Вера Кримпэлл - Яд суккуба

— Тогда тебе нужно было заслужить мое доверие, — не совсем уверено промямлила я, отводя взгляд. Ведь он был прав.

— А теперь что, думаешь, оно мне не нужно? — удивился Хантер и, подцепив пальцами мой подбородок заставил снова взглянуть в свои глаза. — Мне нужна рядом уверенная в себе, сильная женщина, достойная быть парой альфе. Счастливая женщина, которая радовала бы сердце своей улыбкой, грела душу и горячила кровь.

— И тем не менее ты способен на все, лишь бы удержать меня рядом? — уточнила я, стараясь сопротивляться его гипнотическому взгляду и словам.

— На все, — серьзно кивнул он. — Даже пожертвовать своим спокойным сном и позволить своей женщине, суккубе, — это слово он выделил интонацией и даже сделал паузу, чтобы прониклась, — выходить за территорию стаи и, подумать только, работать! — это и вовсе было сказано почти со священным ужасом, — в компании полной мужчин, где от каждого второго при ее появлении на горизонте разит таким желанием, что я не знаю, как до сих пор не прибил кого-то. Ты хоть представляешь, в каком аду я варюсь каждый день? Одна надежда на то, что скоро вся эта хрень с работой тебе надоест. Так что, да, милая, я готов на все, чтобы ты была рядом.

Он отошел, а я осталась стоять на месте, не зная, что мне делать дальше: обида никуда не делась, но вот преподавать ему урок уже хотелось не так сильно. Совсем некстати вспомнился недавний разговор с Фаррой, одной из немногих, с кем я общаюсь здесь. Она тогда рассказывала мне о вервольфах и обмолвилась о значении слова «пара» для них.

Сначала я не восприняла всерьез ее заявление, что вервольф не может жить без своей Избранницы. Но девушка повергла меня в шок, сказав, что ее слова нужно воспринимать буквально: потерявший пару вервольф всегда рано или поздно уходит из жизни, потому что дальнейшое существование для него уже не имеет никакого смысла. Вот так…

Задумчиво посмотрела на делающего себе кофе Хантера и поняла, что не смогу так поступить с ним, даже на время оставив его и исключительно в воспитательных целях. В конце концов, воспользоваться подарком Риэна я всегда успею, а пока… пока я прощу его. В последний раз.

Подошла к стоящему ко мне спиной мужчине и провела ладонью по напряженной спине.

— Я не всепрощающая святая, Хантер, — оплетая его талию руками и прислоняясь щекой к спине, прошептала я. — Помни об этом, когда решишь в следующий раз сделать мне больно.

Больше не прощу, даже любя.

— Больше я не планирую злить тебя. Тем более с нашей связью, причнить боль тебе означает причинить боль и себе. А я не мазохист и слишком нуждаюсь в тебе для этого, — оборачивась в кольце моих рук, ответил мужчина. Подхватив под попку, он развернулся и посадил меня на столешницу.

Чашка с горячим кофе упала на пол, разбившись и забрызгав все вокруг коричневой жидкостью. Я тихо вскрикнула, подозревая, что и на Хантера попала обжигающая смесь, но ничего сказать или сделать не успела, так как мои губы оказались в плену его рта.

Не задумываясь, ответила на нежный поцелуй, схватившись за широкие плечи и наслаждаясь ощущением, как под пальцами перекатываются стальные мышцы. Скользнула руками вверх и оплела ими шею мужчины, притягивая его еще ближе к себе и уже сама углубляя поцелуй.

Он тихо рыкнул, снова возвращая себе инициативу. Его руки легли на мои бедра, поглаживая и сжимая время от времени. А потом его пальцы вдруг оказались на внутренней стороне бедер, самыми кончиками гладили чувствительную кожу, посылая импульсы удовольствия по всему телу.

— Ты был голоден, — задыхаясь, отклонилась от жадных губ.

— И я нашел кое-что по своему вкусу, — его пальцы отодвинули трусики, размазывая влагу по складочкам и, дразня, обводя вход в лоно.

— Хантер…

— Никогда больше не сомневайся во мне, Энджи, — покрывая поцелуями шею, шептал мужчина. — Не хочу больше чувствовать твою отчужденность…

Его губы снова нашли мои и на полчаса ничего не имело значения, кроме обжигающей потребности… его и моей… и сильнейшего, на грани боли, удовольствия.

— Я хотела бы навестить Аннет, — сидя за столом и попивая горячий чай, поставила в известность Хантера. — Одна.

— Та, о ком говорил этот твой маг? — немного недовольно уточнил он.

— Да, она, — кивнула я, следя за реакцией мужчины поверх чашки.

— Не могу сказать, что в восторге от твоей идеи, — поморщившись, Хантер откинулся на спинку стула, — но ты можешь проведать ее. Но, Энджи, твоя охрана останется при тебе.

Пожалуйста, будь благоразумна.

— Эй, перед тобой хомо сапиенс — человек разумный, а не безмозглая обезьянка, — я даже возмутилась от его слов. — Конечно, я не буду пренебрегать охраной, как бы неприятна она мне ни была. Не хочу еще раз очутиться в том неприятном положении, из которого ты меня вытянул.

Я немного приуныла, вспоминая о том самом положении. Олеге… Гириярне… Сразу стало как-то тошно и немного не по себе. Ведь Хантер даже не знает, что происходило со мной все то время, что я провела у демона и на базе. Не знает, что спала с первым и как соблазняла второго…

— Энджи, хватит держать это в себе. Расскажи, я ведь чувствую твою тревогу, — взяв мою ладонь в плен своих огромных ручищь, попросил… cупруг?

Как-то непривычно… Я еще даже не успела до конца осознать и смириться со своей любовью к нему, а тут сразу — муж.

— Тебе не понравится мой рассказ, — грустно усмехнулась я и, мягко забрав свою руку, поднялась со стула, готовая сбежать от неудобного разговора.

— Радость моя, — меня перехватили и усадили к себе на колени, — ты можешь рассказать мне что угодно. Думаешь, мне легче ничего знать, а только предполагать и надеяться, что все было не так хреново, как рисует мое воображение? Что было, то прошло. Ты вынуждена была выживать там… ты помогла всем тем сверхам…

— Без вас мы бы далеко не убежали, — прижимаясь к его груди и проводя носом по его шее, признала очевидное я.

— Кто знает? — пожал плечами вервольф и тут же весь напрягся. — Я ведь виноват перед тобой, — я даже подняла голову, чтобы удивленно посмотреть на плотно сжавшего губы мужчину. — Это из-за меня ты попала на ту базу… из-за меня потом, — он оборвал себя и глубоко вздохнул, сильнее стискивая мое тело своими руками, — это я виноват в том, что тебе пришлось пережить, а потому не вправе, да и не буду, попрекать тебя чем-то. Я горжусь тобой, малышка. Главное, что сейчас ты моя, а что было до, не имеет особого значения.

Он поцеловал меня в висок, но ни во время, ни после своего признания не посмел взглянуть в глаза.

— И в чем же ты виноват? — положив ладонь на чуть колющуюся отрасшей щетиной щеку и повернув к себе его лицо, спросила я. — Неужто лично сдал мое местоположение тем гадам? — я даже глаза округлила в наиграном испуге, но, не выдержав, улыбнулась.