Сильвия Лайм - Темное влечение

От этого внимания меня бросило в жар. Пальцы дрожали, а в груди колотилось так быстро, что даже немного темнело в глазах.

Через одну бесконечно долгую минуту, в течение которой у меня пересохло в горле, а сердце вот-вот грозило разорваться от перенапряжения, платье упало на пол, оставив меня в одной нижней сорочке, под которой не было ничего.

Я опустила руки по швам и снова несмело посмотрела на графа. Меня жег стыд.

Взгляд Кайла скользил по тонкой ткани, сквозь которую торчали твердые, вставшие от нервного возбуждения соски. Опускался ниже, и тогда я боялась, что сорочка слишком короткая.

– Дальше, – отрывисто проговорил он, и от его голоса, в котором проскользнула такая жгучая хрипотца, я едва не подавилась воздухом.

В ту же секунду резко подняла руки, схватившись за ткань, и сбросила последнюю одежду долой, оставшись абсолютно голой.

А дальше к щекам прилил почти нестерпимый жар. И это был не стыд.

То, что сжигало меня теперь под голодным, ласкающим взглядом Кайла Шерье, вряд ли можно было с чистой душой назвать стыдом. Это было нечто большее. Нечто настолько горячее, разрывающее изнутри, что противиться ему оказалось просто невозможно.

Граф разглядывал меня с таким откровенным темным восхищением, что дыхание сбивалось в груди. Пульс зашкаливал, а…

Темные боги…

Между ног становилось влажно.

Что со мной не так, раз стоит ему лишь посмотреть на меня, как кожа начинает гореть? На ней словно загораются следы. Мне казалось, что я чувствую внимание графа, будто это прикосновение. Словно он не смотрит, а трогает меня.

Вот его взгляд скользнул по шее, медленно опустился на грудь, обвел ареолу и потемнел. В ответ на это под кожей будто рассыпались искры, грудь покрылась мурашками. А маленький сосок увеличился и затвердел.

Взгляд графа опустился ниже, и я почувствовала, словно по моему животу движется кончик гусиного пера. Вот он медленно обвел по кругу пупок, а затем остановился возле темного треугольничка в самом низу.

Мгновение – и мужчина резко поднял взгляд, снова посмотрев мне прямо в глаза. Только на этот раз его черные радужки словно были еще темнее, хотя, казалось бы, это невозможно.

– Ложись в ванну, – отрывисто скомандовал граф, коснувшись одной рукой пряжки ремня.

– Но…

Я хотела что-то сказать. Хоть что-нибудь. Может быть, попытаться вновь поспорить, противоречить. Конечно, когда стоишь напротив мужчины полностью обнаженная, вероятно, спорить о чем-то уже бессмысленно. Но дурацкое желание быть здесь и не быть одновременно разрывало меня на части, не давая возможности мыслить здраво.

Однако в любом случае Кайл не дал мне договорить.

Он не стал обрывать, снова приказывать или ругать меня за лишние вопросы. Он просто покачал головой, не сводя с меня жгучего, утягивающего в свою глубину взгляда.

И я замолчала. Повернулась к нему спиной и шагнула обратно. Остановилась перед медной ванной, громко сглотнула и снова посмотрела на графа.

Он расстегнул ремень и, все еще глядя на меня, начал расстегивать рубашку.

Я набрала в легкие побольше воздуха, словно собиралась нырнуть на дно бездны. Подняла ногу и поставила в теплую, почти горячую ванну.

Затем вторая нога очутилась там же, и я полностью погрузилась в мягкую ароматную воду.

Признаться, это было великолепное чувство. По спине пробежала волна мурашек, щекоча волоски на затылке, теряясь где-то в подмышках, на ребрах и между бедрами. Вода слегка обжигала кожу и заставляла кровь приливать ко всем стратегически важным местам.

Пока я приходила в себя от удовольствия, Кайл успел раздеться. Полностью.

Когда я вновь посмотрела на него, он уже неторопливо подходил ко мне, ничуть не стесняясь собственной наготы.

Стеснялась я. Когда скользнула взглядом по распущенным черным волосам, обнаженному торсу, бугрящемуся внушительными мышцами, и по невероятно крупному мужскому достоинству, давно готовому к тому, к чему я была вовсе не готова.

К щекам прилила краска, внизу живота дернула горячая пульсация.

А Кайл тем временем неторопливо залез в ванну, выплеснув из нее внушительное количество воды и не обратив на это ни капли внимания.

Он лег напротив меня. Вот только чтобы уместиться нам вдвоем, мне пришлось… раздвинуть ноги и поднять их к его подмышкам.

Это было до того остро, чувствительно, порочно и неправильно, что я едва дышала.

Я. В ванне. Со своим хозяином.

А он… обхватил руками мою ногу и начал неторопливо массировать!

Я резко выдохнула, чувствуя, что прикосновения графа приручают меня, как ласка – домашнего кота. От движений сильных пальцев по всему телу проходила горячая дрожь, а кровь начинала двигаться быстрее. В какой-то момент захотелось закрыть глаза и простонать что-то вроде:

– Я вся ваша, Кайл Шерье…

Но вместо этого я запрокинула голову на ванну, прикусила губу и стала молча наслаждаться моментом. Какой смысл терзаться мыслями о неправильности ситуации, если я уже абсолютно голая и лежу рядом с таким же обнаженным мужчиной? Тем более с мужчиной, который имеет право мне приказывать.

В какой-то момент Кайл взял с полки рядом флакончик с чем-то жидким и очень вкусно пахнувшим, распределил по рукам и вновь коснулся меня. Его пальцы заскользили по мне с еще большей легкостью, чем прежде, и стало ясно, что граф решил меня намылить.

Я распахнула глаза, наблюдая, как поднимается белая пена от его мягких, настойчивых прикосновений. Тяжелое дыхание срывалось с губ, когда Кайл круговыми движениями приятно-скользких рук стал подниматься вверх по моей ноге.

Сперва лодыжка, затем икра, бедро, выступающее над водой. А затем руки мужчины опустились в горячую ванну, продолжая массировать меня дальше.

Затекшие после долгого рабочего дня мышцы просто пели под пальцами мужчины. А нервные окончания воспринимали этот массаж как самую интимную ласку, пуская по моему телу разряд за разрядом.

Сложно было от такого отказаться.

Между ног требовательно ныло.

Когда Кайл подобрался к темному треугольничку внизу живота, пока еще не касаясь его, я вся подобралась. Кровь застучала в ушах.

Я посмотрела на мужчину и встретилась с его темными, пронзительными глазами.

Мне хотелось что-то сказать, но я не знала что. Тело так сильно жаждало его прикосновений, что становилось дурно. Голова начинала кружиться, и я боялась, что до крови прикушу губу, так сильно и эффектно подействовал на меня массаж.

Но я все еще помнила, что хотела не допускать между нами опасных отношений, которые могут привести к моему увольнению. Вероятно, трепыхаться было уже поздновато, и все же я напрягла ноги и слегка отодвинулась от графа, заставив воду жалобно качнуться и снова выплеснуться через край.