Светлана Сбитнева - Фауст: о возможном

Завтрак был довольно простой, но плотный. Сначала монах разложил в две большие миски какие-то травы, смешанные с нарезанными фруктами. Потом вынес из дома цыпленка, к счастью, уже разделанного: смотреть, как монах убивает и терзает тушку бедной птицы, у Кати не хватило бы духу. Они жарили на костре небольшие куски мяса и съедали, запивая чистой ключевой водой. Как-то странно было есть мясо в этом диком мире. Катю даже немного мучила совесть: то, что кажется простым и естественным в цивилизованном человеческом мире, здесь стало восприниматься как что-то дикое. После завтрака монах сказал:

– Теперь пора тебе все здесь показать. Пойдем. – Он встал и быстрым шагом направился в глубь леса, даже не дав Кате сообразить, что сейчас от нее потребуется.

Катя и монах шли довольно долго. Монах двигался ровно, с одинаковой скоростью, ни разу не остановившись, чтобы передохнуть. Он уверенно пробирался сквозь густые зеленые заросли, и было видно, что он движется целенаправленно, хорошо знает дорогу. Катя еле успевала за ним. На ее пути постоянно возникали препятствия в виде эластичных веток или вылезших из-под земли и притаившихся в траве корней. Было очень страшно потерять из виду монаха, потому что это означало бы, что Катя не просто заблудилась в каком-то непонятном лесу, что само по себе уже очень страшно, а заблудилась в каком-то непонятном мире. Она не отрывала взгляда от с трудом различимой в темной зелени фигуры в черном балахоне, и поэтому не успевала заметить вырастающие перед ней ветки, которые больно стегали по животу и ногам. Постепенно Катя начала уставать. Щебетанье птиц, которое до этого было негромким и ненавязчивым, вдруг стало раздражать, шелест деревьев стал казаться зловещим, а сами деревья пугали причудливыми изгибами своих стволов. Катя почувствовала, как сердце забилось быстрее, в висках застучало, ладони стали мокрыми и липкими. Ей сделалось страшно.

– Эй, постой! – крикнула она в ту сторону, где, ей казалось, был монах. Но никто не ответил. Она крикнула еще раз. Ответа не последовало. И тут ее охватила настоящая паника. Одна, в непонятном месте, в котором очутилась каким-то чудом, да еще место угрюмое и злое. Катя почувствовала, как руки начинают мелко дрожать, где-то в области желудка образовалась пугающая пустота. Ей было страшно двинуться с места. Еще через мгновение в глазах потемнело: Катя была близка к обмороку.

– Так, все, паникерша, – строго сказала она себе. – Ты прекрасно знаешь, что это всего лишь паника, с тобой не раз такое случалось. Ни в какой обморок ты не упадешь, не умрешь, и ничего другого плохого с тобой не случится. И нечего тут на пустом месте превращаться в нежную припадочную аристократическую барышню. Это, по меньшей мере, глупо!

Такие монологи всегда приводили Катю в чувство. Постояв с минуту и отдышавшись, она убедилась, что сердце бьется ровно, дыхание не сбивается, и попробовала еще раз позвать своего проводника. Бесполезно. Тогда Катя внимательно осмотрела место, где стояла. Первым делом нужно было понять, в какую сторону пошел монах. К счастью, шли они по траве, значит, там, где шел монах, трава должна быть примята. Да, вот они, несколько примятых к земле спасительных травинок. Конечно, может статься, что там, где примята трава, прошел вовсе не монах, а какой-нибудь чуда-юда-зверь. Но другого выхода не было, и Катя неуверенно двинулась туда, где трава была примята. Катя шла долго, постоянно выкрикивая позывные. Монах как будто испарился. Теперь Катя была напугана не на шутку. Но паникой делу не поможешь. Воскресив в душе остатки мужества, Катя представила себе самый плохой вариант и возможный выход. Самое плохое, что могло ее ожидать, это то, что она не найдет монаха до того, как стемнеет, и вынуждена будет провести неизвестно сколько времени в лесу в полном одиночестве. Она начала вспоминать, что в таких ситуациях вообще принято делать. Вспомнилось, что обычные лесные хищники не умеют лазить по деревьям, значит, если что, то придется лезть на самый верх. Главное, чтобы не по голому, без веток, стволу. На всякий случай Катя осмотрела деревья, которые ее окружали: вполне пригодны для того, чтобы по ним мог залезть человек. Катя не отличалась особой физической формой, но в данной ситуации была готова проявить чудеса ловкости. «На случай долгого пребывания в этом лесу мне придется обеспечить себе не только укрытие, но и питание», – размышляла Катя. «Судя по обилию растительности, здесь водится много ягод и грибов. Осталось только найти пресную воду». Через какое-то время лес начал редеть. В просветах между ветками что-то заблестело. «Вода!» – обрадовано выкрикнула Катя и пошла быстрее. Действительно, она вышла к озеру. Значит, вода была почти наверняка пресной. Катя с облегчением вздохнула. Вдруг сбоку возник монах. Он словно вырос из земли прямо рядом с Катей. Она чуть не вскрикнула. Монах был абсолютно спокоен, но на этот раз Катю его спокойствие не радовало, а очень сильно злило. Сердитая, она хотела было сказать монаху, что думает о его поведении по отношению к ней, как монах ее опередил:

– Неплохое начало. Теперь ты знаешь, что, чтобы узнать, порой необходимо заблудиться.

Сначала его слова показались Кате нелепицей, высокопарной ерундой, но потом она сообразила, что, скорее всего, это первая из премудростей, которым ей предстоит здесь обучиться, и постаралась на всякий случай просто запомнить сказанное.

Теперь Кате стало любопытно. Она больше не сердилась на монаха. Она привыкла, что все, кто может считаться наставниками или учителями, кто знает некие тайны, всегда выглядят и ведут себя чудаковато. Катя огляделась. Здесь было очень красиво, как-то даже живописно: свежая зелень могучих растений обрамляла водоем, и каждая веточка, каждый листочек обретал брата-близнеца в его зеркальной поверхности. Катя невольно залюбовалось. Здесь все такое живое, такое яркое! Теперь, когда лес перестал казаться Кате злым полным чудовищ болотом, ее стало восхищать его великолепие.

Когда Катя очнулась от восторженного ступора, монах был уже довольно далеко впереди.

– Опять он в прятки играть будет, – обреченно пробормотала Катя и побежала за монахом. Но, к ее удивлению, монах, услышав, как Катя бежит, остановился и подождал ее. Дальше они медленно пошли вместе. Они огибали берег, чтобы оказаться на стороне, противоположной той, откуда появилась Катя. Наконец, монах остановился у небольшого залива; скорее, это был даже не залив, а изгиб, созданный неровностью береговой линии. Деревья здесь росли очень близко к воде, некоторые даже врезались в воду, загораживая своими корнями принадлежащую им землю от воды. К ветке одного из деревьев было что-то привязано. Катя подошла ближе.