Анастасия Свинина - Приручить пламя: Метод Бравого

Ключ повернулся в замке и вошел Вик с миской и горсткой эластичных бинтов. Когда раствор спирта попал на царапины, ведьма зашипела.

– Виктор, а нельзя ли поосторожнее?!

– Нельзя. Сама виновата. Нечего было дешевый фарс с побегом устраивать, – спокойно срезал вервольф. – Почему с последствиями твоей глупости должен разбираться мой брат и Вожак?

От такого поворота Вита даже фразой про фарс возмутиться забыла. Только сидела и иногда попискивала, когда становилось совсем уж невмоготу терпеть. После Вик быстро и сноровисто зафиксировал вывих, пообещал, что к утру должно полегчать, достал из шкафа полотенце и мужской халат, посоветовал пойти смыть грязь, кровь и слизь и вышел, повернув в скважине ключ.

Что ей оставалось? Последовать указаниям, разумеется. Горячая вода приятно отдавалась в уставшем теле, а вот вид разломанных в хлам и словно бы сплющенных вентилей наводил на нехорошие мысли.

В комнате по ее возвращении по-прежнему никого не было, поэтому девушке представилась чудесная возможность изучить логово будущего Вождя Бравого. Никаких фотографий, пара горшков с цветами, кровать, шкаф, стеллаж с книгами, кресло у камина. Все. Минимум мебели, минимум характеристики о владельце.

Когда ключ заскрипел в очередной раз, она даже не повернулась поначалу, а когда повернулась… Невольно еще и ладонью прикрылась, ибо Владислав был в чем мать родила.

– Я бы на твоем месте не смущался, а смотрел и привыкал, – холодно и как-то замогильно зло бросил мужчина, закрывая дверь, доставая полотенце и уходя в ванную.

Плохое предчувствие скрутило внутренности, и ведьма с ужасом ждала, когда же стихнет гул воды в соседней комнате. Так ждала, что пропустила все на свете.

Даже завернутого в полотенце Бравого, что возвышался над ней, стоя рядом с кроватью и уперев руки в бока. Темные глаза были опасно прищурены, иногда сверкая золотыми всполохами. С волос капала вода, прочерчивая дорожки по загорелой коже и сквозь кубики пресса уходя вниз, впитывалась в полотенце.

– Встань, – грубо приказал Вожак.

– Что? – просипела ошарашенная девушка.

– Мало того, что глупая, как сотня деревенских баб, так еще и глухая?! – прорычал Бравый и рявкнул: – Встань!

Она почла за лучшее просто исполнить… весьма требовательную просьбу. Мужчина же опустился на ее место и, ухватив за запястье, дернул на себя, одновременно подбивая ноги. Как итог – Виталина свалилась животом к нему на колени.

– Бравый!..

– Заткнись! – рыкнул оборотень, одной рукой задирая ее халат, а второй удерживая оба тонких запястья. – Видит Тьма, тебе лучше молчать!

– А то что? – опасливо, но все же дерзко поинтересовалась ведьма.

– А то я могу передумать! – гаркнул Владислав, одним движением разрывая то, что когда-то было бельем.

На какой-то миг он замер, а после, глухо рыкнув, с силой опустил ладонь ей на попу. Брюнетка взвизгнула и начала вырываться, но рука, держащая ее, сжалась сильнее, оставляя отметины, в то время как ее сестра вновь отвесила ей шлепок.

Звонкий, болезненный и очень унизительный!

– Это тебе за «вшивое, грубое, безнравственное животное»! – Удар. Девушка вскрикнула. – Это – за притворство и хитрость! – Шлепок чуть посильнее. – Это – за отраву в еду! – Еще сильнее, и ведьма затравленно пискнула, закусив губу. – Это – за побег! – Два подряд и в разы сильнее предыдущих. Кожа в месте ударов не просто горела, она словно плавилась, и из глаз брюнетки брызнули слезы. – Это – за все то, что имела наглость сказать мне в лесу! – Еще один.

Ей показалось, что все закончилось, и она тут же вскинулась, осыпая его голову проклятьями:

– Как ты смеешь, грязный волчара?! Я…

Хлесткий удар, от которого у нее вырвался уже самый настоящий вопль боли.

– А это – за неумение молчать, когда надо!

В следующее мгновение ее грубо перекинули на кровать, не заботясь тем, что приземлилась она как раз на отбитую попу и от этого взвыла как самый настоящий волк. А потом резко стало не до этого.

Бравый рванул пояс и одним движением распахнул халат, закрывающий наготу девушки. После осмотра одежды стало понятно, что она годится лишь в мусорку, куда и отправилась, и теперь на ней был только тонкий белый лиф, все равно открывающий горящему злобой и похотью взгляду слишком много. А если вспомнить, что и трусики пали жертвой чужого произвола…

Ведьма тут же потянулась закрыть все обратно, но кто бы пустил?.. Владислав же словно не видел ничего, кроме нее, как-то медленно и угрожающе нависая над распростертой на постели девушкой. Темные человеческие глаза полностью стали золотыми, пугая пленницу еще больше, а рука держала оба ее запястья над головой.

– Пора отвечать за собственную глупость, Вита! Я отучу тебя перечить мне.

Сухие и горячие губы припали к пульсирующей жилке на шее и больно прикусили кожу, грубо втягивая ее в рот и оставляя саднящий след. Такими жалящими отметинами мужчина спустился к груди и прямо сквозь ткань укусил, вырывая у ведьмы вскрик. Он спускался все ниже, покусывая бока и живот, больно сдавливая бедра. Он не старался быть хоть сколько-нибудь бережным.

Владислав Бравый хотел, чтобы она осознала свою вину. Чтобы навсегда отучилась идти поперек его слова.

Такого стыда Виталина Добровольская не испытывала никогда в жизни. Он выпорол ее! Он оставил на ее коже отметины, которые пройдут еще нескоро и все это время будут напоминать о содеянном им! Он сейчас изнасилует ее, а она даже сопротивляться не может, скованная его рукой, словно кандалами!

Магии в теле осталось не больше, чем гордости, поэтому даже огонь призвать получалось так слабо, что мужчина провел по нему голой ладонью, и он потух. Словом, ни о каком желании, томлении, страсти говорить не приходилось.

Совершенно неудивительно, что проникновение его пальцев в сухую плоть оказалось столь болезненным.

Ведьма закусила губу так, что сама ощутила привкус крови. А вервольф поднялся к ее лицу, глядя в широко распахнутые темные глаза.

– Запомни это чувство, Вита. Когда больно, унизительно, страшно. Когда не хочется ничего, кроме как оказаться подальше. Когда мои руки вызывают дрожь не желания, а ужаса. Запомни. Ибо именно так я буду наказывать за неподчинение. Ясно?! – прошипел мужчина, сверкая золотом в глазах. – Впрочем, если забудешь, буду рад напомнить. Ты под арестом отныне. На этом все.

Длинные пальцы, силой которых она еще недавно восхищалась, вышли, даже этим причинив легкую боль, после чего ее вздернули чуть ли не за шкирку, протащили через коридор в ее комнату, швырнули на кровать и закрыли дверь на ключ.

Первым, что она увидела, были решетки на окнах. Свежеприваренные.

Всю ночь я не сомкнула глаз. Сначала меня трясло от бешенства и стыда, потом я била и швыряла всё, что попадалось под горячую (буквально!) руку, а затем, рухнув на пол, разрыдалась, громко заявляя, как меня все достало.