Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

Я хотела быть с Вадимом наедине. Внимание, проявляемое им по отношению ко мне в присутствии стольких людей, пугало меня. Я хотела и не хотела видеть его рядом с собой одновременно.

В ту незапамятную ночь я приняла окончательное решение бросить всякие попытки влюбить в себя Василия и, покорившись настойчивому вниманию Вадима, окунуться в водоворот легкой влюбленности в него. И теперь, здесь, в присутствии стольких людей, принятое мною решение таяло.

Будучи с ним наедине, я хотела удостовериться в правильности толкования своих чувств, – ну и, конечно, еще раз увидеть эти голубые глаза, с такой теплотой смотревшие на меня.

Я подошла к поручню, за которым плескались черные волны, разбиваясь о нос корабля, и посмотрела вниз. Не больше чем на метр вокруг теплохода море было покрыто золотом льющегося с судна света, а дальше простиралась непроглядная тьма.

– Звезд совсем не видно, – вздохнула я.

– Потому что ты затмеваешь их своим светом, – сказал Вадим, подходя вплотную ко мне.

Я почувствовала на своей талии его руку и невольно вздрогнула.

– Вадим… – улыбнулась я и обернулась к нему.

И снова взгляд, полный решимости, поглотил меня.

– По-моему, сейчас самое время… – прошептал он.

«Самое время разрушить ту преграду, что пугает и отделяет меня от тебя», – подумала я.

Я чувствовала его дыхание на своем лице, я чувствовала силу, с которой он держал меня, я чувствовала его запах, пряно-сладкий, слишком сладкий… И внезапно я обнаружила напряжение в своих руках. Я сама не заметила, как мои руки удерживали его.

Вадим взял мои руки в свои и опустил их.

– Маша, я не понимаю, что происходит, – сказал он и, отстранившись от меня, прислонился к поручню.

– В каком смысле? – спросила я, сделав вид, что не поняла его.

– Ты ставишь меня в тупик, – развел он руками. – Я не знаю, как относиться к тебе – как к другу или как к девушке.

– Мне казалось, ты уже сделал выбор.

– Значит, выбор не сделала ты.

– О чем ты? – удивилась я.

– Ты избегаешь меня в присутствии моих друзей, – усмехнулся Вадим, – ты избегаешь моих прикосновений.

– Нет! – воскликнула я. – Это не так.

– Тогда в чем проблема? Я противен тебе?

Я покачала головой и взглянула на него:

– Нет.

– Значит, ты никогда не целовалась?

– Не-ет, – соврала я.

– Тогда в чем причина? В нем?

Я вздрогнула, словно меня ударили.

– В ком?

– В Васе.

Мне почему-то стало неприятно слышать имя Василия из уст Вадима, словно это каким-то образом обижало его.

– Почему мне все сегодня говорят о Васе? – раздраженно воскликнула я, отталкиваясь от поручня. – Он не имеет никакого отношения ко мне!

– А кто еще тебе говорил про него? – спросил Вадим.

– Это не важно, – махнула рукой я и, заглянув в его глаза, я сказала: – Вадим, нас с Васей связывает старая детская дружба и больше ничего. Ничего, слышишь?

– Однако ты любишь его?

– Нет, я его не люблю… Не люблю так, как ты думаешь.

– Ты боишься, что он увидит нас?

– А он здесь?

– Да.

Вадим скрестил руки на груди и глубоко вздохнул, глядя в море. Я подошла к нему и положила свои руки поверх его. Мне вдруг показалось, что Вадим обернется сейчас, и в глазах его больше не будет прежней теплоты.

– Посмотри на меня, – тихо попросила я.

Он обернул ко мне свое лицо. В глазах его отражались фонари теплохода.

– Что ты делаешь со мной? – проговорил он, глядя мне в глаза.

Я покачала головой. Мне нечего было сказать ему.

– Ты не сможешь сохранить отношения с нами обоими, – Вадим оттолкнулся от поручня. – Когда решишь для себя, что тебе действительно нужно, дай знать.

И он направился обратно к корме теплохода.

Что мне действительно было нужно? Я повернулась обратно к морю, и ветер ударил мне в лицо.

Я хотела любить и хотела поглощать эту любовь, питаться ею, дышать ею. Душа моя требовала скорее платонической любви, нежели тело – прикосновений.

И снова имя Василия. Мне хотелось уничтожить его из своей памяти, мне хотелось развязать тот прочный колос, что связал наши имена. Люди воспринимали нас как единое целое. Но мы не были единым, думала я, он не принадлежал мне, как и я не принадлежала ему. Я хотела быть любимой, но он не давал мне. Он, он, он…

Нужно было стереть это убеждение. Я была я, и имя Василия, которому я была, собственно, не нужна, преграждало мне путь к счастью.

Он был где-то здесь, подумала я, он пришел, несмотря на свою неприязнь к Вадиму. Какое лицемерие!

Откинув волосы назад, я решительным шагом направилась в ту часть теплохода, где как раз заиграла медленная музыка, и все, разбившись по парам, начали танцевать. Я поискала глазами Вадима и, обнаружив его рядом с Викторией, подошла к нему и, не взглянув на нее, вывела Вадима на середину палубы.

Из колонок лилась медленная мелодия Кенни Джи, и звуки саксофона заполняли пространство, переливаясь в свете фонарей.

Обвив шею Вадима руками, я заглянула в его зелено-голубые глаза и увидела в них немой восторг. Наклонив голову, он коснулся щекой моей щеки, а руки его обвили мою талию. Он крепко прижал меня к себе.

Могла ли я в тот момент сделать иной выбор? Нет. Когда человека отталкивают с одной стороны и притягивают с другой, какую сторону выберет человек? На мой взгляд, выбор очевиден.

Я призналась себе, что влюблена. Влюбленность была легкой, воздушной, почти невесомой. Я не думала о будущем, я не думала о том, что нас ждет через день, через неделю. Был этот вечер, этот теплоход, был этот человек, который нуждался во мне, и детские грезы мои вытеснили все страхи и сомнения.

Звуки саксофона поглотили меня. Обволакивая каждую клетку моего тела, они словно впитывали в себя все существо мое и потом, подгоняемые ветром, устремлялись ввысь, туда, где тонкой неровной дымкой белела переливчатая дорога Млечного Пути. И казалось, что я танцую уже вовсе не на палубе, что под ногами у меня невесомость, а вокруг меня окружает вечный простор.

Взгляд мой, затуманенный мечтами, блуждал по толпе, пока вдруг не споткнулся обо что-то.

Я увидела Василия, танцующего в стороне вместе с Викторией. Василий сжимал в своих объятиях маленькое, тонкое тело, светлая головка касалась его щеки, а губы в улыбке что-то шептали. Он не смотрел на меня, но не заметить нас было невозможно. И тогда, дабы доказать Вадиму, себе, Василию, всему миру свое решение и навсегда разрубить узел, связывающий меня с его именем, я коснулась губами губ Вадима.

Это было лишь прикосновение – теплое, чужое. Как только мои губы нашли его, я сразу же отстранилась. Мне казалось, весь мир смотрит на нас в эту минуту. Я подняла глаза, и его, страстные, глубокие, синие, встретили мои. Они выжидательно смотрели на меня, руки его крепче прижимали меня к себе; одна медленно поднялась вверх и коснулась моей обнаженной спины. Прикосновение это, словно электрический ток, поразило меня. Он нагнулся ко мне, но я отвела голову в сторону и прижалась к его щеке.