Юлия Григорьева - Погоня за сказкой

– Что это был за корабль? – спросила я совсем не о том, о чем хотелось.

– Сторожевик, – ответил капитан. – Они так встречают всех, кто приближается к острову. Узнают: откуда, с какой целью.

– Понятно, – кивнула я. Затем собралась с мыслями и выпалила: – Вэйлр, я хочу быть мальчиком!

Лоет поперхнулся.

– Неожиданно, – иронично ответил он. – К сожалению, я не Всевышний, Ада, и сменить ваше женское начало не в силах.

Я отчаянно покраснела и с возмущением взглянула на пирата.

– Опять вы паясничаете! Вы же поняли, что я имела в виду. Мужское платье позволит мне спуститься с вами на берег, – пояснила я. – Уж мальчик-то не привлечет внимание работорговцев.

– Дорогая моя, вы даже не представляете, сколько пороков скрывают в себе люди, – негромко рассмеявшись, ответил Лоет. – Кое-кто, пресыщенный обычными удовольствиями, весьма падок на смазливых юнцов.

– Какая мерзость! – не поверив, воскликнула я. – Вы меня обманываете.

– Если бы, – усмехнулся капитан. – Мерзавцев на свете хватает, но такому ангелу, как вы, Ада, позволено не знать обо всей дряни, которой полнится свет.

– Но это же отвратительно, – потрясенно ответила я.

– Однако имеет место быть. Нет, дамочка, это плохая идея и на Лаифе совершенно не подходит. Вы остаетесь в каюте, я отправляюсь искать вашего мужа или же информацию о нем.

Лоет направился к двери.

– Вэйлр!

– Разговор окончен, – голос капитана зазвенел от наполнившего его металла, и дверь закрылась. А я в бессилии снова опустилась на кресло, с которого только что вскочила.

В гавань Лаифы мы вошли где-то через час. Я больше не покидала своей каюты, выполняя условие договора – слушаться. И лишь Всевышний – свидетель, чего мне это стоило. Впрочем, капитан Лоет, не доверяя моей совести и чести, что немало оскорбило меня, прислал ко мне Самеля. Его компания мне нравилась не в пример больше, чем господина Ардо. Кок оказался милейшим человеком, несмотря на пугающий вид и дурные наклонности. И более всего в великане меня неизменно удивляла и умиляла его робость передо мной. Стоило мне подойти к мужчине, как он заливался румянцем и опускал глаза, несмотря на свой свирепый нрав.

– Мадам, я принес вам блинчиков, – сказал кок, не глядя на меня.

– Благодарю, господин Самель, – улыбнулась я. – У вас выходят бесподобные блинчики.

Мужчина и вовсе засмущался, отчего мне вдруг захотелось потрепать его по щеке. Какое-то немыслимое желание, но смущенный великан казался таким милым и ранимым… Я его просто погладила по плечу, ограничившись подобным изъявлением моего расположения. Самель как-то очень тоненько пискнул:

– Я сейчас чай принесу, – и спешно покинул каюту, едва не снеся на ходу дверь.

Но вместо Самеля пришел Красавчик. Он потоптался в дверях, переминаясь с ноги на ногу, явно желая что-то сказать.

– Мадам, я… это… Самель велел… я с вами, значится, побуду, ага…

– Проходите, – я пожала плечами и потянулась за блинчиком. – Угощайтесь, Красавчик.

– Спасибо, я… это… сытый, – кивнул молодой человек и присел на краешек стула.

Есть при человеке, не участвующем в трапезе, было неловко, и я отодвинула тарелку, с сожалением посмотрев на румяные кругляши. Красавчик поерзал на месте, откашлялся и решился:

– Мадам, вы не могли бы со мной… ну… позаниматься. Писаниной. У вас лучше, чем у кока, получается.

Я улыбнулась. Вмешаться в процесс обучения, который капитан так и не отменил, я решилась всего пару раз, устав слушать брань Самеля и смотреть на затрещины, которые он щедро раздавал непонятливым. Знаний матросам это не добавляло, а вот ссоры вспыхивали легко. И если бы не капитан Лоет, прекращавший ругань одним коротким рыком, то еще неизвестно, куда бы завела учеба этих людей.

– Хорошо, Красавчик, – кивнула я.

– Эмил, мадам. Меня зовут Эмил, – чуть смутившись, представился молодой человек.

– Рада познакомиться, Эмил, – улыбнулась я. – Тогда не будем откладывать.

Когда вернулся Самель с чаем, мы уже занимались. Кок нахмурился, но я подняла руку, призывая его к молчанию, и великан не стал приставать к Эмилу-Красавчику, однако чай с блинчиками ко мне подвинул, заставив все-таки прерваться. Дав маленькое задание своему ученику, я принялась за трапезу под умиленным взглядом Самеля.

Капитан Лоет, еще не сошедший на берег, заглянул ко мне перед тем, как отбыть по нашему делу.

– Какая идиллия, – усмехнулся он, рассматривая меня с блинчиком на тарелке, Самеля, подпершего щеку кулаком и трогательного вздыхающего каждый раз, как я отрезала следующий кусочек, и Красавчика, закусившего кончик языка и старательно выводившего буквы. – Однако, дамочка, я по делу.

Я промокнула рот салфеткой и поднялась из-за стола. Эмил и кок одинаково недовольно взглянули на своего капитана. Он насмешливо изогнул бровь, и оба пирата тут же отвернулись.

– Я вас слушаю, – сказала я, подходя к нему.

– Вы всё помните, что я сказал вам?

– Да, господин Лоет, я не покину каюты, пока мы находимся здесь, – ответила я, чуть поморщившись. – А вы помните все приметы моего мужа?

– Не переживайте, вы их намертво вложили мне в голову, – усмехнулся капитан. – Портрет со мной.

Я кивнула. Портрет нарисовал сам капитан. Никогда бы не подумала, что в этом человеке скрывался талант художника. Никаких пояснений по поводу того, где же он учился рисовать, я не получила. Но тем не менее портрет Дамиана вышел на удивление похожим после некоторых моих уточнений. Портрет был нарисован углем, и тем выразительней вышли глаза, в которые я так любила смотреть. Всевышний, я тогда проплакала всю ночь от тоски по Дамиану и злости на Лоета, который, взглянув на результат своей работы, изрек:

– Смазливый. Если бы я был женщиной, я бы его не выбрал.

– Почему? – глухо спросила я, едва справляясь со своими чувствами.

– Слишком смазливый, – дал непонятный ответ капитан и убрал портрет. – Женщины должны навязывать ему свое внимание и общество. Много соблазнов.

– Не завидуйте, – холодно отчеканила я и покинула капитанскую каюту. Хотя злилась я скорей на то, что Вэйлр Лоет оказался слишком близок к истине.

Оторвавшись от своих мыслей, я снова взглянула на пирата, ожидая, что он еще мне скажет. Но Лоет так больше ничего и не произнес. Он секунду смотрел на меня, поджав губы, после махнул рукой и ушел, а для меня началась настоящая пытка ожиданием. Поначалу занятия с Красавчиком хорошо отвлекали, но к обеду Самель прогнал моего ученика и сам ушел, чтобы накормить команду, уже начавшую проявлять первые признаки голода. Это выражалось в визитах то одного матроса, то другого. Они заглядывали в каюту, неловко кланялись мне, бормоча нечто вроде:

– Здрасти, мадам, – и после этого слышался громкий шепот: