Юлия Чернявская - Имя – менестрель

Когда Кштан ушел, Айр посадил девочку на стол, после чего взял ножницы. Волосы Нисы были не очень длинными. Оно и понятно, в дороге с длинными косами у ребенка никто возиться не будет. Только и надо было срезать несколько более длинных прядок. Получилось не очень ровно, но для их цели хватало. Собрав пряди, он кинул их в жаровню, припрятав маленький локон в карман.

– Все, можешь шевелиться.

– А почему мне нельзя остаться? – тут же повернулась к нему девочка. – С тобой хорошо.

– Прости, малышка, – Айр присел напротив нее на корточки. – Я бы оставил тебя с собой, но что тебя ждет потом? Как я объясню дома, кто ты такая. С войны возвращаются или с рабами, или с деньгами. А такие молодые воины, как я, с воспоминаниями о приключениях. Если я приведу тебя к себе, родители решат, что ты рабыня. Ты же не хочешь этого?

– Нет, – покачала головой девочка.

– Поэтому тебе надо уехать к тетке. Я приеду, если смогу. Кштан запомнит дорогу и проводит меня.

– Смотри, – неожиданно упрямо произнесла она, – долго я тебя ждать не буду.

Айр только покачал головой. Так самоуверенно прозвучали эти слова. Так не по-детски решительно.

– Постараюсь успеть.

Он позвал в шатер служанку, чтобы та помогла девочке переодеться.

– Господин, осмелюсь поинтересоваться, вы хотите что-то…

– Девочка отправится с рабами, – жестко произнес он, про себя ругая излишне любопытную бабу. – В той одежде ей будет удобнее. А если вы не перестанете лезть не в свое дело, или сплетни пойдут, отправитесь следом за ней.

– Да господин, – она юркнула внутрь, явно напуганная представившейся перспективой.

Парнишка только покачал головой. Женщины при армии годились для двух дел. Готовить и ублажать тех, кто в том нуждался. Хотя, даже с первым могли справиться повара из мужчин. Он никогда не будет военным, потому что присутствие этих маркитанток не просто раздражало. Хотелось собрать их всех и отправить куда подальше. Например, в работные дома, чтобы занимались делом. А куда они все денутся после войны? Разбредутся по тавернам подавальщицами да в дешевые бордели? Выйдут замуж? Некоторые, но не все. Большинство так и останется никому не нужными.

Вскоре стемнело. Слуги, как и всегда, принесли еду и удалились. Ужин прошел в молчании. Айр не знал, что сказать, а девочка о чем-то напряженно думала. Понятно, что она не хотела к тетке. Но выбора не было. Или она старалась найти вариант, который устроил бы ее?

– Я все равно долго у тетки не пробуду, – неожиданно произнесла девочка с неожиданным даже для ее возраста упрямством. – Как только появится возможность, уйду. Мама ушла и я уйду.

– И куда ты пойдешь? – попытался образумить ее Айр. – Одно дело, когда с семьей по миру колесишь, совсем другое – одной.

– Не важно, – мотнула головой Ниса. – Все равно я для нее лишний рот. Мы все для нее чужими были. Будет через деревню менестрель проходить, я с ним и уйду. Ведь я все-все папины песни знаю. И даже играть немного училась.

– Играть тебя научат, можно не сомневаться. Или сама со временем, – согласился парнишка, после чего продолжил уже серьезно. – А песни повторяй. Каждый день повторяй. Чтобы ни одна не забылась. Когда рядом никого не будет, пой. Только чтобы не услышал никто.

– Почему? – удивилась девочка. – Папа для всех пел.

– Потому что время такое, малышка. Нельзя пока такие песни. Ты пока не понимаешь, но станешь старше, и разберешься, что к чему.

– Ладно, – тряхнула головой девочка. Непослушные светлые пряди тут же рассыпались по плечам, и нельзя было понять, кто сидит рядом с хозяином шатра: милая девочка или хорошенький мальчик.

Айр невольно улыбнулся.

– Все будет хорошо. А я обязательно найду тебя.

– Только ты не Нису ищи, – неожиданно потупилась девочка. – Ниса, это мама с папой для краткости звали.

– И как же тебя зовут остальные?

Девочка подошла и прошептала ему на ухо свое имя.

Через два часа лагерь заснул. Если кто-то и заметил две тени, то не придал им никакого значения. То, что назад вернулась только одна, и вовсе никого не волновало. Люди собирались с силами перед новым переходом. Впереди очередная цель. А в противоположную сторону погонял коня всадник. Ребенка в седле различить могли очень немногие.

Одиннадцать лет назад.

– Ниса! Да где ее демоны носят… – полная женщина в длинном темном сарафане, чуть более темном кожухе и светлой косынке вышла на крыльцо.

Когда четыре года назад странный мужчина привез ее племянницу, Эвхени удивилась. История племянницы, которую тот человек изложил, заставила ее смахнуть пару слезинок. А кошель с золотыми и серебряными монетами окончательно убедил взять сироту, хотя у нее самой уже было семеро. Нет, она бы взяла ее и без денег, куда от родной крови денешься, да и что будешь отвечать духам рода, когда предстанешь перед ними, и спросят они, куда племянница сгинула? Ну а деньги – приятное дополнение. Старшей скоро семнадцать, замуж выдавать, так приданое будет. Разделит его между девочками, никто в обиде не останется. Нисе-то больше выделить надо, все-таки на нее отдавали. Но и сестры ее обиженными не будут. А то, что сейчас не потратят, так на что тратить? В доме какой ни есть, а достаток. Война стороной обошла. От города-то почти одно пепелище осталось. До сих пор не отстроились вполовину того, что было.

– Да, тетя Эвхени, – девочка выглянула из сарая, где обитали козы, – я почти закончила. Сейчас Зорьку подою и иду.

– А, хорошо.

Тетка забыла, что сама отправила племянницу доить коз. Ну а какую работу поручишь, чтобы неприятностей не вышло. Все-таки сильна отцовская кровь оказалась, ох, как сильна. Память и вовсе у девчонки отменная. Вот и напевает постоянно, чтобы ни строчки не забыть. А когда жрец только взялся ее грамоте обучать, и вовсе загорелась идеей потом записать все. Спасибо, отговорить удалось. Не приведи светлые духи, кто найдет такие записи. Менестрели ныне не в почете. Неизвестно с чего, но нынешний король музыкальную братию, что по дорогам пыль поднимает или грязь месит, не жалует. Всякие там циркачи да актеры пока еще привечаются. А что б песенника уважить, того нет больше. Хочешь петь – пой, но думай, что поешь.

Между тем Ниса закончила порученное ей дело. Набросив потертый полушубок поверх сарафана, она вышла из сарая с ведром молока. Тетка поспешила навстречу. Тяжело все ж таки девке. Молодая еще, силы не те, не удержит еще, разольет молоко. И жди до вечерней дойки. А надо сыры ставить.

– Что-то еще надо, тетя? – девочка подняла голову и посмотрела на родственницу.

– Ничего такого пока, иди нитки с веретен в клубки сматывать.

Девочка кивнула и побежала в дом. То, что ей не поручали никакой работы с другими людьми, ее не смущало. Наоборот, их столько было в доме тетки Эвхени, что хотелось хоть какое-то время побыть одной. Она с детства привыкла, что вокруг менестреля всегда свободное пространство, его никто не толкает, не просит подвинуться, что-то передать, чем-то помочь. Нет, в обычное время они могут и пособить с каким-то делом. Но стоит ему взять в руки лютню, как тут же вокруг становится свободно, шум стихает, люди внимают каждому слову.