Поли Леви - Диалоги с мужчинами

Я расхохоталась.

– Чего тут смешного? – Мутный посмотрел на меня стеклянными глазами.

– Ничего, у меня просто буйная фантазия. Я представила, как мы каждый год восьмого ноября собираемся тут и водим хороводы вокруг моего подъезда, который, может быть, уже и не будет моим. Где логика? Вы же оба технари, ребята! Объясните мне логическую цепочку этого действия.

– Да нет у него никакой логики, – хмыкнул Авдей. – Какая может быть логика у чувака, недавно накурившегося плана?

– Мутный, фу, ты что, накурился плана? – я улыбалась.

– Отстаньте. Сами вы накурились!

– Нет, я девушка приличная, как говорила Масяня… Я не курю и не пью.

И это было, кстати, правдой. Ни в каких компаниях, никогда и нигде я не попробовала ни одной сигареты и не пила. Пиво я терпеть не могла, а запах алкоголя меня в принципе раздражал. Зато мне всегда нравилось наблюдать за пьяными людьми и их действиями. Как они меняются, как начинают себя вести. Так я могла изучить, например, мужчин еще больше.

Авдей и Мутный чокнулись полупустыми бутылками пива.

– А если будет землетрясение, то все равно нужно будет ехать сюда? – продолжала фантазировать я.

– Конечно, – блеснул глазами Мутный.

– Мутный, ты дурак. Она тебя разводит! Какое может быть землетрясение в Украине? Мы что, в Индонезии или в Перу? У нас другая география.

– Как я могу быть дураком? – Мутный поставил бутылку с пивом на лавочку. – У меня работа лучше, чем твоя.

– И чем же она лучше? Тем, что сидишь в своем игровом клубе и режешься в Control Strike со всеми посетителями? Тоже мне работа.

– Авдей, ты на свою работу посмотри. Рисуешь, программируешь сайтики. Из десяти утверждают два. Потому что ты ничего не можешь сделать согласно техническому заданию.

– Да, я художник! Я вижу, что то, что хочет заказчик, – фуфло, лучший вариант – это то, как предлагаю я!

– Мальчики, не ссорьтесь! Я пойду домой, – сказала я, – уже поздно, нужно в душ и спать.

– В ду-у-у-уш-ш-ш-ш, – протянул Мутный и задумался.

– Что, Мутный, пошлые картинки побежали перед глазами? Представил ее голой? – подлил масла в огонь Авдей.

– Тебя забыл спросить, что я представил, – раздраженно бросил Мутный.

– Ну признайся, – не останавливался Авдей.

– Отстань, – Мутный взял бутылку из-под пива и швырнул ее в мусорный бак. Отлетев вверх и в сторону, она попала в мусорку.

– Прямое попадание, – сказала я. – Всем пока, увидимся через год восьмого ноября.

Парни округлили глаза:

– А завтра что, не увидимся?

– Нет, у меня дела, и я выходная на работе.

– Ну ладно, пока, – сказал Авдей.

– Peace, – сказал Мутный.

Я поднялась к себе в квартиру, быстро приняла душ и легла спать. Рано утром мне позвонил Авдей и сказал, что они с Мутным подрались.

– Как? Когда? – я стояла с трубкой в руках и смотрела на свое отражение. Взъерошенные длинные волосы… Лист с незаконченным сюжетом для картины и карандаш валялись на полу.

– Вчера, когда мы шли от тебя.

– И что с ним?

– Он в больнице…

– Вот скажи мне, Авдей, насколько нужно ненавидеть человека, чтобы его побить, идя с ним домой? Вы же вроде бы друзья…

– Это вы друзья. А я с ним не дружу…

Он хотел еще что-то сказать, но я бросила трубку. Быстро натянула джинсы, футболку, почистила зубы, схватила рюкзак, бросила в него плеер, вызвала такси и поехала в больницу. Она у нас была одна, и не сложно было догадаться, куда нужно идти. В такси я ехала молча с наушниками в ушах, успела послушать свою любимую песню Muse «New Born» два раза. Длительность трека – шесть минут. Когда второй круг песни закончился, я вышла из такси.

