Ярослав Туров - По полю мёртвых одуванчиков

– Не знаю. Попробуй для разнообразия выращивать цветы, кошку заведи.

– Издеваешься? – Прок докурил одну сигарету и начал следующую.

– Вовсе нет, – отозвался Макс. – Почему бы не попробовать то, что тебе не свойственно? Это очень сильно изменит взгляд на мир.

– Ты сам делал подобное?

– Конечно. Последний раз, когда ездил в отпуск, три дня прожил в землянке с семьёй отшельников.

– Почему я об этом не знаю?

– В таких случаях принято говорить «ты не спрашивал». Но если серьёзно, то это произошло совершенно случайно. У меня есть один знакомый кришнаит Тимофей, который давно это предлагал. Добирались от Москвы чуть меньше суток, а потом ещё долго шли пешком почти без дороги. Я бы при всём желании не смог показать тебе на карте, где это находится. В общем, Тима привёл меня к Платону – он со своей семьёй живёт в землянке на берегу небольшого озера. Мы с Тимофеем провели рядом с ними три дня, и это – одно из самых странных переживаний в моей жизни. Платон – инженер с высшим образованием, до тридцати лет проектировал дома и в свободное время занимался резьбой по дереву, а потом встретил свою жену Ольгу, они вместе купили по дешёвке участок в той страшной глухомани и уехали туда жить. Вокруг – ни одной живой души, до ближайшей трассы – полчаса на машине по бездорожью. Зато природа сказочная. Лиственный лес, берёзовая роща, огромные пастбища, где Платон пасёт своих коров и коз, да ещё и озеро рядом. Сам он под два метра ростом, бородень, как у тебя, ручищи огромные, глаза искрятся, как у святого. Всё в своём маленьком мирке он сделал собственными руками. У берега он соорудил огромную насыпь, так что получилась небольшая бухточка, и его жена каждое утро ходит туда поплавать, как в своём личном бассейне, только с рыбками. Самые маленькие рыбки её не боятся, подплывают и щиплют за ноги, это же что твой пилинг. Ей лет тридцать на вид, она уже давным-давно не пользовалась косметикой, но выглядит, будто только сошла с обложки глянцевого журнала. Я давно не видел такой красивой женщины с такими горящими радостью и мудростью глазами. У Платона с Ольгой трое детей, старшим, мальчику и девочке, уже по пять лет, а самому младшему – полгода. Платон сам принимал роды каждый раз, перерезал пуповину. Дети здоровые, крепкие, бегают босиком по земле и камням, лазают по деревьям, хорошо плавают. Правда, они очень стеснительные и ни разу со мной так и не заговорили, но с родителями болтают охотно. Платон сказал, что специально увёз их подальше от городской суеты и людей, чтобы как можно дольше сохранить в них чистоту и непосредственность.

– А как он собирается их учить потом?

– Его жена по образованию педагог, учитель начальных классов, и начальное образование они дадут им сами, а потом уже придётся решать, что делать дальше, но до этого момента у них ещё лет пять минимум. Живут они в вырытой внутри небольшого холма и обустроенной землянке. Чем-то напоминает домик хоббитов. Зимой топят печку, а летом там приятная прохлада. В планах построить большой дом-мазанку из глины, они уже вырыли под него котлован. Платон себя называет не отшельником, а эко-фермером. У него есть несколько коров и стадо коз, которых он пасёт, а Ольга доит. Из молока делают сыр, творог, ряженку, потом торгуют этим, животных тоже покупают-продают. Неплохо зарабатывают, кстати, на этом. Платон с Ольгой счастливы, хотя их жизнь и трудна – непросто вдвоём управляться с таким хозяйством, да ещё и детей воспитывать. Но они по-настоящему счастливы. Когда я видел, как Платон смотрит на Ольгу, страшно завидовал.

– Почему?

– Потому что никого не смогу полюбить с такой силой, никогда не буду готов пожертвовать для него всем, особенно жизнью. Для этого нужна духовная сила, а во мне её нет и взять негде.

– И что, у тебя открылся третий глаз после того, как пожил с хоббитами?

– Я люблю сарказм, но в данном случае говорю совершенно серьёзно, – Макс отхлебнул виски, глядя, как гаснут один за другим городские огни. – Когда видишь, как живут другие люди, совсем иначе начинаешь смотреть на то, что на самом деле важно в этом мире. Как-то утром, когда Платон с Ольгой ушли работать, мы с Тимофеем сидели на насыпи у пруда и смотрели на рыбок. Вокруг кружили всякие насекомые, и Тимофей вот так вытянул руку вперёд, и на неё сел майский жук. Он дал мне рассмотреть его близко-близко – как тот перебирает лапками, ползая по руке, как отливают радугой на его хитиновом панцире лучики солнца. Потом жук расправил крылышки и улетел, и Тима мне сказал, показав на озеро и заросли по берегам: гляди, Макс, это же целый мир, тут сейчас происходит чуть ли не больше, чем во всей Москве! А я ответил: знаешь, Тим, может, конечно, полёт жука и рост травы отражают суть бытия, но есть на свете вещи и поважнее. Когда на твоих глазах цивилизации обмениваются ударами, вершится история, философия отходит на второй план. Тогда как раз перед отпуском началась вся эта бодяга с санкциями ЕС и нашим овощным эмбарго, ну, ты помнишь. Сейчас я, наверное, так бы уже не сказал…

Помолчали. Прок докурил вторую сигарету, достал из кармана маленький зелёный пакетик, извлёк из него пару крупинок чего-то и положил их на кончик следующей. Затем прожёг дырочку в полулитровой пластиковой бутылке от кока-колы, вставил туда сигарету, подкурил и подождал, пока бутылка наполнится густым молочным дымом, отвинтил крышку и сделал глоток.

– Может, я и свалю куда-нибудь учиться, как Антуан. Или картины начну рисовать. Разберусь только сперва с договорами… – сипло проговорил он. – Будешь?

Прок протянул бутылку с дымом Максу. Тот молча взял и вдохнул.

Свет в окнах погас, и город погрузился во тьму. Максу приснилось, что он попал в ад. Во сне он выглядел в точности, как московское метро зимой в час пик, когда стоишь в непробиваемом пуховике с тяжёлой сумкой, сжатый со всех сторон человеческой массой и отчаянно потеешь. До твоей станции ещё бесконечно далеко, а людей в вагоне всё прибывает и прибывает, и уже не хватает воздуха, и нет возможности даже шевельнуть рукой.

Макс подумал, что уже видел это в каком-то сериале. Главные герои там жили убеждённостью, что рано или поздно наступит светлое будущее, но в какой-то момент их мечты пошли прахом, а элита, которой они верили, оказалась кучкой жуликов. Тогда они подняли восстание и свергли старую власть, закидав её коктейлями Молотова и завалив подожжёнными покрышками, после чего их страна развалилась на части. Рекой полилась кровь, тысячи людей потеряли работу, жильё, родственников, жизнь. Те, кто были братьями, превратились в заклятых врагов. Кто казался другом, отвернулся в трудную минуту. В какой-то момент герои вдруг поняли, что у них нет ни прошлого, ни будущего, а есть только страшный маленький островок настоящего, затерянный в океане бескрайнего хаоса. И бежать куда-то с этого островка бессмысленно.