Наталья Мазуркевич - Вне спектра, или остаться собой

Не почувствовать такого Рик не мог. Он успел оглянуться, увидел ее кровь, перебившую связь, и улыбнулся. И вот это была улыбка по-настоящему счастливого человека.

— Спасибо, — шепотом прохрипел он и упал. Его сила ушла раньше его жизни. Мужчина успел в последний раз взглянуть на сестру. — Прос…

Договорить он не успел.

Аларик ушел прежде, чем Иви успела что-либо предпринять, да и стали бы глеры ждать свою законную добычу, стала бы Сагара ждать?

Девушка отошла на шаг назад и уперлась спиной в мужскую грудь. Резкий поворот и она смотрит в ясные глаза инквизитора, кои не предвещают ничего хорошего. Ну и пусть. Он все равно не успеет чего-то сделать. Уже не успел.

Иви улыбалась, глядя куда-то позади мужчины. Туда, где ей уже виделись расплывчатые фигуры, а кровь капала на землю, впитывалась в нее, возвращая долг.

Девушка покачнулась, силы спешно покидали ее, вместе с бесценной жидкостью, но казалось, ей было абсолютно все равно. Кровь стекала на сырую землю, и оседало ее тело. Белесые фигуры становились все четче, а окружающий мир напротив уходил назад, словно нечто совсем незначительное. Фон. Не более.

Кто-то тряс ее за плечо, но для Иви это уже было не более, чем досадное недоразумение, не способное не то что вызвать чувств, но и просто заставить взглянуть.

В какой момент мир перестал существовать, темная не могла сказать. Просто все краски вдруг ушли, остались только темное и светлое, и радость. Дикая, всеобъемлющая, не оставляющая ни кусочка души, свободного от этого чувство. Радовалось все, каждая клеточка ее тела — почему-то Иви видела себя точно такой же, какой и была. Грань не изменила ее.

А вокруг стояли люди. Сейчас она видела их именно такими. Людьми. Разных возрастов, внешних данных, одежды. Красивых и уродливых, людей. И эти люди смотрели на нее. Цепко, заинтересованно, с любовью или почтением. Целая гамма чувств, а Иви просто было хорошо.

Она сделала шаг вперед — стоять было тяжело. Толпа расступилась, пропуская ее вперед, и сомкнулась за ее спиной. Никто не произнес ни слова, но ведьмочка чувствовала одобрение в их взглядах. И глаза, затянутые туманной дымкой, больше не казались ей затягивающими омутами, пугающими и неотвратимо прекрасными. Как и сами глеры, они вдруг стали объяснимо живыми и близкими.

Ведьмочка сделала еще несколько шагов и уперлась в стену. Холодная поверхность, гладкая и чистая. Прозрачная — Иви смогла рассмотреть себя. Ее несли на руках, а на землю все так же капала алая кровь. Рей что-то быстро говорила, Элиан был более сосредоточен, а позади них медленно брел Дункан, держа на руках ту, другую Иви. И он был печален.

Ведьмочка коснулась преграды, и рука ее прошла сквозь нее. Вместе с этим простым действием пришла и боль. Но не это было главным. Та Иви, что лежала на руках у инквизитора вздрогнула и застонала, словно больно было ей. Хотя… именно ей больно и было.

Кто-то коснулся ее плеча, и темная обернулась. Позади нее стояла молодая рыжеволосая женщина с мягкой, такой притягательной, обаятельной улыбкой, что девушка не удержалась и улыбнулась в ответ.

— И-ви, — как-то по особому произнесла она и снова улыбнулась.

— Иви, — подтвердила девушка, теряясь в догадках. Женщина знала ее имя, более того, на его звуки в ее устах отзывалось нечто в груди самой девушки.

— Доч-ка, — вновь по слогам произнесла рыжеволосая. Создавалось впечатление, что ей было тяжело говорить, словно сами слова были чужды этим созданиям грани. Хотя, так оно и было.

— Мама? — с какой-то затаенной надеждой, но полной разочарования и обиды, спросила Иви. Ей хотелось, чтобы ее самые смелые мечты исполнились и вместе с тем она боялась их исполнения.

— Ма-ма, — подтвердила женщина, раскрывая объятия. Она не приближалась, ожидая решения девушки. Словно понимала, как важно и тяжело ей самой принять или отвергнуть. Ведь это слабость — любовь, семья. А для привыкшей к одиночеству Иви еще и обуза.

В груди щемило, на глаза наворачивались слезы, но девушка стояла не в силах сдвинуться с места. Эта неправильность, нетичиность и придала ей сил. Иви резко качнула головой, отгоняя, как она считала эту глупую нерешительность, взглянула на женщину, с мукой ожидавшей ее решения и сделала первый, но далеко не последний шаг.

Мягкие теплые руки обняли ее, и Иви впервые сделала то, о чем так давно мечтала, но никогда не позволяла. Девушка зарылась в материнское плечо и заплакала. Душу рвало на части, было больно и вместе с тем приятно. Словно умирала часть ее сущности, но появлялась иная, недоступная прежде свобода. Когда девушка вновь открыла глаза, они уже не были глазами человека. В мире появился новый очень юный и сильный глер, представитель правящего рода своего народа.

Рыжеволосая девушка лежала на кровати в номере инквизитора. Рядом на стуле скрючился темный, ни на шаг не отходивший от нее, словно знавший какую-то странную тайну. На предположение, что девушка была заодно с Алариком, колдун зло рыкнул и здраво высказался, что в таком случае никто из них не выжил бы. Ибо эта малышка гораздо сильнее, чем кажется.

Все промолчали. И хоть Элиан не видел в этой девушке никаких способностей, он предпочел оставить все свои мысли при себе. Сомневаться в давшем друге у него не было ни малейшего повода, а потому, совершенно очевидно, что Элиан отдал приказание узнать все об этой особе, столь важной для колдуна, что тот пренебрег собственным здоровьем только бы не отходить о нее.

Прибыл дракон, которого отослали, едва получили послание Аларика. Мужчина не хотел посторонних, и они были вынуждены пойти на уступки, ведь на кону была Иви. Что касается самой девочки, малышка почему-то также прониклась небывалым расположением к рыжеволосой девушке и рвалась к ней. Рей не пускала: не то это зрелище для ребенка.

Герион, вернувшийся незамедлительно, стремительно пересек гостиную и скрылся в спальне, лишь кивнув в знак приветствия хозяевам. Когда Элиан вошел туда, дракон сидел на краешке кровати и гладил медно-золотые лохмы.

— Как она? — тихо спросил он у темного.

— Сложно сказать. Она на грани, а глеры не бывают милосердны.

Дракон как-то грустно усмехнулся и еле слышно произнес:

— Бывают…

— Илистан знает?

— Я не сообщал. Иначе, сам понимаешь, никто не возьмется предположить, что он может совершить. Пойти на сделку с глерами и отдать полжизни или они затребуют всю. Никто не знает их очередную цену.

— Не говори ему. Она вернется.

— Ты так уверен?

— Я верю в это. И буду верить, пока она дышит. А пока, единственное, что мы можем поддерживать жизнь тела, чтобы ей было куда вернуться.

— Она будет другой, если вернется.

— Насколько другой?