Бриджит Кеммерер - Проклятие одиночества и тьмы

Их было пятеро. Они работали слаженно. Сожгли дом. Я не могу понять их мотивов. Если Фрея не врет, то…

Я заглушаю такие мысли. Думать в подобном ключе бесполезно. Все солдаты под моим командованием отправились за границу много лет назад, и у меня нет никого, кто мог бы обеспечивать контроль за соблюдением законов, которые давно забыты или игнорируются.

Трактирщик сказал, что прошло пять лет. Это чудо, что мои подданные падают передо мной на колени, особенно если учесть, что я вообще ничего не могу им предложить.

От ветра ставни бьются об окно, и я вздрагиваю от резкого звука.

Я так ни за что не усну. Мне нужно отвлечься. Надеваю ботинки, застегиваю камзол, меч и ремень оставляю на кресле. Не хочу будить жильцов и рисковать тем, что мои разговоры будут подслушаны, поэтому я тихо прокрадываюсь к открытой двери, чтобы позвать Грея.

Но Грея не видно.

Удивленный, я полностью распахиваю дверь. Мой начальник стражи сидит возле очага и играет в карты с Харпер.

Грей тут же меня замечает и встает. Его лицо не искажается от вины или досады, но, с другой стороны, и не должно.

Я не могу определить горячее и внезапное чувство, возникшее у меня в груди. Не злость и не горечь – их бы я узнал. Это что-то другое.

– Что вы делаете? – спрашиваю я.

– Играем в карты, – отвечает Харпер. – Говори тише.

– Я не с вами разговариваю.

– Мне все равно. Люди спят.

Грей отступает от камина и идет мне навстречу.

– Прошу прощения, милорд. Чем могу быть полезен?

Голос командора спокоен, формален и хорошо отрепетирован. Обычно он так разговаривает, когда не уверен, что я могу держать себя в руках.

– Трактир в безопасности? – спрашиваю я у него. – Или ты был занят, чтобы это проверить?

Лицо Грея не меняется.

– Трактир в безопасности.

– А лошади?

– Я не хотел уходить, пока вы спали.

– Я не сплю. Иди. Проверяй.

Грей кивает, разворачивается на пятках и направляется к двери без лишних вопросов. Он едва останавливается, чтобы снять свой плащ с крючка возле двери, и исчезает во тьме и кружащемся снегу. Колючий ветер врывается в дом через дверной проем, заставляя пламя в камине трепетать. Холод достигает меня через всю комнату.

Я дохожу до нижних ступеней лестницы и занимаю место Грея возле очага. Его шесть карт остались брошенными маленькой кучкой на столе.

– Мы были как раз посередине партии, – говорит Харпер.

– Я вижу. – Я рассматриваю положение карт и поднимаю раздачу Грея. – Королевский выкуп?

– Грей научил меня. – Девушка складывает свои карты вместе, бросает их на отыгранную стопку, а затем откидывается назад, чтобы набросить плед на себя.

Я собираю карты и начинаю их тасовать. Мне хочется что-то доказать, но я не понимаю почему.

– Вы больше не хотите играть?

– Ты только что отправил моего оппонента на улицу в метель.

– У Грея есть обязанности, которые ему необходимо выполнять.

– Конечно, они у него есть.

Мои руки замирают на картах. Комната пропитана теплом от очага. Свет от пламени пляшет на лице Харпер, и ее глаза блестят, когда она смотрит на меня. У нее поразительный талант к игре на моих нервах.

Я выдерживаю ее взгляд.

– Если вы хотите мне что-то сказать, я настаиваю, чтобы вы говорили.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

Мы сидим в тишине, сверля друг друга глазами, пока Грей не возвращается. Он стряхивает снег с плаща и с волос. Если командор и чувствует напряжение, то он решает не обращать на него внимания.

– Лошади в порядке. Я не заметил никаких следов.

– Хорошо.

Я не оборачиваюсь на Грея, потому что не хочу быть первым, закончившим противостояние. Как только я об этом думаю, понимаю, что веду себя как мальчишка. Я чувствовал себя таким ничтожным, когда приказал Грею выйти в пургу.

Харпер отводит взгляд первой, но не похоже, что она признает поражение. Скорее всего, ей безразлично.

– Вам больше не нужна спальня, принц Рэн?

Как и раньше, она произносит мое имя и титул, как оскорбление. Меня это злит.

– А что?

– Мне бы хотелось поспать пару часов не в кресле. – Харпер перекидывает плед через руку и хромает к лестнице.

Походка девушка удивляет меня каждый раз. Харпер обладает твердой волей и уверенностью в себе, поэтому я ожидаю, что она будет двигаться с грацией и четкостью, которые так подходят ее характеру. Я понимаю, почему Эвелин сразу подумала о помолвке, призванной объединить две далекие нации. Харпер говорит в такой манере, которая не терпит неуважения. Она говорит как правительница, а не как подданная.

Определенно, у нее все болит от усталости и переохлаждения, потому что ее хромота стала еще более заметной, чем раньше. Девушка передвигается медленно, цепляясь за перила, чтобы подняться по лестнице. Как только она закрывается в комнате, я тут же остро чувствую присутствие Грея слева от меня.

Я смотрю на карты и тасую их.

– Садись, командор. Сыграем.

Грей садится. Я раздаю карты. Мы молча играем.

Я люблю карты. Мне нравятся игры в общем, особенно те, которые просты на первый взгляд, но вся их суть заключается в том, чтобы прочитать соигрока. Я очень любил играть с отцом. Когда был маленьким, он говорил мне, что в играх важны вовсе не карты в руках и не кубик на доске, а возможность понять то, как думает твой соперник.

Грей всегда играет так же, как и сражается: прямо, без сомнений. Он человек, которого тренировали быстро оценивать ситуацию и тут же действовать. Командор играет хорошо, но его ходы никогда не просчитаны заранее, а всегда являются ответом на мои действия.

Мне интересно, как же играет Харпер.

Часть меня ненавидит то, что Грей уже знает как.

– Как ты умудрился заставить ее играть с тобой? – спрашиваю я.

– Я ничего не делал. – Он кладет карту в стопку.

Я хмурюсь, вспоминая тщательно подобранные слова, которые привели к тому, что Харпер прижалась ко мне, когда мы ехали верхом.

– Ничего не получится. Она мне не доверяет. Хуже того, она меня презирает.

Грей набирает в грудь воздуха, будто хочет сказать что-то, но решает не говорить ничего, а просто подкидывает очередную карту в кучу.

– Говори, – прошу я его. – Что бы то ни было, Грей, говори.

– Со всем уважением, милорд, мне кажется, вы сами себя презираете.

Я фыркаю с отвращением.

– Мы с девчонкой практически воюем. Она озадачивает ежеминутно. Ты разве не видишь? Если мы сейчас не сделаем шаг вперед, то в будущем можно даже не надеяться на прогресс.

Грей ничего не отвечает, просто ждет, пока я сделаю ход.

Я вздыхаю и кладу карту в стопку.

– Я знаю, у тебя есть какие-то соображения, командор.

– Есть. И их предостаточно.

– Выкладывай.

Грей смотрит на меня.

– Вы прекрасно умеете предвидеть мои ходы. Мне иногда кажется, что вы уже знаете, какие карты я вытащу, еще до того, как я сам это решу. Даже тогда, когда вы не знаете, что у меня в раздаче.