Марианна Грин - Манхатанская ведьма

– Но профессор, это же ребячество. Да еще и ночью! – попытался воспротивиться Генри.

– Генри, если вы отказываетесь, значит, вы верите в ведьму и боитесь ее.

– Я ничего не боюсь, но это просто смешно!

– А раз не боитесь, значит, завтра в десять вечера я к вам зайду. Будьте готовы. Советую одеться потеплее и взять какую-нибудь еду. Договорились?

– Ну ладно, ладно. Хотя это и глупо, – согласился Генри, наконец.

Лори, узнав о предстоящем походе, пришла в ужас. Целый день она уговаривала нас одуматься и не совершать самой большой ошибки в своей жизни. Она всюду нас преследовала, вмешивалась во все наши занятия и твердила, что ведьма не потерпит такой наглости, что она или убьет нас троих там же, в лесу, или будет мстить потом. В конце – концов, она так надоела и мне, и Генри, что мы накричали на нее вдвоем, после чего она успокоилась, но наотрез отказалась собирать провизию нам на ночь, и Генри пришлось самому готовить бутерброды.

Вскоре пришел мистер Бэтнуар, и мы отправились в лес. Ночь была восхитительная. Я еще никогда не видел столько звезд на небе. В городе было удивительно тихо, пока мы шли по улице, не залаяла ни одна собака. Уважая чувства профессора, в этот раз мы не стали перелазить через ограду его сада, а обошли вокруг.

Та же странная тишина царила и в лесу. Даже ветер не колыхал верхушки деревьев. Мне показалось, что лес встречает нас как-то настороженно, словно не знает, что можно ожидать от поздних незваных гостей.

– Послушайте, – сказал профессор. – По-моему, нам совершенно незачем бродить в темноте по лесу, попадать в какие-нибудь ямы или овраги и ломать себе ноги. Я предлагаю расположиться на маленькой уютной полянке, которую во время нашей последней охоты я видел где-то неподалеку, разжечь костер и немного перекусить. Должен вам сообщить, что я захватил бутылочку превосходнейшего бренди. Ну, как, вы принимаете мое предложение?

– С огромным удовольствием, – ответил Генри.

Мистер Бэтнуар, как бывалый охотник, прекрасно ориентировался в лесу и ночью. С его помощью мы быстро нашли поляну. Профессор правильно определил, что посылать за хворостом для костра меня или Генри бесполезно – мы бы и хворост не нашли и сами бы заблудились. Поэтому он пошел один.

Наверное, мы ждали профессора совсем недолго, но мне тогда показалось, что прошел целый час. С каждой минутой мне все больше и больше становилось не по себе. Как назло, вспомнился рассказ Джо про встречу с волком. Я разговаривал с Генри и старался не смотреть на темные зловещие заросли кустарника за спиной. Вдруг со стороны, куда ушел профессор, через поляну пронесся порыв ветра с такой силой и быстротой, что могучие деревья страшно затрещали, а несколько тонких берез склонились до самой земли. Не прошло и трех секунд, как снова все стихло.

– Генри, что это? Откуда мог взяться такой ветер? – воскликнул я.

– Не знаю. Где же профессор?

– Эй, мистер Бэтнуар! Где вы?! – закричал я. Никакого ответа. В этот момент снова прошумел над нами сильный ветер, но уже, кажется, в обратном направлении.

– Мистер Бэтнуар! – снова крикнул я.

Наконец послышался его голос:

– Сейчас иду! – и он появился на поляне с охапкой хвороста.

– Почему вы раньше не отвечали? У вас все в порядке? – спросил Генри.

– Все хорошо, друзья. Но какой был ветер! Какой ветер, а? Ну-ка, помогите мне: там, сразу за теми кустами еще несколько огромных сучьев лежит. Я не смог все сразу принести.

За всю ночь ветра больше не было. Мы сидели у костра, пили бренди и ели холодную ветчину с хлебом и сыром. Лес вокруг снова стал тихим и торжественным.

