В Бирюк - Стриптиз

Вот оно рядом, метров шесть, почти лицо в лицо, чуть дальше вытянутой руки…

Башкорд снова заревел. И полез вверх, втыкая нож в ледяной склон и подтягиваясь на нём. Дробя и выковыривая куски льда.

«Посмеет ли кто-нибудь не последовать за мной?» — про Тамерлана я уже…

Нукеры последовали за своим господином, орда — за нукерами. Вся огромная сила «желтого народа», собравшаяся здесь, столпившаяся в плотную, чуть шевелящуюся, неразделимую массу в 8-10 рядов коней и людей на узком пространстве «перемычки песочных часов», густой волной, подобно муравьям на падаль, только — вереща значительно сильнее, полезла вверх, на склон, на засеку.

В орде Башкорда было слишком мало взрослых, опытных воинов. И слишком много… летописи используют термин — «молодшие».

Бой оказался «мероприятием для детей и юношества». Понятно, что мальчишка 12–13 лет не может натянуть лук погибшего семь лет назад под Киевом отца — сил не хватает. И он лезет в первую линию. Эти пацаны не знают страха, не имеют опыта. Зато они очень подвержены общим, стадным инстинктам.

«Как все — так и мы». Все полезли — и мы полезли. Кто не лезет — тот москаль. В смысле — трус.

«На миру — и смерть красна» — русская народная…

То, что для сохранения себя, самости, иначести, просто — разума, в толпе — нужна храбрость, сила духа… Это уже мудрость. До неё не все доживают.

Штатная тактика степняков — прикрыть атакующих стрелками, парализовать обороняющихся градом стрел — не была организована: командующий лез на ледяную стену, и не организовывалась сама — у стрелков не было опыта, навыка — чуть отойти, бить из-за спин атакующих копейщиков и мечников. Они лезли все вместе. Кашей.

Кипчаки — не регулярная армия — строя не держат. Но и мордва — тоже толпа племенного ополчения. Две вопящих от страха и ненависти людских массы столкнулись на этом склоне. От уреза воды до верха засеки — метров 6–7. Всё в лицо. Плюнуть можно. Превосходство степных луков на такой дистанции — несущественно. Рубить вниз топором — не менее эффективно, чем саблей. Копьями хорошо тыкать и вверх и вниз.

Военное превосходство степняков в этих условиях — отсутствовало. Кипчаки лезли вверх, застревая между сучьями, тыкая вверх, в высовывающиеся из-за края засеки лица защитников, пиками, копьями, саблями. А мордва лупила вниз топорами, сбивала степняков копьями, метала в поднятые вверх лица атакующих дротики… Свалившиеся с откоса падали на бережок, в ледяную воду, под ноги непрерывно толкущихся коней… «Завязшие» в ручье конные стрелки с десятка метров били в высовывавшихся мордвинцев, а те лупили своими слабенькими, но действенными на такой дистанции, лесными луками, в сплошную массу степняков внизу.

Башкорд рычал и лез. Его телохранители закрывали хана собой, принимали на себя предназначавшиеся ему удары. Их осталось совсем мало, когда хан добрался до столба со своей женой. В последний момент Самород сумел сдёрнуть Вечкензу с площадки — тот вопил и рвался вступить с ханом в поединок. Башкорд обрубил верёвку, которой была за кисти рук привязана женщина, она рухнула ему на грудь. И они оба упали.

Уже после боя я понял, что Башкорду подрубили ногу снизу, из перекрестья сваленных стволов засеки. Он упал на жену и накрыл её своим телом. Трое остававшихся с ним нукеров пытались вытащить супругов, и были зарублены. Потом мордва в восторге и ярости колола и рубила лежащего хана в спину. Потом его стащили с жены и рубили, кололи обоих. На телах — ни кусочка целого места. Два полностью окровавленных, истыканных, порубленных куска мяса.

«Они жили долго и счастливо. И умерли в один день» — обычной рефрен-окончание. Счастливой сказки. Это — про них.

Они жили вместе долго — семь лет. Это обычная продолжительность супружества в средневековье. «Быть верным до гробовой доски» в брачной клятве — вот на такой срок. Потом к одному из брачующихся часто приходит «гробовая доска».

Как мне рассказывали — они жили счастливо. Княгиня не только «самоволкой» сбежала к Башкорду в Степь, но и оставалась там. Хотя возможности вернуться у неё были. Хан выслушивал её советы, что отражено в летописи его несчастливым походом под Киев, совершенным по просьбе жены. Которую просил об этом походе её сын.

Здесь, видя её, унижаемую и мучимую злобными врагами, он кинулся к ней на помощь. Освободить! Даже ценой своей жизни.

Цену — заплатил. Освободил. От всего.

Они умерли в один день, в один час, в объятьях друг друга. Счастливая сказка со счастливым концом.

Мир их праху.

В тот момент у меня было более интересное занятие: мы вступали в бой.

Едва Башкорд взобрался к своей супруге, как вся масса кипчаков в восторге завопила. Интенсивнее зашевелилась, активнее полезла на засеку. «Ура! Мы побеждаем!».

Я глянул вдоль нашего обрыва. Там, среди красных стволов заснеженного леса, почти у края площадки, но невидимо снизу, с поля, стоял Любим. И жалобно посматривал — то на меня, то на побоище внизу перед нами.

И я кивнул ему.

Идея «засадного полка» — такая древняя! Но каждый раз — как новая. Для тех, кому «засаживают».

Про то, что засадный полк должен быть обязательно конным — у Исаака, сами знаете которого, не сказано. Закона — нет. А про пулемётные и артиллерийские засады — я слышал.

На Земляничном ручье был Любим. И была наша первая турма: три с половиной десятка мальчишек-лучников. Стрельцы. Мощные блочные луки, тяжёлый колчан на 30 стрел. У каждого. Тысяча. У всех.

Они выдвинулись цепью на край обрыва и, по негромкой команде Любима «врозь!», неторопливо начали метать стрелы. В спины степнякам правого крыла орды, в сплошную стенку людей и коней, копошившихся перед засекой в ручье.

Мои люди стояли в тени. В тени леса от света поднявшейся луны. Дистанция была приличная — до трёхсот шагов. Но стрелки сверху попадали хорошо. «Возвышение с понижением» — проходили. Они не доставали до центра линии боя, но им и задача так не ставилась.

Традиционно степняки не закрывают спины доспехами. Это считается трусостью. Да и не было у очень многих здесь броней. Более опытные воины, лучше вооружённые — лезли вперёд. Сзади оставалась неопытные, неудачливые. Бездоспешые. И много — молодых. Первогодки. Был бы опыт — сразу бы поняли, что их бьют в спину, но… Надо знать — куда смотреть, что ты можешь увидеть.

Это — опыт. Как вспомню своё столкновение с половцами под Черниговом… ох и глуп же я был! Бегущий полон за кипчакскую пехоту принял! Стыдобища!

Едва первые всадники на правом крыле орды стали падать из сёдел со стрелами в спинах, как я снова кивнул. В другую сторону. И даже рукой помахал. Указывая цель. И радостный, взволнованный Салман, кинулся к своим. Другая турма — тяжёлая копейная конница.