Вера Кримпэлл - Яд суккуба

И нам с суккубой снова мало — боль ушла, словно не бывало, и я издаю тихий стон, давая понять — мне хорошо и я хочу еще.

Все еще тяжело дыша, он открывает глаза и я задыхаюсь от бушующего в нем пламени и порочных обещаний, а еще от восторга от их необычного цвета…

— Сама напросилась, — тихо рычит, склоняясь к губам и входя еще немного дальше, — теперь пощады не жди.

Он резко двинул бедрами, и я беззвучно вскрикнула от того, насколько сильно и полно он чувствовался во мне. Я словно чувствовала каждую его неровность…

— Горячо и узко, и твой за… — рычит и вдруг запинается, медленно выходя и снова резко погружаясь. — Ты чертов рай, Эви и я собираюсь насладиться им сполна. Не в силах остановиться… прости…

К чему просить о прощении, если я сама себя не помню от удовольствия?

Несмотря на слова, он щадил меня… во всяком случае первые два раза точно. После первого мы отправились в душ, а потом он долго истязал меня своим ртом, бормоча что-то о каком-то лечении и о том, что он сдохнет, если снова будет сдерживать себя.

После второго раза, Хантер громко ругался, тихо-тихо шептал слова извинений, но брал меня так, что мы с суккубой улетали в нирвану от силы очередного оргазма. Я — от своего.

Суккуба — от его. Он был тем, что нам нужно и намного больше…

— Даже не смей забывать сегодняшнюю ночь, — рычал он, беря меня в четвертый раз. Забыв о моей девственности и жестко трахая, поставив на колени и собрав в кулак распущенные волосы, заставляя прогнуться в спине и максимально открыться для него.

— А забудешь, я тебе напомню, — почти угрожающий шепот в ушко и его руки соскальзывают с бедер, чтобы пройтись по бокам и обосноваться на моей груди и шее. — Говорят эта возбуждающая хрень может отбивать память… Как думаешь, — он останавливается и, слегка сжимая горло заставляет выпрямиться, став на колени и прижившись спиной к его груди, — если я буду иметь тебя до следующей ночи, поможет ли это сохранить тебе память?

И чего он заладил?! Не забуду я ничего… не смогу, даже если очень сильно буду хотеть.

— Хантер, — тихо умоляюще шепчу, облизывая пересохшие губы и немного поддаваясь бедрами к мужчине.

Нас с суккубой возбуждало чувство власти доминантного самца, которое исходит от каждого жеста, движения… да из каждой его поры! И нам мало его, мы хотим еще.

— Да, Хантер, — шепчет он в ответ, целуя шею и возобновляя на этот раз мучительно медленные движения. — Могу стать зависимым от того, как ты шепчешь, рычишь, шипишь и кричишь мое имя, когда я в тебе.

И снова я оказываюсь с прижатой к кровати головой, а сзади в меня сильно и жестко вбивается мужская плоть, пока мы не вскрикиваем, одновременно приходя к финалу. Моя суккуба пребывает в блаженстве, а я… я, собственно, тоже.

Вероятно, это должно привести меня в ужас, но он если и придет, то потом, а сейчас мое горло охрипло от криков и стонов, суккуба на время притаилась, а по моему, прижатому к широкой груди телу, прокатывались постепенно ослабевающие волны удовольствия. Уснула я сразу же, как только мое тело было прижато к хантровской груди.

Проснулась от собственного стона, осознавая себя вновь охваченной огнем первобытной похоти. Да сколько ж можно?! Моя рука была зажата между ног, а на животе лежала огромная мужская лапища, прижимающая мою спину к сильному и, без сомнений, возбужденному телу. Хантер.

Хотелось обернуться и разбудить мужчину поцелуем, требуя очередной порции ласки, но я заставила себя сдержаться. Человек не может не чувствовать влечения к суккубе, но это вовсе не означает, что он уже не был выжат практически досуха. Тогда мне претила сама мысль пытаться оставить его и найти себе другой источник энергии. Теперь же мне пора покинуть этого мужчину, если не хочу нанести вред своим голодом ему и себе или накинуться на первого встречного прямо в коридоре. Хотя вряд ли мне так повезет — сейчас было как раз такое время суток, когда ранние пташки еще не проснулись, а полуночники наверняка уже спали. И где же мне искать себе мужчину? Видимо, придется ехать в какой-то ночной клуб, в надежде отыскать там хоть кого-то вменяемого и нормального.

Тяжело вздохнула и аккуратно приподняла тяжелую конечность, намереваясь выбраться из теплого кокона и вернуться в свой номер, пока в состоянии более-менее разумно мыслить.

Но стоило мне сделать попытку встать, как сзади гневно рыкнули и я тут же была снова схвачена за талию и притянута к широкой груди.

— Моя, — прорычали мне на ухо и моя суккуба расплылась розовой лужицей сиропа, отдавая себя, а заодно и меня, в единоличное владение Хантеру.

Лежавшая на животе рука сместилась вниз. Длинные пальцы прошлись по влажным от желания складочкам, а потом раздвинули их и потерли чувствительный бугорок.

Я застонала и вывернула шею, чтобы попросить мужчину отпустить меня, но… он спал? Как такое возможное? Но удивляться долго мне не дали, проникнув пальцами внутрь.

Дьявол! Я чувствовала, как стремительно разгорается во мне желание и сделала еще одну решительную попытку встать, но вместо этого каким-то образом оказалась лежащей на спине с ногами на плечах Хантера и его толстым длинным членом в себе.

Боже, как же хорошо, но… Мысль растаяла, так и не успев толком сформироваться, а я кусала в кровь губы, а чуть позже и свои кулачки, чтобы не закричать от обжигающего удовольствия, которое дарили мне длинные глубокие толчки, заполняющей меня до отказа плоти. А когда мои ноги соскользнули с широких плеч на бедра, движения стали невероятно медленными и больше дразнящими, а губы накрыли во властном глубоком поцелуе. И все это время Хантер пребывал где-то между сном и явью. А я на удивление находилась в здравом уме и твердой памяти, хоть внутри меня и скручивалось все от жажды разрядки — его и своей.

Вскоре его движения снова стали быстрыми и рваными, а потом пришла очередная, невероятная по своей мощности, разрядка. В глазах сначала потемнело, а после под веками словно вспыхнули миллионы звезд, тело выгнулось дугой, а пальцы изо всех сил вцепились в тонкую простыню…

Когда открыла глаза, увидела затуманенный сном и поволокой желания взгляд Хантера. Он выглядел немного удивленным, но довольным и… он смотрел на меня с нежностью.

— Тебе стоило огреть меня чем-то тяжелым, — мужчина явно пытался заставить свой голос звучать хоть немного виновато. — Видишь, что ты делаешь со мной — я хочу тебя даже во сне.

Я не поняла, это была попытка извиниться и обвинить?

— Надеюсь, я не сделал тебе больно? — а теперь в чуть хрипловатом голосе звучало неподдельное беспокойство и забота.

— Разве так кричат от боли? — слабо улыбнувшись, спросила я.

Мужчина покачал головой и, вышел из все еще пульсирующего лона, чтобы тут же шире раздвинуть ноги и внимательно посмотреть на припухшие складочки.