Екатерина Лоринова - Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора

На следующий день

Тронный зал Селестара прекрасен – особенно, когда идешь меж мраморных колонн поступью хозяина. Шаги по черному фаргонскому мрамору с белыми прожилками отдавались гулким эхом, големы из ниш через каждые два ярда ловили блики из узких стрельчатых окон. Впереди сиял трон – в короне рассветных лучей и вправду казалось, что сиял на своем возвышении из двенадцати ступеней. Словно монолитная скала, он копировал форму Селестарского пика – почти отвесного на востоке и ощетинившегося двумя зубцами на западе. Искусно вырезанные ветви циклонии увивали подлокотники подобно живому растению, символу императорской власти.

Это мой престол. Данный по праву рождения, возвращенный по праву силы и мудрости. Скорее, хитрости, что звучит не так пафосно, но хотите узнать мое мнение – она достойна уважения не меньшего. Благодаря ей империя не утонула в крови.

Взгляд вернулся к рядам безмолвных металлических стражей. Зачем развязывать бесперспективную войну, если можно лишить соперника главного оружия? Истинное искусство войны не в скорости засевания поля вражескими телами. Лучший воин – тот, кто побеждает не сражаясь. Третий постулат монахов Призрачного ордена, где я провел вторую сотню лет после ухода. Позорного бегства, видит Солнце, но что было взять с зеленого юнца, совершенного не готового к правлению? Раздавленного и преданного?

Выйдя из камеры пыток, я искал способ никогда больше не испытывать боли, и он нашелся.

Я Феликс Элвелор, двенадцатый император первой и единственной династии Сияющих. По легенде, от моего предка когда-то пошел род солнечных эльфов. А я – тот, кто едва не прервал династию. И тот, кто умудрился создать новую расу, которую спустя годы нарекут «детьми ночи». Вот уже год, каждую ночь вижу смерть снарров от их рук.

Вампиры. С лицами, не знающими ласки солнца, с клыками, созданными убивать. Сложно в это поверить, глядя на невинного младенца в колыбели, но жрица подтвердила мои видения.

Как все-таки изменился мир за сто лет. В застенках монастыря, учившего презрению к любой боли, я был в блаженной изоляции. Потом наставник решил, что я познал все, что мог познать, и передо мной распахнулся когда-то покинутый мир. Мы оба изменились, я почувствовал в себе зрелость. Она незаметно взращивалась во мне каждый день, выстраивалась камень за камнем, и теперь я был неприступной крепостью, готовой выдержать любое испытание. Я так считал.

…Но даже крепость может рухнуть, если строить на болотистой почве. Я же мог обойтись без кровной связи с «марионетками», как их называла Сайерона, определенно мог, но слишком боялся довериться. Слишком часто меня предавали. Женщина, заменившая мне мать, первый советник, единственный друг, даже жена, которую мне навязали обманом. Опять обман – весело, не правда ли? Надеюсь, хотя бы она сейчас счастлива.

А я… счастлив ли, снова став императором? Сложно сказать. Что может чувствовать эльф, наследник великого рода… раз за разом совершающий ошибки? Вот тебе кажется, что ты повзрослел, стал сильнее, но всякий раз находится то, что не замечал. К чему не готовился. Не знал я и о том, что никакой Призрачный орден не научит терпеть душевную боль – хотя монахи предупреждали, конечно. Но я не подозревал, как может кромсать сердце простая человеческая женщина.

Моя первая жена, императрица Лидия, нежная Дия из Хелии… она тоже была простой смертной. Пожалуй, даже тогда, будучи взбалмошным отроком, я проявлял больше благоразумия. Не приближал ее к себе. Знал, что если полюблю, то буду страдать всю оставшуюся вечность – если, конечно, меня не убьют в какой-нибудь стычке, как отца.

Сайерону я тоже не приближал. Она была простой марионеткой, одной из многих. Ничто не предвещало опасности от обычной, пусть и талантливой выпускницы, но это просто случилось. Жгучая отрава обожгла сердце уже на второй день после нашего «знакомства», когда Сай чуть не поцеловалась с тем простаком. Я не сдержался и израсходовал энергетический импульс из амулета, раскрошив свою статую. Все равно она мне не нравилась – подозреваю, Совет наместников воздвиг эту образину исключительно из мстительных соображений.

И каждый день, который для Сай был последним, привязывал меня к ней сильнее цепей или заклинаний. Я тоже жил последним днем, неосознанно переживал за нее, как за судьбу какой-нибудь героини из книг Алиссана.

Однажды я понял, что еще немного – и сорвусь, потому решил прибегнуть к старому проверенному средству – отдать ее другому. Майлерису, гхар дери его папашу-военачальника, запрятавшего код от големов прямо у меня под носом. Этот злосчастный код и должна была бы разузнать Сайерона, но я справился сам. Хах, совершенно другим способом, но лицедейство имело место быть.

«Справился». Как смешно звучит это слово рядом с картинами разрушений, способными поразить Ниарис по моей вине. В юности, читая жизнеописания предшественников, никогда бы не подумал, что жизнь императора может быть настолько… непростой.

– Снова грустите, мой император? – Клериен, мой первый советник и просто хорошая подруга, по-эльфийски неслышно прошла к трону и остановилась, положив изящные пальцы на резьбу. Когда я того хотел, никто не мог войти, кроме нее да пары других доверенных лиц, появившихся за время моего правления. Во многом именно этой златовласой снаррит я был обязан успехом Тихого переворота, она естественно и незаметно завоевала доверие и пока лишь подтверждала, что ей можно доверять.

– Ты слышала, что сказал посол раджи, – я откинулся на алый бархат, – они требуют младенца.

Ребенка Сайероны и простака Роба, упокойте Серебряные поля его душу. Ревность к мертвому человеческому мальчишке так и не улеглась – я это понял вчера ночью, встретившись лицом к лицу с той, кого пытался отпустить три долгих года.

– И что Вы решили, мой император? – осторожный вопрос вернул из полутемной комнаты, наполненной ее теплом, в тронный зал.

– Нет никакой гарантии, что ридгийцы не используют вампира для своих экспериментов. С ковеном магов мы предоставим ребенку абсолютную защиту, подключим гильдию лекарей. Кем бы он ни был, сейчас это просто ребенок, его эйши 2 2 Душа на снартарилле чиста, как белый лист.

– И его матери, я полагаю? – даже сидя спиной к эльфийке, я уловил едва заметное напряжение.

– Естественно.

Я поступал единственно верно и в то же время подписывал себе приговор – странное двойственное чувство. Она будет в моем дворце, слишком близко…

– Мой император, Ваше бремя тяжело, – Клериен скользнула к подлокотнику. Ее волосы как всегда были туго заплетены от висков, но все равно пушились непослушным золотистым ореолом, – однажды я услышала строки, спасшие меня от отчаяния. Позвольте их спеть.