Фаина Тодорович - Некто без имени

– Слава Богу, что хоть в бикини не пришла! Я же говорил тебе одеться теплее.

От такого напора я опешила.

– Привет, некто без имени.

Конечно, этот некто был прав, и я поступила легкомысленно, проигнорировав добротный шерстяной свитер, или даже два. Здесь было действительно очень холодно. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитали за дурное поведение. Однако, то, что я увидела затем, поставило меня в еще больший тупик. ОН достал из-за колонны теплый толстый плед, и жестом пригласил меня в беседку.

Я послушно подошла, и села на скамейку, а ОН заботливо укрыл меня пледом. Стало так тепло, что захотелось спрятаться под него с головой.

– Как чувствовал, – добавил он и сел рядом, – уверен был, что оденешься абы как.

На смену необъяснимого волнения, пришло чувство вселенского покоя. Меня не смущала даже фигура знакомого незнакомца, сидящая рядом. Я больше не чувствовала себя скованным подростком. Мне даже было не страшно повернуть голову, и еще раз заглянуть в эти бездонные глаза. Я взглянула на его лицо, и вздрогнула! Моему взору открылось то, чего я не заметила ранее, в полумраке темной комнаты, но что ужаснуло меня до глубины души. Шрамы! Все лицо было покрыто шрамами. Один косой на шее, сантиметров 7 длинной, один на лбу, один под правым глазом, один на щеке, возле носа, на губе, некоторые виднелись даже из-под темной щетины. От этого чудовищного узора лицо, когда-то, возможно, привлекательное, приобретало резкость и угрюмое, неприветливое выражение. Только глаза оставались по-прежнему живыми и выразительными, и, как мне показалось даже более выразительными на таком фоне, нежели на гладком ухоженном лице.

Наверное, от увиденного зрелища я просто подпрыгнула на месте, ну или как минимум, резко изменилась в лице. Разумеется, это не укрылось от него, его глаза тоже изменили выражение. Я уже было открыла рот, чтоб задать самый бестактный вопрос в моей жизни, ответ на который волновал меня куда больше, чем все правила приличия вместе взятые. Однако подобный разговор, очевидно, не входил в планы моего соседа и за долю секунды, до того, как издать какой-нибудь звук, ОН перехватил инициативу и задал мне свой вопрос, от которого меня пробрала дрожь:

– Почему ты хромаешь?

– Как…? Как ты заметил? Где? Никто этого не замечает, – замямлила я.

– Ну, я не все, – напомнил мне мой собеседник, явно удовлетворенный моим замешательством, – Видел твою походку из окна. Перелом бедра?

Я кивнула.

– Из-за чего? Падение?

– Нет, он был пьян, – ответила я, удаляясь мыслями в один из злополучных дней моей жизни, который была бы счастлива, забыть навсегда.

– Муж? – поинтересовался ОН.

– Нет, что ты, я замужем не была. Водитель. Меня сбила машина два года назад. Сложный перелом, больница, курс реабилитации. Но мне говорили, что я уже даже не хромаю, как минимум, не заметно.

– Смотря кому, – усмехнулся мой собеседник, а спустя секунду продолжил уже серьезно:

– Одно мне не понятно, как ты, после такой травмы, рискуешь лезть на крышу?

– А чего бояться? Если все время бояться, так и жизнь мимо пройдет. В любом случае, что должно случиться, то случится, хочешь ты этого, или нет.

В его глазах блеснул неподдельный интерес. ОН даже слегка наклонил голову в бок, как делают, наверно только овчарки, глядя что-то любопытное.

– Так ты фаталистка?

Этот интерес позабавил меня. Дело в том, что я никогда не задумывалась об этом, разве только интуитивно, ну, как минимум, свою позицию на этот счет не формулировала.

– Скорее, половина наполовину.

ОН даже развернулся ко мне в пол-оборота.

– Это как?

– Ну… – протянула я, – наверное, когда я проявляю такое вот безрассудство, то я – фаталистка. Это служит замечательным оправданием любых безумств, дескать, все равно, что будет, то будет, и от меня ничего не зависит. А вот когда меня что-то не устраивает в моей жизни, то я от души верю, что сама кую свое счастье, и стремлюсь все перекроить, так, как мне хочется.

ОН улыбался. Это было мало похоже на улыбку в доступном нам понимании этого слова. Порезы, видимо, основательно повредили его мимические мышцы. У него лишь дрогнули уголки губ, да морщинки возле глаз стали заметнее. Зато сами глаза! Они улыбались по-настоящему. Они превратились в два ограненных сапфира, что искрятся на свету, преломляя лучи солнца. Это был гипноз! Не хотелось отрывать взгляда от этих танцующих искорок в безумно красивых синих глазах. Я была просто заворожена этим зрелищем.

– Очень удобная позиция, – признался ОН.

– Так это заложено в человеческой природе, выбирать удобные жизненные позиции. Нам очень комфортно оправдывать свои действия, или ходить только проторенными маршрутами.

– Трудно не согласится, – грустно ответил мой сосед, словно вспомнив что-то далекое из своей жизни, – я сейчас смотрю с высоты на улицы, а вижу большой муравейник. Каждый муравьишка живет своим миром. Топает одними и теми же дорогами от дома до работы, смотрит одни и те же программы по возвращению, пьет кофе, или молоко из одной и той же чашки, терпит несносного начальника, сплетников и бездельников на работе, порой даже не предпринимая попыток что-то изменить в своей жизни к лучшему.

– Не все, – возразила я, – далеко не все. Есть и те, кто все время куда-то рвется, что-то ищет, теряет, находит, постоянно меняет место жительство, работу, хобби. Правда, таких меньшинство. Есть люди, которые и рады бы что-то поменять, но в силу сложившихся обстоятельств, они оказались пойманы в свою ненавистную постоянность, словно в клетку. Но ты прав, есть и те, кто просто смирился, и никуда больше не стремится.

– Почему?

– Так безопасней.

– Они не могут знать, что безопасней.

– Для человека лишь то безопасно, что он знает, и что уже испробовал. Мы очень боимся неизвестности, даже если эта неизвестность будущего сулит нам большее благо, чем настоящее. Всегда в голове пульсирует «А вдруг…» А вдруг будет хуже, а вдруг я лишусь стабильности. И даже наплевать, что эта стабильность уже ненавистна. Мы можем жить в ненавистном месте, или делить кров с невыносимым человеком, боясь потерять что имеем. А что мы имеем?

– Так ты уже ответила – отсутствие страха.

– О нет! Страх – это неизменный спутник нашей жизни. Он с нами ежесекундно, и это нормально. Это то, что помогает нам выживать. Мы учимся из страха не найти в будущем работу, работаем из страха остаться без денег и крова, терпим не тех людей из страха остаться в одиночестве. Порой, мы даже женимся по этой же причине, что лично у меня вызывает особый протест.

ОН слушал меня очень внимательно, потом спросил:

– Ты поэтому никогда не была замужем?

Я смутилась, хоть и слегка: