Дана Арнаутова - Обрученные луной

Он был страшнее Медведя! Тот – пьяный, наглый, мерзкий, но при взгляде на него Лестане не хотелось взлететь одним прыжком на вершину вяза и замереть там, вцепившись в ветку. Сердце ее стучало, вырываясь из груди, руки свело странной судорогой, она замотала головой в ответ на недоуменный взгляд Брангарда и бешеный, все еще звериный – Хольма.

– Госпожа Лестана, с вами все хорошо? – тихонько и очень ласково окликнул ее Брангард.

Несколько подоспевших Волков утащили безжизненно обмякшее тело Медведя, а Лестана, не в силах ни отвернуться, ни продолжать смотреть, пролепетала:

– Д-да… Я только… пусть он не подходит! – прорвались у нее все-таки рыдания. – Пожа-а-алуйста… пусть он…

– Он к вам больше не притронется, не бойтесь, – недоуменно сказал Брангард, но Лестана, помотав головой, кивком указала на Хольма, сгорбившегося, напряженного, хищно блестящего янтарными зрачками.

– Нет! Он… Пусть он уйдет…

Она подняла руку к уху, вдруг почувствовав резкую боль, – сережки не было. Это оказалось последней каплей. Долгий тяжелый день, разговор с Волчицей, потом пир, где все на нее смотрели, потом это… оказаться между Медведем и Волком, стать причиной драки… Они ведь за нее схлестнулись, как дикие звери за добычу! И еще подарок брата…

– Сережку потеряла… – расплакалась Лестана, и тут ее, наконец, обнял подбежавший Ивар, что-то гневно выговаривая Волкам.

Ему рассудительно и деловито отвечал Брангард, Кайса требовала поскорее увести Лестану в комнату, а ей было все равно, только очень холодно и страшно. Страшно, как никогда в жизни. А память жег бешеный волчий оскал на человеческом лице и такой же жуткий взгляд…

* * *

– Хольм!

Стук в дверь. И снова, уже с раздражением:

– Да впусти меня, дурень!

Судя по голосу, Брангард терял терпение, и Хольм, поморщившись, заставил себя сползти с постели, подойти и откинуть засов на двери. Если младшему брату что-то понадобилось, точно не уйдет, пока не получит желаемое.

– Ну? Чего тебе? – спросил он Брангарда, встав на пороге так, чтобы сразу стало ясно: дальше пройти не получится.

– Дура-а-ак… – приглядевшись к нему, протянул Брангард и вздохнул: – Впрочем, это не новость. Вот скажи, ты зачем этому Медведю челюсть свернул?

– Мало свернул, – буркнул Хольм. – Надо было сломать. И лапы заодно – чтоб не распускал.

– И шею, – подхватил Брангард, – чтоб не крутил головой, высматривая чужих девиц. Хольм, ты совсем сдурел? Он чужак. Если уж тебе так приперло его носом в землю натыкать, надо было или на поединок звать, или бить по-тихому. Не у всех на глазах.

– Я же еще и виноват?! – возмутился Хольм. – Он ее напугал! Схватил…

Стоило только вспомнить – и кроваво-алая ярость снова застелила глаза, туманя рассудок. Чужак посмел посягнуть на Лестану! Его, Хольма, избранницу! Неважно, что думают об этом отец, Брангард, Сигрун и все остальные. Лестана будет принадлежать ему. И уж точно никто не посмеет не то что лапы к ней протянуть, а даже словом или взглядом оскорбить…

Он облизнул вмиг пересохшие губы, с пугающей ясностью вдруг поняв – хорошо, что Брангард оказался в том дворике. Иначе Медведь точно не ушел бы оттуда на своих ногах. В лучшем случае – его бы унесли всерьез покалеченным, как, впрочем, и случилось, а в худшем…

– Он ее напугал, – упрямо повторил Хольм, пытаясь скинуть злое наваждение, требующее вонзить клыки в горло обидчика, сломать толстую короткую шею, а потом швырнуть его тушу к ногам той, на которую мерзавец поднял руку. – И чуть не обесчестил! Я видел, как она отбивалась!

