Вадим Амуров - Игры Богов

– Передавай от меня привет студентам, – сказал он, прекрасно осознавая, что Александра не передаст им никакого привета, хотя бы потому, что те не имели ни малейшего представления о том, кто такой Адам.

– Передам, – усмехнулась она и вышла из кабинета.

Он прошагал по паркету к железному сейфу, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул в нужном направлении. В нём хранились консульские печати, бланки паспортов, виз, свидетельств о рождении, смерти, усыновлении и другие документы.

Он извлёк оттуда пару заявлений о принятии в российское гражданство и закрыл дверцу на ключ. К заявлениям были прикреплены деньги за совершение данного консульского действия.

Адам передал документы Ирине Максимовне, симпатичной блондинке, сидевшей позади него в специально отведённой комнатке. Она курировала бухгалтерские вопросы. На ней лежали обязанности по ведению учёта каждого консульского действия и подсчёту денег, поступавших в посольство за оказание консульских услуг. Ежемесячные финансовые отчёты передавались затем главному бухгалтеру – та осуществляла окончательную проверку финансовых показателей.

– Это за вчерашний день?

– Ага, – ответил Адам, одновременно просматривая текст документа, только что принятого от мужчины, и сверяя содержимое с паспортными данными заявителя. – Вчера я чуток задержался на работе и успел принять ещё двух людей. Вас уже не было, поэтому мне пришлось на некоторое время превратиться в бухгалтера.

Адам утрировал, так как он всего лишь принял деньги от заявителя за совершенное консульское действие и выдал тому квитанцию, что вряд ли являлось бухгалтерией в чистом виде.

– Ну и как? Тебе понравилась роль бухгалтера?

– Честно говоря, это занятие не для меня. Постоянно нужно пересчитывать деньги, выписывать квитанции, сводить дебеты с кредитом или кредиты с дебитом. О проводках я вообще молчу, для меня это тёмный лес.

– Каждому своё.

– М-да, вы правы.

Адам обратился взглядом к окошку.

– Хуршед Хамидович, подойдите-ка! – окликнул он сидевшего на диване мужчину в кожаном потёртом пиджаке. Тот в задумчивости листал записной блокнот.

Хуршед вскочил, засунул блокнот в боковой карман пиджака и заторопился к окошку.

– Что-то не так?

– Хуршед, спешу вас огорчить. В вашем заявлении найдено много грамматических ошибок. Придётся перепечатать.

– А от руки можно?

– Нет. Только в печатном виде.

– Я успею до обеда? – растерянно спросил мужчина, механически посмотрев на свои дешёвые наручные часы.

– Не знаю. Если успеете – приходите. Не успеете – придёте в следующий раз.

Сейчас Адам разговаривал тоном канцелярской «крысы», которая только и знает что целыми днями перебирать бумажки и находить в них ошибки, а затем отшивать бедных визитёров. Но в любой момент он мог изменить тон и говорить совсем по-другому. Он умел искусно менять ноты в разговоре, как профессиональный актёр, который, работая над речью, мог произнести её бархатным баритоном, а мог – и сухо.

– Но перед посольством постоянно большие очереди, меня не пропустят.

– Пропустят, – уверил Адам взволнованного мужчину.

Тот оказался хитрее, чем казался, и попросил дипломата выдать письменное подтверждение относительно того, что его примут вне очереди. Адам по-быстрому состряпал документ на блокнотном листе и отдал заметно повеселевшему Хуршеду.

– Следующий! – прикрикнул Адам.

Он встал со стула и прошёлся туда-сюда, чтобы сбросить напряжение от долгого просмотра документов.

В окошке Адам увидел человека на костылях. Это был темнокожий мужчина лет тридцати пяти. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он приехал откуда-то с южных окраин Таджикистана: кожа у него была чересчур загорелая. Предположения Адама подтвердились, когда он увидел в паспортной строке место рождения и прописки военнослужащего: город Куляб, расположенный южнее Душанбе, недалеко от границы с Афганистаном.

Военнослужащего сопровождала женщина, не менее смуглая, чем он сам, и одетая в розовое платье туникообразного покроя. Она подошла к дивану и села.

Мужчина взял у неё стопку документов и положил её на стойку. Адам съёжился. «Неужели столько детей? Я и до обеда не успею».

– Вы подаёте на гражданство детей?

Мужчина кивнул и добрым тоном ответил:

– Да, Адам.

«Меня многие знают по имени, и вовсе не надо быть артистом».

– Сколько же их у вас?

Алимжон, так звали военнослужащего, поднял правую руку и на пальцах, зажав большой, показал четыре. Затем то же продемонстрировал и на левой руке.

– Восемь?! – удивлённо воскликнул дипломат. – Это слишком много. Хорошо, положите документы в ячейку.

– Как у вас настроение?

Адам позволил себе дежурную улыбку.

– Спасибо, настроение у меня просто отличное. А что у вас с ногами?

Военнослужащий пристукнул костылями по полу – раздался звук, который отдалённо напомнил цоканье, вылетающее из-под копыт скакунов.

– Ничего особенного. Небольшая авария.

– Алимжон, я буду долго работать с вашими документами, поэтому вам лучше присесть на диван.

Адама смущало, когда люди стояли у стойки и наблюдали за его работой. У него возникало ощущение психологического давления, исходившего от них и мешавшего сосредоточиться на деле. Некоторые следовали его пожеланиям и отходили от окошка, некоторые – нет.

– Спасибо, Адам, но я лучше постою.

Дипломат пристально посмотрел военнослужащему в глаза, а затем спросил:

– Алимжон, какая у вас зарплата?

– На жизнь хватает.

– Восемь детей – это ж очень много! Ну, три, ещё понимаю, а вот восемь. – Адам недоумённо покачал головой.

Военнослужащий стал неуклюже пожимать плечами, костыли на мгновение повисли в воздухе, а затем ударились о пол, напомнив о ранее услышанном звуке.

– Дети – наше богатство, – философски промолвил он.

– Алимжон, зарплата у вас маленькая. У всех военнослужащих скромное жалование. Как вы растите детей? В обычных русских семьях максимум по два ребёнка, и родители трудятся в поте лица, чтобы прокормить их. Вы как выкручиваетесь из этого положения, а?

Разговор услышали жёны дипломатов, помогавшие в работе консульского отдела, и навострили ушки. Они находились в комнате напротив, и Адам невольно услышал, как те стали перешёптываться между собой; двери кабинетов редко закрывались, и разговоры с посетителями без помех доносились до сидящих в близлежащих кабинетах сотрудников.

– Адам, говори чуть тише, – прошептала Ирина Максимовна, поднеся палец к губам и указав на соседнюю дверь.

Она, возможно, была единственная в консульстве, кто относилась к нему с материнской теплотой. Такое отношение со стороны замужней женщины, имевшей двух взрослых дочерей, было ему приятно и согревало душу.