Екатерина Лоринова - Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора

– Сайерона, – как всегда, на устах проклятого Фила мое имя звучало прекрасной песней весенних ручьев, – рад видеть, что ты довольна. Но должен сказать, что я понял про влияние моей крови. Не сразу, но понял. Я сам наказал себя.

– Ты пришел повиниться? – я уперла руки в бока.

– Не только.

В мыслях тут же промчался табун безумных фантазий, сопровождаясь насмешливым ржанием. Мечтай больше, да только рот закрывать не забывай.

– Я использовал марионеток, потому что не верил в собственные силы. Не только в доверие других. Я не верил в себя. Вот подумай, если сам себе не доверяешь и не ценишь, то как можно ожидать подобного от других? То-то же, – Фил сел у камина, вытянув ноги.

– Я подброшу углей, – откровения эльфа требовалось осмыслить. Сильно он, видать, головой ударился, раз мозги встали на место. Или снова притворство? Нет, я больше не выдержу. Сейчас я никак от снарра не завишу, поэтому дослушаю его исповедь, позволю обсохнуть, и пусть идет, откуда шел.

Когда я вернулась с холщовым мешком угля, бросила случайный – ладно, неслучайный взгляд на спинку кресла и замерла. Золотистые волосы, по-эльфийски заплетенные от висков, свободно ниспадали на спину. На контрасте с широкими развитыми плечами это было опасное зрелище. Слишком опасное. Сглотнув, я занялась камином.

Движение теней – и снарр на корточках рядом.

– Позволь мне.

– Мм… если ты теперь моя горничная, то, может, и в прихожей приберешься? – я была готова говорить что угодно, лишь бы избавиться от колючей неловкости.

– Алиссан писал, что истинный аристократ всегда держит дом в чистоте, вне зависимости от его размеров и количества слуг. Вода натекла по моей вине, так что с удовольствием.

– Все, говори немедленно, кто ты и зачем носишь личину Фила! – я почти смеялась, глядя, как гордый снарр наводит порядок.

Эльф закончил и вымыл руки.

– Кто я? Просто скромный слуга богов, император Снартари, Феликс Двенадцатый Сияющее солнце.

Я согнулась пополам.

– Хорошая шутка, но повторяться дурной тон, – вспомнилось, что за дверью он уже говорил про императора – верно, про себя как несостоявшегося императора, и я оценила самоиронию.

– Смотри, – снарр вытянул левую руку и повернул ладонью ко мне, – смотри внимательно, как во время нашего свидания на острове, – от того, что он помнил один день, проведенный с простой смертной – и не просто день, а каждую мелочь, и считал его свиданием… Оттого внутри все перевернулось, и душа заныла от тоски по неосуществимому чему-то. Я сама не знала, чему, но уже разглядела гравировку циклонии, которую так любили «сажать» на все государственные и должностные печатки. На безымянном пальце, я ее уже видела. А вот на указательном круг из семи циклоний обрамлял снартарийскую руну Ф, бывшую так же центром символического солнца.

– Ну, неплохая бутафория. А тебе бы на сцене играть, вот твое призвание.

– На сцене? – глаза Фила округлились, он будто вспомнил что-то свое и спрятал ухмылку в кулак, – комедиантом меня еще не называли.

– Не моя вина, что ты всегда напрашиваешься на прозвища, – и «комедиант» был не самым худшим из них, – почему ты не можешь вести себя, как нормальный… эльф?

– А почему ты не можешь принять правду? Знаю-знаю, я недостоин доверия, – он отошел и стал рассматривать глиняные статуэтки на полках. Их любил мастерить Роб… Волкодав спокойно грелся на ковре у камина, явно взяв пример со снарра, и на поле боя я была совершенно одна.

– Перестань играть со мной или уходи.

– Уйти? Я пришел не просто повидаться после долгой разлуки, – голос эльфа стал жестким.

– Разумеется. «Просто повидаться» ты мог бы и раньше, если бы захотел.

Снарр резко повернулся.

– А ты хотела?

Я проглотила ком.

– Ты не стремился узнать. Во всяком случае, мог бы сообщить, что жив.

– Ну конечно, ты просто не хотела быть невольной убийцей. Понимаю. А я думал, ты будешь счастлива, если оставлю тебя в покое. Ты не знаешь, но я испортил первое зелье, когда знахарка пыталась тебя спасти.

Я задохнулась от возмущения. Еще тогда я могла стать свободной, еще тогда!

– Да, я был чудовищем.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Покаяться можно и у жриц.

– Пробовал. Это не принесло покоя.

В груди осело тихое удовлетворение – могущественный снарр мечется, мятежный и неприкаянный, из-за простой «человечки». Но сам виноват.

– Остальным марионеткам, надеюсь, ты тоже нанес визит вежливости?

– Остальных я не убивал, – снарр отчаянно смотрел прямо в глаза, – да, воспользовался случаем с теми, кто был на пороге смерти, но не убивал. Им я просто прекратил давать кровь.

– Значит, мне особенно «повезло», – я машинально отметила, что предположение о госпитале было верным, – и почему я должна верить, что ты изменился? Как это вообще возможно?

Луна должна поменяться местами с Солнцем, чтобы тот беспринципный интриган стал… нормальным.

– Сай, – сокращение из его уст всегда звучало слишком интимно – и он это знал, если начал с него, решив задействовать все приемы, – сегодня ты мне открыла, – и он добил, подкупающе улыбнувшись, – этой ночью ты впустила меня в свой дом. Скажи, ты впустила бы врага в новый любимый дом, где мирно спит твой ребенок? – я вздрогнула – он наблюдал за мной все эти годы? – Ты не считаешь меня врагом, Сайерона. Возможно, не знаешь, не понимаешь, но чувствуешь. И я правда пришел помочь.

Теперь я явственно ощутила сквознячок нехорошего предчувствия.

– Я не нуждаюсь в помощи.

– Поэтому твой сын носит иллюзию и как минимум раз в декаду пьет кровь из твоего запястья? – снарр озвучил мой потайной страх. С Ленсом что-то не так, и это плохо.

И в то же время появилась надежда. Я никому ничего не говорила и не надеялась, что смогу разделить с кем-то этот груз.

– Так уж вышло, что именно я виновен в его… необычности. Знаешь, – эльф схватил с полки первую попавшуюся фигурку – кажется, оленя, – ведь это он окончательно убедил меня во вреде вампиризма.

– Во вреде… чего?

– Магический ритуал вампиризма, это то, чем мы занимались с тобой, – снова прозвучало так, что пугающий смысл чудом не ускользнул, – практика, запрещенная среди эльфов еще в Седую эпоху. Наша кровь дает жизнь, но взамен забирает куда больше. Всю информацию стерли из архивов тысячелетия назад, я случайно узнал о ней от отца, когда был подростком, – Фил покрутил фигурку в руках, подбирая слова, а я слушала не дыша и не решалась перебить, – Давая свою кровь, я исказил плетение в полотне жизни. Может, слышала, в Ридгии верят, что Судьба – великая паучиха, и именно она плетет варианты предопределенностей. Мне близка эта теория.

– Что с моим ребенком? Ты знаешь?!

– Догадываюсь. Он – не мой сын, – я с трудом выдержала его взгляд, – но плод моего греха. Ты пила мою кровь, что противоестественно, и вот последствие. Ленсар Мастерс – изъян на теле Ниариса, по всем существующим законам. Его рождение по-настоящему меня отрезвило… Я оборвал связь с последней «марионеткой», проводил дни в храмах за молитвами, а ночи за работой – уже без их помощи.