– Посмотрите, какие яркие сегодня звезды! – произнес профессор, набивая трубку. – Они мне напомнили великолепную ночь, которую когда-то я провел в Персии. В саду великого шаха Музаффер-Эддина цвели фруктовые деревья, журчали фонтаны, и воды их сверкали отражением, быть может, вот этих самых звезд. Воздух был полон благоуханием тысячи роз… А для меня пела и танцевала одна из прекраснейших наложниц шаха.

– Подождите, вы были знакомы с персидским шахом?! – воскликнул я.

– Да, благодаря моему прадеду. Он помог отцу Музаффер-Эддина: раскрыл заговор его министров и отравил их всех вместе с главным визирем. Поэтому шах меня принял как дорогого гостя и даже подарил мне одну красавицу из своего гарема.

Генри презрительно передернул плечами. Мистер Бэтнуар этого не заметил и продолжил рассказ о прекрасной персиянке с глазами дикой серны, о том, как она влюбилась в него без памяти, и он увез ее из дворца шаха. Закончил он предложением поднять бокалы за самое драгоценное, что есть на земле – за женщин. Мы выпили, но без особого энтузиазма. Я, видимо, еще мало знал жизнь, чтобы согласиться, что вот эти в основном глупые, болтливые, надоедливые, хотя и симпатичные существа – самое драгоценное на земле. Генри вообще презирал женщин.

– Не понимаю, как вы работали в университетах, ведь преподавание – дело серьезное, – пробормотал он.

Профессор засмеялся.

– А как вы думаете, Генри, почему меня оттуда уволили? Ах, эти юные студентки! Они смотрели на меня с обожанием и верили каждому моему слову, – и профессор снова пустился в воспоминания.

Когда мы покинули лес, уже рассветало. Никакой ведьмы мы, разумеется, не встретили. Простившись с мистером Бэтнуаром, мы пошли домой.

– Роберт, какое у тебя впечатление о профессоре? – спросил меня Генри.

– А что такое?

– Мне он уже порядком надоел со своим стадом влюбленных в него индианок, персиянок и юных студенток… По-моему, в нем есть что-то непорядочное, несмотря на всю его ученость и могучий интеллект.

Мы постучали в дверь. Лори открыла нам и радостно воскликнула:

– О, вы живы! Вы вернулись! А… мистер Бэтнуар не с вами? Он не захотел у нас позавтракать? Как жаль!

– Тьфу, будь ему неладно! Как же все-таки он умеет нравиться женщинам, этот черт! – выругался Генри.

III глава

После той ночи профессор долго не заходил к нам. У Генри было много работы, и поскольку мне тоже нужна была хоть какая-то практика, то на несложные случаи он отправлял меня. Поначалу многие были недовольны этим и обижались, что «доктор Крон» сам не хочет к ним ходить, а посылает своего помощника. Но вскоре и меня всюду стали принимать с радушием.

В городе все было спокойно, ничего особенного не происходило. Вот только Дэвид Виллингс никак не мог поправиться. Миссис Вилингс попросила снова посмотреть его. Но в тот день, когда мы собирались навестить Дэвида, Генри вдруг срочно позвали к тяжело больной женщине, и мне пришлось идти одному. Мать Дэвида я встретил во дворе. Она очень мне обрадовалась и сразу повела в дом.

– Как хорошо, что именно вы пришли, доктор Фрэдбер! Вы должны как-то ему помочь. Вы же с ним одного возраста, может быть, вы сможете его понять, может, вам он доверится и скажет, что с ним такое. Он вроде бы и выздоровел, жара нет, – сообщала миссис Вилингс шепотом, так как мы уже находились в коридоре, – но он что-то такой бледный, так похудел! Он почти никуда не ходит, выйдет только вечером воздухом подышать чуть-чуть, на полчасика, и все. Сидит целыми днями в своей комнате, ничего не делает. А то, бывает, даже лежит, отвернувшись к стене, на кровати. Он постоянно такой грустный, мрачный. Представляете, он уже три недели совсем скрипку в руки не брал. Вам это ни о чем не говорит, но я – то знаю! Он с ней раньше не расставался, она ему как невеста была. А теперь… Ну, идите к нему, поговорите с ним.