Илана Ветрова - Королевская кобра

– Мама? – несмело шагнула навстречу, но кто-то сзади цепко схватил меня за руку и потащил в тень храма.

От страха перехватило дыхание, я не могла даже закричать, когда, обернувшись, увидела в тени покрывала знакомые блестящие глаза.

– Малати? – губы еще плохо слушались, и говорить получалось с трудом.

– Ты куда собралась? – нахмурившись, она сняла покрывало, под которым мы спали, и укрыла нас обеих. – Нельзя одной выходить на улицу. Особенно ночью. Тот бродяга мог тебя поймать и потом куда-нибудь продать. Не бывать тогда тебе жрицей.

Она тащила меня обратно в храм – за статую Богини, по, видимо известному только ей, лазу. Не знаю, ходят ли здесь взрослые, но мы передвигались пригнувшись и готовы были уже выйти в коридор, ведущий к спальне, как Малати отдернула меня и зажала рукой рот. Мы стояли прижавшись к стене и не дыша, пока мимо не прошла Пратима с девочкой на руках.

– Тихо, – шикнула на меня Малати, – В коридоре может быть кто-то еще. Пойдем другим путем, – и повернула обратно.

Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, она, а следом и я, нырнули в совсем узкий лаз и, протиснувшись, оказались у пруда, из которого поливали огород.

– Как же ты испачкалась, – заметила Малати, оглядев меня при свете луны. – Нельзя, чтобы тебя такой увидели, – она отряхивала мою одежду, пока я умывала лицо. Сама подружка, если не считать грязных ног, выглядела, будто только что искупалась. Закончив, мы вернулись в комнату. Пратимы все еще не было.

Все спали, и никто не заметил нашего временного отсутствия, только место заболевшей девочки пустовало.

– Если нас могут продать, то как ты не боишься покидать пределы храма? – задала я волнующий вопрос, когда мы забрались на настил и укрылись с головой.

– Я знаю, как войти и выйти незамеченной, а также, как передвигаться по городу, – сонно ответила Малати.

– Куда ты ходила? – не отставала я.

– Это мое дело, – плотнее закутываясь, отрезала Малати, показывая, что не собирается продолжать разговор.

На следующий день нас подняли с восходом солнца. Как и предупреждала Малати, ночная прогулка не прошла бесследно. Я еле встала и, отправляясь на утреннее купание, с трудом переставляла ноги. Потерла слипающиеся глаза и взглянула на подругу – она бодро шагала рядом. Как всегда веселая и подвижная, словно не пропадала неизвестно где всю ночь.

– Неужели ты не хочешь спать? – мне приходилось делать усилие, чтобы одновременно говорить, идти и не натыкаться на других девочек.

– Если хочешь много успеть, надо меньше спать, – рассмеялась Малати и толкнула меня в купель.

После молебна, на котором, как я заметила, Малати дремала, спрятавшись за одной из колонн, нас повели в замощенный гладкой плиткой внутренний двор. Туда же пришли и старшие девушки. Их было немного – четверо или пятеро, но в ярких легких нарядах, они выглядели, как стайка бабочек. Нас, младших, разбили на пары и, чтобы не мешались, усадили в стороне.

Старшие девочки перепархивали с места на место. Широкие юбки развевались. Пуская зайчиков, покачивались длинные серьги и позвякивали тяжелые браслеты. На бердах у каждой лежали блестящие и чешуйчатые, словно змеиная кожа, пояса. Рисуя замысловатые узоры танца, девушки передвигались практически впритирку, но, тем не менее, не задевая друг друга. Я смотрела на них открыв рот и не заметила, как, поджав ноги, напротив меня села Малати, взяла за руку и отгибала пальцы к тыльной стороне ладони.

– Ай! – воскликнула я и наконец посмотрела на подругу, когда показалось, что пальцы сломаются. – Зачем ты ломаешь мне руку?! – я постаралась отобрать ладонь.

– Тихо! – шикнула Малати. – Хочешь быть как они? – она кивнула на танцовщиц. Только сейчас я заметила, что их кисти выгнуты, словно лепесток лотоса, и согласно покачала головой. – Тогда, терпи, – неумолимо продолжила подруга. – Когда надавлю на пальцы, выдыхай, – дала напоследок совет.

Чтобы отвлечься от тянущей боли, я снова стала смотреть на танцовщиц. К этому времени они сняли пояса, превратившиеся в сверкающие хлысты, и теперь мотыльками мелькали между изгибающимися сверкающими змеями.

Я поняла, что снова сижу с открытым ртом, когда Малати меня толкнула и велела взяться за ее руки. Пальцы подруги были более гибкими и послушно отклонялись, едва не касаясь запястья.

Отпустив старших девушек, Мохини – учительница танцев – подошла к нам.

– Ну что, – подперев руками массивные бока, спросила она, и, казалось, что от низкого раскатистого голоса, задрожала листва. – Готовы? Сейчас я проверю, насколько усердно вы трудились.

Несмотря на нависающий над нарядным сари темный живот, Мохини двигалась на удивление легко и грациозно. Полные руки были быстры и при этом не суетливы. Перемещаясь между девочками и разливая из кувшина воду в выемки стоящих рядом с ними камней, она не делала ни одного лишнего жеста и излучала спокойное достоинство. Блестящие браслеты позвякивали в такт каждому движению и пускали солнечных зайчиков, а сари красиво колыхалось и ложилось мягкими складками.

– А теперь, – словно слон, протрубила Мохини. Засмотревшись на нее, я от неожиданности подпрыгнула на месте, и со всех сторон послышались смешки, но учительница не обратила на них внимания. – Вы все положите руки на камни, и у кого ладонь останется сухой, не будет допущен к следующему занятию.

Я перевела взгляд на камень рядом и едва не расплакалась – выемка в нем была такая глубокая, что мне никогда не коснуться налитой на самое дно воды. Прикусив губу, я старалась добраться до спасительной влаги. Пальцы болели, но у меня все равно ничего не получалось. Наконец, когда уже чувствовала за спиной горячее дыхание, вырывающееся из могучей груди учительницы, Малати резко надавила мне на костяшки. Я вскрикнула от боли и одновременно почувствовала, как ладонь касается воды, и, когда Мохини подошла ко мне, смело предъявила ей мокрую руку.

– Хорошо, – окатило меня раскатистой волной. – Теперь ты, – невероятно легко для ее внушительной комплекции, Мохини повернулась к Малати.

Широко взмахнув рукой, словно исполняя танец, Малати опустила ладонь на камень, и ее пальцы так легко выгнулись, будто там совсем не было костей, а на полу образовалась небольшая лужица от выплеснувшейся воды. Затем быстрым и изящным жестом предъявила учительнице мокрые пальцы.

– Молодец, – Мохини положила большую, похожую на мужскую ладонь на голову подруги. – Будешь так же старательно относиться к занятиям, то обязательно попадешь на шествие, – и величественно пошла дальше.

У Ратны задание тоже не вызвало затруднений. Не так легко, как Малати, но она тоже коснулась ладонью воды. Намного хуже обстояло дело у Падмы – как она ни старалась, как ни давила на руку, но вода продолжала оставаться недостижимо далеко.