Марианна Грин - Манхатанская ведьма

– Мириам! – воскликнул я и бросился к ней, решив в первый момент, что ей удалось как-то спастись.

Но она молча отстранилась. И тогда я понял, вернее, почувствовал, что это уже не она, а только видение, дух… А сама Мириам действительно умерла. Умерла, потому что я не сумел ее защитить… «Нет, ты ни в чем не виноват», – угадав мои мысли, сказала она. Я хотел взглянуть ей в глаза, но серебристое сияние вокруг нее стало совершенно ослепительным. «Я вернусь к тебе. Жди», – произнесла Мириам, повернулась и как будто вышла из комнаты. Я выбежал за ней, но ее уже нигде не было. Ни в коридоре, ни в доме, нигде на земле…

И я стал ждать. Ждал, что она хотя бы приснится или пригрезится, но я больше никогда ее не видел.

IX глава.

Спустя некоторое время, я уехал к матери в Хей, туда, где прошло мое детство. В этот тихий и спокойный уголок Англии с узкими улочками и маленькими белыми домиками. На окраине стояла старая церковь, а в центре был разбит небольшой сквер с каштанами и деревянными скамейками. На одной из них с задней стороны я еще мальчишкой вырезал ножом свое имя. Странно, но надпись сохранилась и по сей день…

В родных местах я почувствовал себя немного лучше. Здесь никто ничего не знал, на меня не показывали пальцем на улице, как это было в Манхатане в последнее время. Там же каждый любопытный взгляд, да и просто каждый камень напоминали мне о трагедии. Я помогал матери по хозяйству, ходил в гости к сестре, играл с шестилетним племянником. Каждое воскресенье мы все слушали проповеди в церкви.

Я всякий раз вспоминал слова отца Рашворта о том, что надо было молиться, просить Бога, чтобы спас Мириам… Может, действительно случилось бы какое-нибудь чудо… Я не молился…Не успел, и признаться, даже не подумал об этом… Теперь меня мучило, что я не сделал для нее всего, что мог…

Так я провел зиму и почти всю весну. Родным я ничего не рассказывал. Несколько раз приходили письма от Генри. Он писал, что люди в Манхатане стали гораздо больше болеть, что от неизвестной эпидемии погибли все овцы, что в Старом лесу весной так и не появились листья, и он все еще стоит черный и безжизненный. Исчезли все звери и птицы. Все, кто мог, старались уехать из города, так как считали его проклятым, из-за того, что они не сберегли «ангела, посланного им небом». Теперь люди боготворили Мириам так же фанатично, как раньше ненавидели.

Дэвид Виллингс попал в больницу после страшного нервного срыва и чуть не сошел с ума. Линда ездила к нему, ухаживала, горе снова сблизило их. Поговаривают, что рано или поздно дело закончится свадьбой.

Перед моим отъездом из Манхатана Линда отдала мне волшебный рубин Мириам. Она пришла в самый последний момент. Я уже прощался с Генри, когда она появилась в гостиной и сказала, что хочет мне сделать маленький подарок. Порывшись в кармашке, она бережно протянула мне, как величайшую ценность, темно-бордовый камень в форме ромба с острым верхним углом, размером с крупную фасолину. Конечно, я знал, что это не настоящий рубин, но это был самый дорогой для меня подарок за всю мою жизнь. И я был благодарен Линде еще больше от того, что понимал, как трудно ей с ним расстаться.

В начале лета мне удалось устроиться в больницу в небольшой городок, который находился в 30 милях от Хея. Меня уже совершенно не интересовали ни моя карьера, ни мое будущее, просто мне нужно было как-то зарабатывать, чтобы помогать матери. Я считал свою жизнь законченной.

Впоследствии я сменил много мест работы в разных уголках Англии. Я писал статьи для медицинских журналов, чтобы заполнить одинокие вечера и убежать от горьких воспоминаний. Статьи понравились, после этого меня стали приглашать преподавать в колледжах. Я так и не женился, потому что больше никого не любил. Детей мне заменяли мои ученики. Своего дома я никогда не имел. Я снимал комнаты, и меня это вполне устраивало, так как жизнь моя складывалась таким образом, что приходилось довольно часто переезжать. Да я и не любил подолгу засиживаться на одном месте.

Все это время я искал следы Бэтнуара. Я просматривал газеты в надежде увидеть сообщение о каких-нибудь загадочных происшествиях, расспрашивал людей. Но ничего такого, что прямо бы указывало на него, мне обнаружить не удавалось.

С последнего места работы мне пришлось уйти в середине учебного года. Я вел курс анатомии в специализированном колледже, который готовил молодых людей к медицинскому институту. По вине студентов произошел пожар, и все здание сгорело дотла. Хорошо, что никто не пострадал, но другого помещения для занятий не нашлось, и всем преподавателям пришлось уволиться. За несколько месяцев я попытался устроиться работать в одиннадцати разных местах – и в больницах, и в колледжах, но везде получал отказ. Только весной я узнал о вакансии преподавателя медицины в Мортоне в школе для девочек. Так как до окончания учебного года оставалось совсем немного, директриса миссис Фрэганс предложила мне прочесть небольшой курс лекций, как вести себя в критических ситуациях: при травмах, ожогах, как оказать первую помощь, наложить повязку. А осенью я уже начну учить детей медицине более основательно, чтобы в будущем они могли работать в качестве медсестер.

Оставалось только снять комнату неподалеку от школы. Я рассчитывал посвятить поискам жилья целый день, но первая же хозяйка, к которой я обратился, согласилась сдавать мне небольшую комнату с камином. Хотя и скромно обставленная, она была чистая и светлая, и стоила недорого.

Мне сразу понравился этот северный край. Весна оживила пригорки и долины, окружавшие городок с трех сторон нежной зеленью, и фермеры уже выводили пастись скот. Живописно разбросанные на склонах холмов кусты шиповника покрылись розовыми с медовым запахом цветами. Их было так много, что этот пьянящий аромат я мог слышать по утрам, просто открыв окно на улицу. Правда, вставать нужно было до 7 часов, до того, как начнет работу булочная. Тогда уже в комнату летят совершенно иные запахи. С северной стороны за стеной игольной фабрики – единственного в городе производства – начиналась вересковая пустошь.

Моими ученицами были 12 девушек в возрасте от 10 до 14 лет. Школа работала уже второй год, поэтому читать и писать они уже немного умели. Миссис Фрэганс преподавала им арифметику и грамматику, а еще одна учительница – миссис Ливси учила их рукоделию и читала им Библию. Наставницы старались привить девочкам – дочерям рабочих – хорошие манеры, и это им вполне удалось. На уроках все сидели тихо, внимательно меня слушали и старались все запомнить. Правда, в первое же занятие я сделал одну глупость: принес в класс изображение скелета, и девочки, завидев его, подняли такой визг, что я чуть не оглох.