Натали Якобсон - Век императрицы

А где же темная призрачная фигура тайного доносчика, которая каждый раз вырастает, как будто из-под земли. Анри появлялся то здесь, то там, и каждый раз исчезал так, будто уходит назад, под землю.

– Ты уже выследил кого-нибудь, кто нам мешает? – шепотом спросил Августин, почувствовав чье-то присутствие за спинкой своего кресла. – Есть следующие подозреваемые?

– А что там, насчет художника? – длинные тонкие пальцы по-дружески вцепились в плечи Августину и легонько сжали.

– Живописца оставь в покое, – Августин со злостью скинул с плеч худые, белые, нечеловеческие руки. Казалось, паучьи пальцы Анри оставили на нем липкую невидимую паутинку.

– У него есть защитники, – сдержанно пояснил Августин, вспомнив, что не должен быть грубым. Кто, кроме Анри, сможет вывести его на след заговорщиков, рассказать о том, в чьей каморке хозяева тайно занимаются колдовством. Где еще найти такого не ошибающегося никогда доносчика? Искоренить врагов можно, вступив в сговор с одним из них. Вот только узнай кто-нибудь о тайном соглашении, и кумир будет развенчан. Перед толпой он должен оставаться чист, никто не заметит его темное клеймо, темную любовь, печаль по обществу нечисти. Грусть по иному, сумеречному миру останется его тайной.

– Защитники? – Анри задумчиво постучал длинными худыми пальцами по подбородку. Он всегда казался отрешенным, когда раздумывал. В такие моменты казалось, что с собеседником осталась только его физическая оболочка, а сам Анри бредет по какому-то сумеречному, подземному городу, тщетно пытаясь достичь неизвестной цели.

Августин украдкой стал рассматривать доносчика, и в который уже раз подумал, что тому бы больше подошло имя Анджело. Очень бледная, почти прозрачная кожа и волосы, спутанные, как золотые ниточки, действительно, придавали облику Анри какую-то бестелесность и неземное мерцание. Его огромные глаза всегда выглядели усталыми, будто их обладатель уже бродит по земле или под землей много десятилетий и ищет что-то, чего ему не суждено найти. И все-таки иногда в его утомленном взгляде вспыхивало такое злорадство, что собеседнику становилось страшно. Августин никогда не встречал более коварного и подлого существа, чем Анри. Он готов был строчить доносы не на врагов и не потому, что кто-то лишает его жизненного пространства, а только из-за ненависти ко всему роду людскому. Для того, чтобы ненавидеть всех вокруг, Анри не нужна была никакая причина. Он просто хотел причинять зло всем подряд. А может быть, ему всего лишь хотелось стереть человечество с лица земли, чтобы отдать этот мир в распоряжение кого-то, кто пока что должен прятаться во тьме. Однажды Анри проговорился о каких-то своих собратьях. Кажется, он назвал их падшими, но как только Августин полюбопытствовал о том, кто это такие, как Анри сильно разозлился и исчез, а потом не появлялся целую неделю. Так что в поисках жертв в это время Августину пришлось положиться только на собственную интуицию и на неохотные советы госпожи. Госпожа считала, что, принимая сложные решения, надо полагаться только на свою голову. Она говорила, что обладатели верховной власти иногда могут позволить себе быть милостивыми, Анри же не понимал, что значит милосердие. Он был безжалостен ко всем и всегда. Августин задумывался, как такая черная душа, как у Анри, может уживаться со светлым ликом. Внешне Анри был бы так мил, если бы впечатление от этой миловидности не портили часто вспыхивающие алым огнем глаза и сильно заостренные кверху уши.

Анри долго бродил по келье из угла в угол, при этом не создавая никакого шума. Вдруг он резко остановился, и его радостно загоревшиеся глаза стали напоминать два рубина.

– Я знаю, о каких защитниках ты говоришь! – Анри довольно потер ладони, а Августин нервно поежился. Эти алые глаза на бледном лице могли напугать кого угодно, не говоря уже о неестественной формы ушах и крыльях.

А вот крылья у него далеко не ангельские. Такие прозрачные изогнутые крылья могут быть только у стрекозы. На спине у Анри они выглядели тонкими, крупными и вполне естественными, как неотъемлемая часть всей его тощей фигуры.

– С его покровителем я разберусь сам, – внезапно заявил Анри.

– Разберешься? – Августин подозрительно сощурился. Его не оставляло дурное предчувствие, что тот красивый золотоволосый господин сможет стереть Анри в порошок. – Интересно, как ты это сделаешь?

– Я извинюсь перед ним за наше неподобающее поведение, – в ухмылке Анри промелькнуло такое лукавство, что сразу становилось понятно: извиняться ни перед кем он не собирается, скорее, наоборот, хочет набиться на ссору.

– Нападай на художника смелее. Я сделаю так, что никто не встанет у нас на пути, – предложил Анри.

– Нет, его я не трону, – уверенно заявил Августин. – И ты не смей подходить к нему.

Под пальцами как будто вновь зашуршала скомканная бумага. Августин не мог прогнать из памяти навязчивые образы. Змей, девушка в короне, мягкие перья черных крыл. Августин зажмурился на миг, как от боли. Ему было и радостно и страшно все это вспоминать.

– Тебя не переубедишь, – Анри устало плюхнулся на мягкую тумбочку. Вроде бы должен был раздаться громкий звук прогнувшихся пружин, но осталась не нарушенной тишина. Неужели Анри совсем ничего не весит. Даже упавшая пушинка создала бы больше шума. Значит ли это, что тайный доносчик, действительно, бестелесен?

– Не займи ты столь высокое положение, и я бы счел нужным сказать, что разговариваю с человеком, который глуп, как осел, – Анри довольно оскалился, поудобнее устроился на тумбе и поджал под себя ноги. Если бы не крылышки, распростершиеся за спиной, то он напоминал бы худого, хрупкого, испорченного ребенка.

– У тебя слишком длинный язык, – Августин бросил на гостя такой уничтожающий взгляд, который заставил бы стушеваться любого наглеца.

– Ну, ладно, ладно, – Анри недовольно поежился. – Я слишком много болтаю. А ты считаешь, что болтливость это недостаток, поэтому в следующий раз, когда нужно будет искать виновных, ты обойдешься без моих советов.

– Я-то обойдусь, но ты сам не сможешь воздержаться от следующего визита. Тебе покоя нет в те дни, когда по твоему доносу хоть кого-то не отволокли на плаху.

Анри что-то пробурчал себе под нос, по интонации можно было предположить, что ругательство. Точно Августин понять не смог. Он еще не научился разбирать тот странный, древний язык, на котором переговаривались между собой его тайные друзья.

Августин подумал, что лицо Анри портит не только пламенный взгляд, но и мимика. Анри слишком часто злился и корчил гнусные рожи. Интересно, как при этом всем он еще умудрялся остаться красавчиком. Как же щедра оказалась природа к сверхъестественным существам. Она одарила их неописуемой яркой красотой, крыльями, могуществом и множеством тех темных недостатков, о которых лучше было не упоминать. Злые чувства были дарованы каждому из них в противовес блистательной наружности. Из Анри получился бы отличный палач, получающий удовольствие от своего пугающего ремесла.