше, чем дедушкины боевики из видеосалона.

– Мне нравится боевики… И как его… блин… мам, я забыла, как зовут…

– Не блин, а оладушка! – исправила ее мамы. И они обе засмеялись.

– Ооо! Я вспомнила! – воскликнула она. – Я люблю фильмы с Арнольдом Швашиннегером.

– Как, как? – искренне смеясь, спросила Мария.

– Арнольд Швашиннегер, – повторила Вика. – А почему ты надо мной смеешься?

– Прости, моя дорогая, – извинилась Мария. – Просто ты так смешно обзываешь актера, что мне трудно не смеяться. Его зовут Шварценеггер, а не Швашиннегер.

– Ой, точно, мамочка! – Она засмеялась. – Я немножко перепутала. У меня получился какой-то Фаршснегер!

Люди, которые невольно стали соучастниками данного разговора скромно улыбались, а некоторые даже засмеялись.

– Мам, мам, скорее смотри сюда! Я сейчас видела, как в лес забежала лисица! – закричала Вика.

– Прости, но я никого не вижу, – сказала мама, когда стала смотреть на дорогу, вблизи которой возвышался густой и непроницаемый лес.

– Жаль, что не успела. Я тоже плохо разглядела. Но ничего скоро и так посмотрю на лисицу, когда мы с дедушкой пойдем в зоопарк. Это будет здорово!

– Не сомневаюсь. Большие у вас планы с дедикой на следующие выходные, ты не заметила?

– С дедушкой, – исправила маму Вика. – Я уже давно так его не называю. Только иногда. Когда я так говорю, он отчего-то не злится на меня, а радуется и смеется. Почему ему нравится, когда его я неправильно называю? Или он уже к дедики привык?

– Наверное, привык, – предположила Мария. – Ты целый год так дедушку называла. А потом вдруг выросла, научилась хорошо говорить и перестала так его величать.

***

Виктория и Мария лежали в постели.