Мутный лежал в отделении травматологии. Лицо в ссадинах и синяках, но в сознании. Я выбежала на второй этаж. Воняло хлоркой, нашатырем и лекарствами. А еще запах какого-то старья. Это был запах больницы, привычный для ее работников, но не для меня.

– Туда нельзя, – шикнула на меня медсестра, писавшая что-то в большом журнале за столом. – Вы кто?

– Сестра, – соврала сходу я.

– Ну ладно, идите.

Я зашла в палату. Мутный не спал, но сделал вид, что спит.

– Анто-о-о-он! Что случилось? – с порога спросила я.

Он лежал молча минут пять. А потом сказал:

– Я просто хотел доказать, что я не слабак и тоже могу побороться за свое счастье. Сейчас тебе пятнадцать лет. Но потом же ты вырастешь… – слабым голосом сказал он

– И что?

– Вырастешь… и я женюсь на тебе.

– Анто-о-он, мы же дру…

– …да что ты заладила, друзья, друзья! Нет никаких друзей! Не бывает дружбы между девочкой и мальчиком. Пойми ты это наконец! Возможно, пригодится когда-нибудь в жизни! – занервничал Мутный.

– Антон, тебе нужно думать иначе.

– А что мне думать? Я тебя люблю. Ты меня – нет. Будущего нет. Ничего нет. Все плохо. Что тут думать?

– Антон, у нас у всех еще все впереди!

– У тебя – да. Ты же уедешь отсюда. Я уверен, что никогда не вернешься. Ни-ко-гда, – он повторил это слово дважды. – Ты выучишься на дизайнера, потом будешь работать. Дай угадаю. Ты хочешь в Москву уехать или в Киев?

– Не знаю еще. Точно в столицу.

– Видишь, какие у тебя высокие планки! Ты решила в шестнадцать лет ехать покорять мир? Ну я, пожалуй, не буду тебе мешать. Умру здесь, и никто об этом не узнает! – простонал Антон.

– Ну что ты выдумываешь? Взрослый парень и такое говоришь.

Мне тогда невдомек было, что мужчины обожают себя жалеть и ненавидят проигрывать.

«Подростковый максимализм в двадцать один год», – подумала я и вышла из палаты.

Антона выписали через четыре дня. Он звонил ко мне домой и на работу, но я не брала трубку. Я знала, что это он. На работу ко мне он больше не заходил. Через пять лет он женился, и у него родились близняшки. Это же круто! Возможно, он уже и не помнит тех своих переживаний. А может быть, они законсервированы у него в сердце на всю жизнь? Подростковая любовь она такая, да.

Авдей тоже через какое-то время женился. Устроился на хорошую работу и уехал из города, хотя всегда говорил, что не уедет, потому что любит свой город. Но уехал. А это значит, что у него поменялись цели и планы, что тоже хорошо. Как быстро пролетело время! Ведь еще вчера мы стояли возле моего подъезда и договаривались, что будем раз в году встречаться здесь и разговаривать о жизни. Но все проходит, прошло и это. Мы все повзрослели.

Рома

1970 г. р.

Работал в службе безопасности. Звание майор. Мог решить почти любые вопросы. Много курил, почти не пил. Со мной он ходил «просвещаться» – в театр, кино, концерты, на презентации книг и много других мероприятий.

Рома как будто был в моей жизни всегда. Мы познакомились с ним, когда мне было семнадцать лет. Он был старше меня в два раза и сам воспитывал двоих детей. Его жена умерла от рака, когда младшему ребенку было два года. Я помогала ему с детьми в выходные дни. Это не было моей работой, я просто помогала ему. Мне все равно нечего было делать в выходные… Наоборот, они были такими скучными и долгими. А так я коротала время с его семьей, и у меня появлялся опыт общения с детьми. Они такие милые…