Фаина Тодорович - Некто без имени

Стало немного жутковато, очевидно, что вокруг меня творились странные вещи. Только почему о них думалось и говорилось столь буднично…?

Послышался еще один стеклянный звук, открылась еще одна скляночка, или колбочка.

– Один тут жив….? – мне не пришлось даже докончить вопрос, как осознание его нелепости пришло само собой. Фигура замерла, как бы в раздумьях, удостаивать ли вниманием такую очевидную глупость, – конечно один, – ответила я сама себе. Ну а как могло быть иначе. Если упустить деталь что места тут на одного человека, какая женщина выдержала бы такой аскетизм, и запустение холостяцкой пещеры. Сама пещера, временами, даже не казалось жилой.

Наконец, фигура повернулась ко мне, и снова, первое, что ухватило мое туманное внимание, были нереального цвета синие глаза. Правда теперь помимо цвета пришли и другие детали: густые брови, недельная щетина на впалых щеках и подбородке, темные круги под глазами, и бесконечная усталость во взгляде. Продиагностировать возраст представлялось очень трудным, что-то вроде не «старый и немолодой», возрастной диапазон велик. В руках у мужчины был кусочек белого бинта, в два шага он подошел ко мне и сел рядом. Мне стало не по себе, не от близости огромной фигуры, а от странного внутреннего ощущения. Я не услышала его запаха. Я всегда улавливаю запах других людей, но сейчас все, что я слышала, был тонкий запах шерсти его свитера.

– Поверни голову, – скомандовал мужчина. Я повиновалась. Он прикоснулся кусочком бинта к моему затылку. Острая боль пронзила тело.

– Аааааа…

– Терпи, – снова безапелляционно приказал мой случайный медик, – сейчас рану обработаю.

Было больно, но стонать не хотелось, посему, я решила заполнить паузу разговором, тем самым сдерживая стоны.

– Ничего не понимаю, я ни разу не слышала, чтоб кто-то поднимался к тебе или спускался с шестого этажа. Я бы услышала, если бы хоть один твой друг….

– У меня нет друзей, – перебил меня мужчина.

– Совсем? – изумилась я.

– Совсем, – однако, заметив мой удивленный, и одновременно сочувственный взгляд, поспешно добавил, – и не сожалею об этом.

– А разве можно об этом не сожалеть? – как то по-детски наивно удивилась я, – ведь это так печально чего-то не иметь.

Мой спаситель снова обмакнул кусочек бинта в прозрачную жидкость в маленькой баночке. Я затаив дыхание ждала новой порции пыток, но еще больше, я ждала его слов.

– Я не имею многих вещей: друзей, мобильного телефона, моих игрушек из детства…

– А игрушки-то тебе зачем? – совсем опешила я.

– Правильно! Не зачем! Поэтому и не сожалею, что их нет. Зачем сожалеть о том, что тебе не нужно. Мы сожалеем об отсутствии того, что нам актуально, и только. Мне друзья не актуальны.

Последняя фраза была сказана тоном, который отчетливо донес до меня мысль «Новые друзья мне не нужны тоже, так что не лезь в душу».

– Но друзья…. Они всем нужны…, – не унималась я.

– Я – не все! – снова оборвал меня мужчина – Голова кружится?

– Да.

– Тошнит?

– Слегка.

– Сотрясение. Но жить будешь.

Вердикт был вынесен, и диагноз поставлен. И снова по интонации последних слов так и читалось «Прием окончен. Всего доброго. Оплата в регистратуре». Огромная фигура поднялась с дивана, и снова подошла к допотопному столу.

– Спасибо.

Наверное, в иное время я бы поняла по тону голоса, и позе, что самое время просто встать, поблагодарить за оказанную помощь, и удалиться в свою конуру, но не в этот раз. Сейчас я просто не двигалась с места.

– Я могу узнать твое имя? – спросила я.

– У меня нет имени – услышала я совершенно неожиданный ответ.

– Что ты имеешь в виду?

– Ровно то, что сказал. У меня нет имени.

– А паспорт есть?

– Паспорт есть, – согласно кивнул он, – но данные в паспорте больше мне не принадлежат. Может такое быть?

– Не знаю…, – признаюсь, я совсем опешила.

– Да и что даст тебе эта информация…? – тихо продолжил незнакомец, глядя в пол, – ты лучше бы узнала, что я за человек, или что?

– Она дала бы мне представление как к тебе обращаться.

Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня.

– А знаешь ли ты, что, даже, зная имена друг друга, мы практически не произносим их в разговорах, все больше заменяем их нейтральными фразами из серии «Знаешь», «Слушай», и все в таком духе. Так что, не засоряй память.

Воцарилась тишина, я сидела, осмысляя услышанное, и соображая, что можно ответить в такой ситуации. Через мгновение мой собеседник добавил:

– Может и не придется обращаться. Не свались ты с лестницы, знать не знала бы о моем существовании. Возможно, и не свидимся больше.

Я не знаю, что в тот момент выражали мои глаза, я даже не уверена, какие именно чувства я испытывала, я не знаю, как вообще я выглядела, но на секунду, лишь на секунду мне показалась, что в этих нереально синих глазах промелькнула искорка сожаления о последней сказанной фразе. Наверняка, это из-за моего щенячьего жалкого вида. Как я сожалею об этом моменте, как я ненавижу выглядеть нелепой. Еще моя бабуля учила меня сохранять чувство собственного достоинства в любой ситуации, какой бы тяжелой или унизительной она не была бы. «Чем ниже ты склоняешь голову, тем ближе к чужой заднице становишься» поговаривала моя бабуля. Грубо сказано, но очень верно. Вот, кажется, сейчас меня и послали известным маршрутом. Единственное, что можно было сделать, дабы не усугубить ситуацию, так это встать, поблагодарить за помощь, и раствориться в темноте дверного проема.

Как болит голова! А чего ты хотела: свалилась с крутых ступенек, какое-то время была без сознания, разбила затылок, да еще и воображение обострилось… Конечно, это все из-за травмы, и нереальный цвет глаз и ореол таинственности. Обычный холостяк, живущий в запустении. Пещерный человек, коих, наверное, треть страны. Дурочка ты!

Зато, как уютно в постели, как тепло и мягко! Завтра вызову врача, и получу больничный лист дней на десять. Здорово! Жаль только, голова болит невыносимо. Однако, если принимать анальгетики, то можно даже попробовать наслаждаться жизнью. От этой мысли стало так приятно, что я мигом провалилась в сон.

Спала я крепко и без снов. Утром меня разбудила острая боль в затылке. Я открыла глаза. Погода за окном была, на удивление, солнечная, а воздух теплый и влажный. Нужно встать и вызвать врача и принять чего-нибудь обезболивающего.

Врач приехал через два часа. Диагноз подтвердился – сотрясение. Правда, признаюсь, я умолчала о факте потери сознания, уж больно не хотелось ехать в больницу. Я просто нутром не переношу всю эту больничную атмосферу. После почти месяца, проведенного на больничной койке, у меня выработалась своего рода аллергическая реакция на холодные однотонные стены, запах медикаментов, дребезжание больничной тележки, развозящей еду и пластиковые стаканчики с пилюлями, на безликий белый цвет казенных простыней и халатов медперсонала. Мне даже кажется, что у клиник есть своя магия. Попадая туда, даже здоровый человек начинает чувствовать себя больным. Нет уж, дома и стены лечат. Да еще и от работы отдохну, ну чем не благодать?