Брангард безнадежно махнул рукой.

– А ты напугал еще сильнее, – произнес он с бесконечным терпением. – Хольм, она не Волчица. Она к такому не привыкла, как ты не понимаешь? Вы ее оба напугали, только Медведя этого она больше не увидит, а ты останешься здесь, рядом.

– Я? – изумился Хольм, искренне не понимая, почему в голосе и взгляде брата такое осуждение. – Я ее защитил! А она…

Ярость ушла, схлынула, как волна, сменившись горькой обидой, что комом встала в горле. Он ведь избил Медведя, потому что тот обидел Лестану. Как она могла этого не понять? Любая Волчица на ее месте была бы счастлива, что стала причиной поединка! И гордилась, что обидчик наказан, а победитель ждет ее одобрения и благодарности. Хотя бы ласкового словечка, взгляда…

– Кстати, а где этот? – мрачно спросил он Брангарда, и брат как всегда понял с полуслова.

– Домой уедет. У него вдобавок к челюсти еще и ребра переломаны… Ты же пинаешься, как лось! Несколько дней отлежится, а как на ноги встанет – уберется подальше. Его спутники уже извинились перед отцом, у дочери Рассимора попросят прощения завтра. Нехорошо вышло, Хольм, отец долго ждал разговора с Медведями.

Да, ждал. И Брангард – Хольм знал – тоже много сделал для этого. С Медведями у Черных Волков зыбкий мир, настороженное уважение недавних врагов, которые пощелкали зубами, выдрали друг у друга по клоку шерсти и решили, что драка не принесет выгоды. А вот торговля – вполне. И выходит, что поступок Хольма склонил чашу весов в сторону Рысей, зато Медведям очень не понравится.

– Мне жаль, – еще мрачнее буркнул Хольм и тут же упрямо добавил: – Но этот пень мохнатый сам виноват.

Потому что случись то же самое с другой девушкой – не гостьей, не наследницей вождя, не… Лестаной – и Хольм поступил бы точно так же. Нельзя обижать женщин, а вот набить наглую пьяную морду, распустившую лапы, это святой долг любого мужчины. Ну и удовольствие, чего уж отпираться. Хотя будь Медведь потрезвее и половчее, драка понравилась бы Хольму гораздо больше. Но все равно он был прав!

– Ладно, забудь, – хмыкнул Брангард. – Если все правильно обернуть, Медведи нам еще должны останутся. Девушку ему трогать не стоило. Я с них под это дело еще пару уступок стрясу. На вот, бери!

На ладони, протянутой Брангардом, блеснула искристая звезда. Бело-голубая, рассыпающая крошечные колкие лучики в свете лампы, висящей у двери Хольмовой комнаты. Сережка, мордочка рыси… Та самая, потерянная Лестаной. Хольм про нее забыл, а Брангард – он никогда ничего не забывает!

– Зачем? – зло спросил Хольм, вот теперь чувствуя себя дураком, ведь мог же поискать по запаху. Хоть тот и плохо держится на металле, но аромат Лестаны он бы уловил на чем угодно! – Ты нашел – ты и возвращай.

Брангард закатил глаза, сдавленно помянул Мать-Волчицу и тупой комок шерсти, доставшийся ему в братья неизвестно за что, снова заглянул Хольму в глаза.

– Она еще не спит, – сказал, старательно выговаривая слова, словно и правда разговаривал с полным болваном. – Придешь прямо сейчас, отдашь побрякушку, сделаешь глазки, как у щеночка, мол, не хотел вас испугать, прекрасная! Хольм, не будь бревном неотесанным! Рыси совсем не такие, как наши девушки, с ними ласково надо, мягкой лапой по шерсти…